чувствовал, что здесь не просто ворота в потусторонний мир Баала. На него
снизошло озарение - и он упал на колени.
Он ощутил присутствие своего Бога.
Хобарта била дрожь, он сам вряд ли смог бы объяснить, что это - страх
или благоговение? Стоя на коленях с закрытыми глазами, он молился.
- О, могущественный Баал, я вручаю тебе свою судьбу... - шептал
священник, пытаясь понять, почему же его Бог появился у Темного Источника.
Был ли Баал зол? Или, может быть, наоборот, доволен? Зачем он здесь?
ПОДОЙДИ К ИСТОЧНИКУ.
Хобарт замер на мгновение, почувствовав, что приказ Баала проник ему
в самое сердце, а ледяные пальцы вцепились в душу и отпустили ее лишь
после того, как перед мысленным взором Хобарта пронеслась вереница
каких-то неясных видений, наполнивших все его существо невыразимым ужасом.
Потеряв ощущение реальности, священник встал и медленно направился к
Источнику.
ВЕРХОВНАЯ ДРУИДА.
Хобарт мгновенно все понял и остановился около Генны, вернее около
статуи, которая когда-то была Генной Мунсингер, хозяйкой Долины Мурлок и
Верховной Друидой островов Муншаез. Много раз Хобарт подходил к каменному
изваянию и поносил друиду гнусными словами - его раздражало выражение,
застывшее у нее на лице: гордая независимая женщина, которую никто не
сможет победить. В глазах окаменевшей друиды пылал вызов, и хотя с первого
взгляда она походила на добрую бабушку, которая больше всего на свете
любит рассказывать внучатам сказки, ее лицо выдавало отважную
воительницу...
СЕРДЦЕ.
Услышав этот приказ, священник почувствовал, что в глубине души у
него рождается протест, но он быстро отогнал мысли о неподчинении. Хобарт
носил сердце Казгорота в небольшом мешочке у пояса и очень не хотел с ним
расставаться - ведь черный камень хранил в себе неисчерпаемую силу зла, и
именно с его помощью священник уничтожил когда-то цветущую Долину.
Поспешив исполнить приказание своего господина, он достал черный
камень и крепко зажал его в руке. Казалось, что камень жадно пожирает
слабые солнечные лучи, с трудом пробивающиеся сквозь дымку над Долиной.
Священник быстро прижал сердце Казгорота к холодному каменному изваянию
Верховной Друиды. "Баал, вероятно, где-то очень близко", - подумал Хобарт.
У него было ощущение, что тот стоит у него за спиной и удовлетворенно
ухмыляется. Хобарт действовал очень уверенно, словно не раз принимал
участие в подобном ритуале. Он чувствовал, что Баал доволен, и эта мысль
доставляла ему несказанное наслаждение.
Когда черное сердце соприкоснулось с белым камнем, что-то зашипело,
появился желтый дым, и по каменному одеянию друиды потекли струи
прозрачной жидкости, которая постепенно стала похожей на кровь.
Хобарт не отводил взгляда от глаз Генны и вдруг заметил, что вызов и
решимость на лице статуи, так злившие его прежде, исчезли. Тогда он
надавил рукой на черный камень и с радостью почувствовал, что сердце
Казгорота легко погрузилось в изваяние. Снова повалил дым, чуть не
ослепивший Хобарта, который, по-прежнему, в упор смотрел на лицо Генны
Мунсингер.
Вдруг статуя стала мягкой, и рука священника с зажатым в ней камнем
погрузилась в холодное тело. Он тут же отдернул руку, оставив сердце
Казгорота в теле друиды. Отверстие мгновенно исчезло. И Хобарт вдруг
увидел, что это уже не статуя, и в глазах Генны больше не горит ненависть
и стремление покончить с врагом.
Впереди показались зеленые поля Корвелла, а справа по борту лежал
остров Морей. Корабль находился в проливе Левиафана.
Грюннарх Рыжий не забыл, как нашел свою смерть Левиафан. И разве не
он, король северян, сыграл такую важную роль в уничтожении этого чудовища
всего год назад? Но почему-то эти воспоминания не доставили королю
никакого удовольствия, наоборот, ему вдруг стало не по себе. Сейчас
Грюннарх Рыжий гордо стоял на носу своего флагманского корабля "Северный
Ветер" и пристально вглядывался вдаль. Он смотрел не на север, где была
Норландия и дом, а на восток, в сторону Корвелла.
Король пытался понять, почему его так влечет эта земля, и никак не
мог найти удовлетворительного ответа. Он, конечно же, понимал, что
частично дело здесь в прошлогодней войне, когда его армия потерпела
сокрушительное поражение. Грюннарху еще повезло, что он спасся с частью
своих кораблей и людей, а ведь многие из его союзников оказались не столь
везучими. Вот, например, королевство острова Оман было едва ли не стерто с
лица земли.
Сейчас "Северный Ветер" и еще один корабль поменьше проплывали мимо
земель, принадлежавших ффолкам после долгого лета их опустошительных
набегов на берега, расположенные далеко от островов Муншаез. Меньше чем
через неделю Грюннарх уже будет дома, но даже приятные мысли о возвращении
не смогли заглушить мрачного предчувствия, вдруг охватившего короля.
Честно говоря, поход Грюннарха был очень успешным; проплывая вдоль
Побережья Мечей, северяне неплохо поживились в городе Амн и даже в
Калимшане. "Северный Ветер" был тяжело нагружен серебром и золотом,
зеркалами и коврами изумительной работы, шелками и множеством других
вещей, которые так высоко ценятся на островах.
А еще Грюннарх стал обладателем таинственных свитков. Король никак не
мог понять, почему эти свитки, исписанные непонятными ему значками, так
занимают его мысли и кажутся самой главной добычей летнего похода...
Лорд-мэр Лоди стоял перед Грюннархом. Он бесстрашно смотрел на короля
северян, но по его глазам Грюннарх понял, что он смирился с поражением.
Держа в руке окровавленный топор, Грюннарх Рыжий с любопытством смотрел на
лорда-мэра.
- Я предлагаю вам наше величайшее сокровище. А взамен прошу пощадить
детей.
Грюннарх взял белоснежный футляр и поразился тому, что почти не
ощутил его веса. Он ожидал, что в футляре будет золото или хотя бы
драгоценные камни, но когда король открыл его, то обнаружил четыре свитка.
- Сокровище? - с угрозой в голосе проговорил он. - Это же ничего не
стоит!
Но лорд-мэр невозмутимо возразил:
- Вы ошибаетесь. За всю вашу жизнь вам не доводилось держать в руках
подобного богатства!
Грюннарх задумался. Просьба этого человека была напрасной: северяне и
так никогда не убивали детей, так что тем ничто не угрожало. По правде
говоря. Рыжий Король не знал, как можно использовать эти свитки. Но взяв
их в руки, он неожиданно почувствовал, что лорд-мэр говорит правду и что
он стал обладателем самого настоящего сокровища.
Король стал внимательно рассматривать футляр и увидел изображение
прекрасной юной девушки, очень соблазнительной, но Грюннарха почему-то
вдруг охватило желание защитить ее. На других картинках были изображены
засеянные поля и лесное озеро, а еще очаг, где мирно горел огонь - все эти
картины манили короля, обещая ему тепло и уют. Грюннарх был взволнован и,
чтобы скрыть это, захлопнул футляр со свитками и, резко развернувшись,
грозным голосом приказал своему удивленному войску возвращаться на
корабли. Город остался цел и невредим. Более того, король велел держать
курс на родные берега, и северяне не совершили больше ни одного набега.
Это лето показалось Грюннарху бесконечно долгим, его почему-то больше
не радовал звон оружия, и он не получал прежнего удовольствия от побед над
врагом. Теперь сражения тяготили его, став скучной обязанностью, которую
приходилось выполнять слишком часто. А после Лоди Рыжий Король и вовсе
затосковал. Сообщив командам двух кораблей, что лето уже подходит к концу,
он приказал возвращаться, не обращая никакого внимания на удивленные
взгляды своих воинов, которые не раз сражались с ним бок о бок в
разорительных набегах на города и деревни.
Через две недели они оказались у островов Муншаез и теперь проходили
между двумя королевствами ффолков, направляясь в родную Норландию.
И все же какое-то странное предчувствие не покидало короля. Грюннарху
казалось, будто какой-то зловещий призрак стоит у него за спиной, своим
потусторонним дыханием леденя его душу.
Громадный бурый медведь еле тащился по мертвому лесу, время от
времени останавливаясь, чтобы сдвинуть с места поваленное дерево в поисках
какой-нибудь пищи. Грант уже почти обессилел, но нигде ничего не было -
даже крошечной букашки.
Медведь брел вперед, чувствуя, что остановка для него означает
смерть. Его изодранные бока были покрыты запекшейся кровью. А одна из ран
появилась совсем недавно, когда он неожиданно зацепился за острый сук.
Несмотря на страшную усталость. Грант по-прежнему держался с гордой
уверенностью и достоинством. Он был готов в любой момент сразиться с кем
угодно, чтобы добыть себе пищу. Но теперь он все чаще и чаще спотыкался,
впрочем, никто не видел его бессилия - в лесу было совершенно пустынно.
Грант провел в этих местах всю свою жизнь, но сейчас они казались ему
совершенно незнакомыми. Роща Генны Мунсингер умерла; раньше здесь бродило
множество животных, наслаждаясь миром и покоем рощи, а теперь, за много
дней пути медведь не встретил ни одного, даже самого крошечного животного.
Ему даже не попалось ни одного зеленого листочка.
Медведь вдруг глухо зарычал и замотал головой, словно стараясь
прогнать кошмарное видение, но успокоился и снова побрел среди мертвых
деревьев в поисках пищи и воды.
Внезапно Грант замер, только широкие ноздри судорожно зашевелились:
он уловил запах, который искал вот уже много дней. Запах раздражал и
волновал, и медведь неуклюже побежал туда, откуда он доносился. И вскоре
Грант оказался в самом сердце рощи. Медведь чувствовал, что теперь здесь
средоточие зла и именно отсюда во все стороны распространяются тлен и
разложение. Но даже едва уловимого запаха было достаточно, чтобы заставить
его забыть свои страхи.
Генна? В груди огромного медведя затеплилась надежда. Разве не его
госпожа стоит вон там вдалеке и смотрит прямо на него? Грант снова
принюхался и осторожно двинулся вперед. Это и вправду была Верховная
Друида, но что-то в ней было не так.
Перед Грантом стояла невысокая полная женщина с черными волосами, как
всегда, собранными на затылке в тугой узел.
Однако она не улыбалась и держалась как-то неуверенно. Но ведь глаза
не могли обмануть его!
Грант медленно подошел к Генне и радостно заурчал, ожидая привычной
ласки, но был удивлен и разочарован, когда Верховная Друида даже не
пошевелилась. Что случилось? Грант стал вглядываться в круглое морщинистое
лицо, надеясь понять, что же все-таки происходит. И тут же в страхе
отшатнулся. Скорчившись у ее ног, громадный медведь почувствовал себя
нашкодившим щенком, не понимая, чем же он провинился перед своей хозяйкой.
Генна подняла руку, и Грант повиновался: он медленно пошел к черному
пруду, где совсем недавно Лунный Источник дарил всем благословение Богини.
Дрожа, медведь приблизился к воде; он всего лишь раз оглянулся на
Верховную Друиду, и в глазах животного появилась мольба. Генна снова
подняла руку, и Грант, послушно опустив голову, коснулся носом поверхности
Темного Источника - его жизнь теперь принадлежала Богу Баалу.
Богиня Чантэа была по духу очень близка Богине Матери-Земле. Но в то
время как жизнь Богини была заключена в самой земле островов Муншаез,
Чантэа обитала в мирной долине Элизиум, далеко от мира смертных.
Матери-Земле поклонялись ффолки, населявшие острова Муншаез, Богиня
помогала им через друидов, которым дарила свое могущество. Почитатели
Чантэа населяли многие из Затерянных Миров. Ффолки считали, что природа
