свои просчеты на "коммунистов" (которые до сих пор оказывали большую
услугу правительству - в роли козла отпущения).
Запад тоже использует демагогический прием "коммунистической
опасности" для поддержки нынешней власти в России как наиболее
соответствующей интересам своей геополитики. Общественному мнению
навязывается ложный выбор: либо нынешние "демократы-реформаторы" -
либо возврат к "коммунизму-тоталитаризму". А при господстве
"демократических" средств информации далеко не все люди (в том числе
среди эмигрантов) задумываются о том, что есть разумная альтернатива
тому и другому. Что противоборство в России идет не "за" или "против"
реформ, а за их смысл и их цену.
2. "Единственно легальный, всенародно избранный"
Западные союзники Ельцина поддержали его как "единственно
легальную и всенародно выбранную власть" (газета НТС "За Россию" № 9,
1993) - в отличие от "несвободно выбранного парламента". Но ведь обе
эти ветви власти были выбраны до августа 1991 года, еще при режиме
КПСС, когда не было подлинного выбора из всего спектра политических
сил. Обе они были избраны на основании той же "советской" конституции
(впрочем, в 1992 г. она была значительно изменена) и обе клялись в
верности ей. Обе поначалу поддерживали друг друга, причем до своего
президентства Ельцин был гордым главой того же самого парламента,
вовсе не считая его "несвободным" или "коммуно-фашистским" (в 1990
году они совместно "вывели" РСФСР из России, положив начало "параду
суверенитетов"); именно по настоянию Ельцина его преемником в этой
должности стал Хасбулатов, а вице-президент Руцкой был "всенародно"
избран вместе с Ельциным...
Не было особой разницы между этими ветвями власти и по их
самосознанию: обе они стали преемниками лишь последних 75 лет нашей
истории, а не всего православного тысячелетия. Это они подтверждали не
раз: парламент - отказавшись восстановить русский герб; президент -
сохранив сатанинские звезды над Кремлем и почетный караул у мумии
разрушителя Российского государства; и "все вместе - узаконив
большевицкие границы и даже в 1992 году (!) утвердив день 7 ноября
"национальным праздником"...
Что же касается "победы" президента на апрельском референдуме
1993 года - то, во-первых, и тогда народу не было предоставлено
подлинного выбора, а лишь между этими двумя наследниками Октября. И
во-вторых, Ельцин получил доверие лишь 37,6 % избирателей при 25,2 %
голосов против и 37,2 % воздержавшихся (не видевших смысла в таком
"выборе"), а политику Ельцина поддержали лишь 34 % списочного состава
избирателей[Здесь и далее в этой статье процент голосов вычисляется
(если не оговорено специально) не от пришедших на избирательные
участки, а от всего списочного состава избирателей с подразделением на
три категории: за, против, воздержавшиеся. Это точнее отражает
раскладку сил в обществе. Поскольку "воздержавшиеся" в нынешней
России, в отличие от Запада, игнорируют выборы не из равнодушия, а из
недоверия ("не за кого голосовать") и очень часто - в виде протеста
против происходящего в стране.] - и это при мощнейшей пропаганде
средств информации и Запада в пользу Ельцина! Если к тому же учесть не
голосовавших россиян в "ближнем зарубежье" хотя бы как воздержавшихся
- то он получил поддержку менее трети народа. А если бы проголосовали
и они, преданные Ельциным? И если бы на выборах была представлена
иная, компетентная национально-государственная сила?
"Цивилизованные правовые нормы", по которым президент получает
"мандат от народа" на основании малой части его голосов - быть может
уместны в США (там президент побеждает, получая голоса лишь около
четверти избирателей), но это противоречит и русскому стремлению к
правде, и русской традиции соборности.
Так что президент и парламент не имели каких-либо легитимных
преимуществ друг перед другом. Поэтому - да, надо было переизбирать и
парламент, и президента (за это и автор этих строк проголосовал в
апреле), надо было сменить и конституцию - но с максимально возможным
соблюдением законности, во избежание потрясений. Осторожность была тем
более необходима, что на апрельском референдуме абсолютного
большинства не получил никто: за переизбрание президента проголосовало
32 %, за переизбрание парламента - 43 %. Это продемонстрировало не
столько преимущество Ельцина перед парламентом, сколько раскол в
обществе.
Поэтому правовые критерии в оценке их действий должны быть
одинаковы, хотя и на двух разных уровнях:
а) по абсолютному критерию никто из них не соответствовал
прерванной в феврале 1917 года легитимности российской власти; она
может быть восстановлена только Всероссийским Земским Собором;
б) но поскольку восстановление легитимности возможно лишь в виде
постепенного нравственно-политического процесса, то, не теряя из виду
абсолютного критерия, в переходный период не обойтись и без критерия
относительного, то есть - без существующей конституции (какой бы она
ни была). Ибо несовершенная законность лучше, чем беззаконие.
Ни у одной из властей не было права нарушать этот временный
закон, обеспечивавший худо-бедно равновесие между ними и создававший
основу для правового развития. Запретив парламент, именно Ельцин, в
нарушение своей клятвы соблюдать конституцию, пошел на путч в рамках
существовавшей законности. И он не мог не понимать, что дело не
обойдется без сопротивления парламента.
Множество фактов указывает на то, что именно к вооруженному путчу
Ельцин готовился, сделав вывод из своих неудачных попыток введения
"президентского правления". Вспомним летнее заявление президента об
"артподготовке к предстоящей горячей осени", его поездки по элитным
войскам с обещанием им всевозможных благ, приведение десантной дивизии
в Туле в состояние боевой готовности за неделю до указа о роспуске
парламента (сообщение Радио "Свобода" - РС).
Похоже, у Ельцина не было иной возможности удержать власть, ибо у
оппозиции имелись очень неприятные факты коррупции в президентской
команде. Их невозможно было замолчать - оставалось только перейти в
контратаку (в августе) и обвинить в коррупции оппозиционного
вице-президента Руцкого. (В конце года выяснилось, что дело против
Руцкого было сфабриковано; оно прекращено за отсутствием состава
преступления - см. "Независимую газету" от 4.12.93 и 19.1.94.)
Понимая, что законными средствами ни от обвинений не защититься,
ни парламент не ликвидировать, Ельцин первым применил вооруженную силу
- оцепив Белый дом и избивая демонстрантов. Первую кровь, от пролития
которой предостерегала Церковь, он пролил уже тогда. Те же, кто ему
сопротивлялся с оружием, загнанные в угол, имели законное право на это
(при попытке президента распустить парламент ст. 121 действовавшей
конституции автоматически отрешала президента от должности с передачей
власти вице-президенту) - хотя именно вооруженное сопротивление и
стало их роковой ошибкой. (Были у них и другие ошибки: назначение
собственных силовых министров, напоминание о грозящей смертной казни
за участие в государственном перевороте и т. п. - то есть, для
отстаивания своей не такой уж слабой позиции парламенту не хватило все
того же политического профессионализма.)
Ельцин может сколько угодно называть "мятежниками" не свою
команду, а депутатов - эта логика за последние 75 лет народу известна
хорошо. Тем более, что президент довел ее до совершенства: разорвав
"старорежимную" конституцию, расстреляв парламент, разогнав местные
советы и остановив работу Конституционного суда - Ельцин сохранил
действенность той же "старорежимной" конституции относительно своего
срока полномочий до 1996 года, вопреки сентябрьскому обещанию пойти на
перевыборы в 1994 году.
Все вышесказанное перечеркивает и другой "правовой" аргумент
западных покровителей Ельцина: "хотя Ельцин нарушил конституцию, он
сделал это во имя восстановления права"; "действия Ельцина не были
антиправовыми, ибо диктовались крайней необходимостью" (PC, 23.10 и
25.12.93).
Действительно, бывают времена, когда становится необходима и
спасительна мудрая диктатура (так поступил генерал-христианин Франке в
Испании). Если бы в России пришел к власти диктатор, обладающий
национально-государственным умом - его стоило бы защищать от всех
"демократических" нападок, помогая строить правовое государство. Но
имеет ли такие качества Ельцин?
Нельзя не видеть, что "крайняя необходимость" его расправы с
оппозицией диктовалась не национальными, а личными интересами его
команды - ради сохранения власти. Еще очевиднее это становится при
рассмотрении нравственного аспекта его путча - как все было сделано.
3. "Простите меня, что я не смог уберечь ваших сыновей..."
Именно потому, что у Ельцина не было законного повода для разгона
парламента он сразу пошел во все тяжкие, заранее исключая любой
компромисс. Так, он отверг предложение трех других
властно-авторитетных структур России - Конституционного суда,
совещания субъектов Российской Федерации, Православной Церкви - о
возвращении к исходному положению до указа 21 сентября и об
одновременных досрочных перевыборах парламента и президента.
Собравшийся в Белом доме съезд народных депутатов также принял решение
об одновременных перевыборах не позднее марта 1994 года, но для
президента согласие на это было бы позорным признанием, что он нарушил
закон.
Видя, что насильственные действия Ельцина открыто осудили и
Конституционный суд (за что строптивым судьям тут же отключили
телефоны), и совещание субъектов Федерации (которое Ельцин еще недавно
противопоставлял парламенту), а Всесибирское совещание региональных
Советов пригрозило экономическими санкциями, если не будет снята
блокада Белого дома - президентская команда решила упредить их
возможное противодействие, прибегнув к последнему средству:
спровоцировала сторонников парламента на сопротивление - чтобы
оправдать вооруженную расправу с ним.
Провокация была столь очевидна, что частично отразилась и в
проельцинской печати ("Московские новости", "Русская мысль"), и даже в
американском Радио "Свобода", откуда и приведем несколько фактов
(позже эти "издержки" прямого эфира были замолчаны).
Первым шагом эскалации было резкое ужесточение блокады Белого
дома. Оно вызвало демонстрации, с которыми ОМОН расправлялся столь
жестоко, что даже корреспонденты "Свободы" были поражены: "Я старый
неформал, но подобного зверства не припомню", - сказал А. Головин
(репортаж Д. Волчека по PC, 30.9.93). Били стариков, женщин, случайных
прохожих, ломая кости, выбивая зубы - что вызвало еще большее
возмущение; демонстранты (в их числе, по сообщению PC, были кандидаты
и доктора наук) начали сооружать баррикады на Смоленской площади. ОМОН
не мешал.
В эти дни Руцкому и Хасбулатову являются гонцы якобы от "верных
вооруженных частей", стоящих под Москвой и ждущих приказов парламента.
Одновременно власти посоветовали активисту "Демроссии" Л.
Пономареву не устраивать в воскресенье 3 октября митинг в поддержку
президентского указа, чтобы не мешать уже предполагавшемуся вводу
войск в Москву (PC, 5.10.93).
3 октября, с началом на Октябрьской площади большой демонстрации
сторонников Белого дома, снимаются две из трех линий его оцепления;
ОМОН "аккуратненько уезжает" (выражение PC), зачем-то оставив щиты и
