жизни. Очень жесткая. Как глубокая российская колея. Он
потратил столько сил и нервов, чтобы попасть в нее, что уже
никогда не рискнет вырваться в какие-либо иные просторы...
Он презирает этот затрапезный Брайтон Бич, но закон
Брайтона настиг его, как ковбойское лассо упрямого бычка, и
повязал намертво.
Да и чем отличается он, Боря Клейн, от иных обитателей
русскоязычного гетто? Разве - спецификой бизнеса. Все.
Теперь - однообразный путь в колее.
У знака "стоп" при выезде на главную дорогу он
остановился, откинувшись по инерции в сиденье. Вспомнил
назидания инструктора автошколы: на экзамене перед данным
знаком ты должен обозначить мягкий, но явный "откат",
"фул-стоп"*. Затем осмотреться. Будешь лихачить - срежут сразу.
--------------------------
* - Полная остановка (англ.).
Да, он запомнил. Он становится дисциплинированным и
боязливым на этом свободном Западе. Как все. Он уже боится
законов, штрафов, потери работы и поисков ее...
Он крупно влип. Но, может, так оно даже и лучше.
МАРИНА АВЕРИНА
Все произошло крайне просто, вопреки затейливым схемам,
разработанным Маврой, где фигурировали варианты отхода, наем
боевых сил, должных отрезать в случае какого-либо инцидента
охрану Фридмана, наконец, привлечение к операции братца
Михаила, владеющего, по его словам, средствами медикаментозного
воздействия, способными положительным образом повлиять на
разговорчивость Фридмана... Все было иначе.
Валерий внезапно приехал к Марине утром, без
предупреждения, отвез ее позавтракать в кооперативное кафе, без
умолку говорил о том, что в течение недели заключит с ней брак,
ибо плохое прошлое забыто и нечего о нем вспоминать; далее
просил организовать срочную встречу с Джейн, поскольку сегодня
вечером должен отбыть на неделю по делам из Москвы, и,
поддавшись на его настойчивые уговоры, Марина, набрав номер,
сообщила Мавре:
- Будем у тебя в четыре часа, жди.
Некоторое время Фридман ездил по всяким организациям и
фирмам, а после, отпустив на отдых своих мордухаев, как их
определила Марина, сказал:
- Все. Теперь свободны, едем.
- А...
- С собой, - упредил он ее вопрос. - Вручу твоей подруге
лично. И дам ценные указания. Куда рулить?
- Большая Грузинская.
В крайнем случае, как решила Мавра, они засветят эту
квартиру, принадлежащую одной из московских иностранок, которая
ныне находилась по месту своего постоянного проживания в
Гамбурге, но иностранка не знает ни о Марине, ни о Мавре, равно
как ни о подобранных к квартирным замкам ключах, что наверняка
заведет будущее "уголовное" следствие в тупик.
Марина уже сегодня скроется, а через неделю объявится в
Берне, где база для нее подготовлена. Контрабанду же
бриллиантов Мавра брала на себя.
- Большая Грузинская? - переспросил Фридман. - У нее там
квартира, у Джейн?
- Нет, квартира подруги, та сейчас в отъезде. А у Джейн...
там у каждой стены по десятку ушей. Ты прям, как ребенок,
Валер...
- Посмотри, чтобы не было хвоста, - сказал он. - И
внимательно, а я пока поплутаю.
- Ясно, - не без удовлетворения согласилась Марина.
Следить за хвостом наказывала ей и Мавра, правда, имея в
виду стражников-мордухаев, но да что было их опасаться, когда
бриллианты сами плыли в руки?
В районе Пресни долго плутали по узеньким переулкам,
совершая рискованные обгоны.
- Поживем с тобой, Маринка, - говорил Фридман горячо. -
Такое увидишь... Зимой во Флориду или в Мексику, летом - в
Европу...
Ее раздражала его болтовня, равно как и он сам: волосатые
пальцы, наметившая лысина, брюшко, вывалившееся из-под тугого
ремешка змеиной кожи с позолоченной пряжкой, одрябшие щеки...
- Посмотрим, Валера, посмотрим...
- Заключим брак, а Джейн... ведь поможет с посольством,
так? Чтобы со всяким рваньем в толпе не толкаться хотя бы...
Публика там, доложу тебе... Сплошные крестьяне. Куда прут?
Зачем?
- Беженцы, в республиках ведь ужас творится...
- Не только, авантюристов больше половины там... Ни
профессии, ни языка, ни элементарной культуры... Они думают
как: я, мол, хоть в мусорщики. А ты попади в мусорщики! Твердая
зарплата, льготы... Концерны с миллиардными оборотами мусором
заняты, с каждой квартиры, с каждого дома бабки срывают... В
мусорщики они хотят, ха!
Выйдя из машины, Фридман вытащил из-под сиденья небольшой
пластиковый пакет.
- Вот, - сказал. - Вся посылочка. И здесь же - пять штук
сотенными. Как и заказывали.
Мавра, она же Джейн, встретила их со всей теплотой
гостеприимства.
- Не голодны? может, перекусите? Нет? Ну, тогда кофе как
раз подоспел, и хороший коньяк есть... не против? - подмигнула
Фридману.
- А... не против! - в тон ей игриво отозвался Валерий. И
отправился мыть руки.
- Как насчет хвоста? - шепотом спросила Мавра Марину.
- Никакого. Крутились так... чуть тачку не кокнули.
Вошел Фридман.
- О чем шепчетесь, девушки?
- Валерий, - произнесла Мавра подчеркнуто убедительным
тоном. - Я хотела бы все-таки попросить вас показать мне
груз... Я боюсь наркотиков. В "Кеннеди" на сей счет очень
квалифицированные службы. И от них не спасет даже
дипломатический паспорт.
- Бог мой! - воскликнул Фридман. Наклонился, вынул из
пакета два свертка.
- Пять тысяч, - передал первый сверток Мавре. - А тут... -
развернул бумагу.
Марина увидела переложенных ватой миниатюрных черепашек с
бриллиантовыми глазками, крокодила с золотой чешуей, орла из
черно-зеленого камня...
- Что это? - Голос Мавры невольно дрогнул.
- Фаберже. - Фридман усмехнулся. - Замечу: увы, фальшивый.
Но уйдет - как подлинный, без сомнений. Проверено.
- Пять тысяч за провоз туфты? - не удержалась Мавра от
жаргонного словечка, хотя акцент и ровность интонации
выдержала.
- Ну... давайте откровенно. - Фридман откинулся в плюшевом
кресле. - Ваша услуга безусловно стоит много меньше, но... я
щедрый парень. Кроме того, хочу посмотреть, каким выйдет наш
первый контрабандный блин...
Мавра вкрадчиво улыбнулась.
- Блин... говорите?
- Ага. Это игра слов на основе ну... не пословицы, а как
там...
- Несу коньяк, - перебила Мавра. - А вы пока потанцуйте, -
подойдя к магнитофону, нажала клавишу. - Кстати, сейчас
соображу кое-какую закуску...
Фридман протянул руку Марине - беззаботным, разбитным
движением.
Испытывая сильнейшую досаду и нервную дрожь в ногах,
Марина с трудом заставила себя ответить кавалеру, трижды ею
проклятому в душе, призывной улыбкой. Прижалась к Фридману,
взглянув на Мавру из-за его плеча.
Глаза подруги Мавры были лучисто-светлы от переполнявшей
ее злобы и - от уже бесповоротно принятого ею решения...
ФРИДМАН-СТАРШИЙ
Как полагал Семен, день выдавался удачным: пришло письмо
из компании, торгующей типографским оборудованием, о
перечислении посреднического аванса за подписанный в Москве под
контролем братца Валеры контракт, Борис вылетал из Франкфурта,
и, наконец, сегодня под высокий процент возвращался долг неким
Дональдом Вайсом - человеком, ведававшим в Манхэттене
проституцией.
Дональд - седобородый, с внешностью пожилого английского
герцога, вылез из-за руля своего "порше" на условленном месте -
у ресторана "Одесса" на Брайтоне. Невзирая на ливший
безжалостно дождь, гордо двинулся в своем ослепительно лощеном
костюме к машине Фридмана и, присев рядом с ним, без
предисловий о погоде и здоровье сказал:
- Семен, наличные в "порше", я в состоянии полностью
рассчитаться, однако прошу об услуге...
- Необходима отсрочка, - понятливо продолжил Фридман за
собеседника. - Дополнительные две-три тысячи гарантированы,
так? Нет, Дональд, у тебя сплошные задержки, мне надоело.
- Сыграем иначе, - отозвался Вайс. - Кредит мне необходим
на два дня. Оставляю залог: три фунта кокаина. Если опоздаю
хотя бы на час с выплатой...
Наркотики. Фридман не раз сталкивался с этим бизнесом,
брезговал им, да и побаивался, однако в данной ситуации риска
не усматривалось, а выгода выходила очевидной: так или иначе он
оказывает Дональду услугу, а Дональд - человек благодарный; ну
а в случае чего, если заложенный кокаин придется продать,
невозвращенный долг перекроется с лихвой...
- Качество? - спросил Фридман.
Дональд лишь укоризненно взглянул на него. Фридман в свою
очередь оглянулся на двери "Одессы", на
рекламные фотографии местного усатого
сочинителя-песнопевца за оконным стеклом. Вечером сюда нахлынет
публика с Брайтона в дешевых бриллиантах и шубах до пят;
начнется музыкальная полублатная ностальгия с эстрадки... Вот
мрак! А ведь он тут когда-то едва они не собирался посуду мыть
или официантом за чаевые вкалывать... А о месте гардеробщика и
мечтать не приходилось: надо же - с каждого клиента доллар
чаевых!
Дональд вышел из машины, затем возвратился, положив на
сиденье полиэтиленовый пакет.
Мягко хлопнула дверь. Подняв руку в прощальном
приветствии, Семен тронул "кадиллак" с места, держа курс на
заправку.
Решил подрулить к "Mobil" на Кони-Айленд-авеню перед
съездом на скоростную трассу, а после заехать в итальянский
ресторанчик у залива Шипсхед-Бей, там подавали отменные ракушки
с лимонным соком и крупные креветки в нежном, густом соусе...
Затем домой - взгреть Алика за хозяйственную недобросовестность
ради профилактики, попить кофе в его компании, а напоследок же
предстояла встреча в аэропорту с прибывающим из Германии
Борисом.
На углу Кони-Айленд-авеню он притормозил, переведя рычаг
управления передач в положение парковки; неожиданно захотелось
бананов, гроздьями свисавших с одного из лотков овощной
лавки...
Привычно осмотрелся. Парковка здесь запрещалась, но
полицейских поблизости не было. Двое стояли под эстакадой
сабвея за перекрестком у входа в магазинчик самообслуживания
"Пас Мак" - оттуда все время что-нибудь воровали жуликоватые
покупатели, так что полиция там паслась постоянно. Однако
дистанция была велика, и опасности эти стражи порядка не
представляли. Тележка-мотороллер с крытым верхом, на которой
разъезжал писатель штрафных бумаг, только что продефилировала в
поисках добычи вдаль, а потому Фридман, выйдя из машины,
двинулся к овощному прилавку с вальяжной неспешностью. И - нос
к носу столкнулся с полицейскими, шагнувшими навстречу ему из
соседнего магазина, где, вероятно, отсиживались от дождя, но,
узрев "кадиллак"-нарушитель, как пауки, ринулись к жертве...
"Сколько же вас, сук, на Брайтоне развелось", - подумал
Фридман, спешно впрыгивая за руль, опуская рукоять передач в
положение "D" и нажимая на газ...
Машина рванулась вперед, Фридман крутанул руль вправо,
выворачивая на широкую Кони-Айленд-авеню, но подвела скользкая
дорога: тяжелый автомобиль занесло, ударив левым задним крылом
в параллельно идущий "форд", и носом развернуло к тротуару.
Двигатель заглох. Фридман не успел потянуться к ключам
зажигания, как вдруг увидел нацеленные в него пистолеты,
искаженные злобой и решимостью физиономии полицейских и уже
через считанные секунды стоял лицом к стене у входа в
копировальную мастерскую "Ксерокс", чувствуя, как его
обыскивают опытные руки.
Какая глупость... Нелепость, идиотизм... Что бы ему
грозило, не побеги он от этих ментов? Максимум - тридцатник
