представляющую для нас большого интереса.
13.
Зададимся вопросом: а каким, собственно, образом Иуда оказался в числе
избранных? Откуда вообще взялись эти двенадцать? Ответ прост: Иисус сам выбрал
их из числа своих приверженцев во время странствий по земле древнего Израиля.
Тому есть свидетельства евангелистов Прим. 12 . Но следом возникает второй
вопрос: неужели Иисус не знал, что из себя представляет Иуда Искариот, а если
знал, то почему же все-таки его выбор пал на него? Разумеется, знал, не мог не
знать - именно потому, что знал, и приблизил к себе будущего предателя в числе
двенадцати избранных. "...не двенадцать ли вас избрал Я? но один из вас
диавол... Ибо знал Он предателя Своего" (Ин. 6:70, 13:11). Ответ здесь очевиден:
Иуда был нужен Иисусу, ибо только в сердце Иуды могла родиться (либо вселиться
извне - что, впрочем, сути дела не меняет) мысль о так называемом
"предательстве" (вернее было бы сказать - о подвиге). Иисус пришел в мир с уже
готовым сценарием, и первым его делом был отбор действующих лиц на главные роли
готовящейся трагедии. Каждому из учеников было отведено в сценарии свое место, и
на каждое место подбирался именно тот "типаж", который был угоден мудрому
Режиссеру. Однако Иуде было предуготовлено место особенное - место "злодея".
Иисус разыграл все словно по нотам - и не просчитался: никто из актеров не
подвел его. Порой он выполнял даже роль суфлера! - Ведь все его пророчества о
собственном распятии и последующем воскресении, прямые указания Иуде накануне
своего ареста, предсказание Петру о его троекратном отречении иначе как обычными
суфлерскими подсказками не назовешь! Не дай Бог, если актер по забывчивости
что-нибудь напутает. Нет, лучше прибегнуть к прозрачным, слишком порой
откровенным намекам, чем подвергать риску столь грандиозное предприятие, как
спасение всего человечества! Риск здесь совершенно недопустим. Надо отдать
должное Иуде - он сыграл свою роль великолепно. И неважно, что игра та была
самой жизнью, да и весь спектакль игрался "вживую". И смерть на кресте, хотя и
предполагалась сценарием, была настоящей. И тем ценнее его (Иисуса) жертва, что
принесена она была добровольно.
Рассмотрим еще один фрагмент Св. Писания. Иисус заявляет: "Впрочем Сын
Человеческий идет, как писано о Нем; но горе тому человеку, которым Сын
Человеческий предастся: лучше было бы этому человеку не родиться" (Мф. 26:24)
Прим. 13 . Эта судьбоносная фраза стоит того, чтобы проанализировать ее
подробно. Во-первых, слова Иисуса прекрасно иллюстрируют мысль о
Боге-сценаристе, Боге-режиссере, которым появление Сына Человеческого в мире
было заранее просчитано и предопределено. Во-вторых, ею (этой фразой) вносится
еще один штрих в "дело Иуды". Да, Иуда предает Учителя, однако (как здесь
уместно это оброненное вскользь слово "впрочем"!) действия его, хотя и свободны,
тем не менее предначертаны Всевышним, заведомо заложены в сценарий в качестве
необходимого сюжетного элемента. "Сын Человеческий идет, как писано о Нем", и
Иуда уже не может, даже если бы и хотел, что-либо изменить в этом неумолимом
шествии. Иное дело, что Иуде неведомо предначертанное свыше, как неведомы ему и
истинные намерения Бога-режиссера. Поэтому мы, хотя и с некоторой натяжкой,
берем на себя смелость заявить: Иуда добровольно (даже если принять версию о
воздействии Сатаны на его "добрую волю") избирает свой путь. При этом,
повторяем, и его путь, и "добрая воля" Иуды, и весь дальнейший ход трагедии
заранее известны Богу-режиссеру и им же направляемы.
Далее, во фразе говорится о горе, которое постигнет предателя за содеянное им.
Откуда ждать ему возмездия? От Бога? Нет, не это имел в виду Иисус, не Бог
должен стать причиной страданий Иуды - а человечество, проклявшее "злодея" на
веки вечные. Поистине, "лучше было бы этому человеку не родиться", ибо праведен
и страшен гнев людской! Однако часто - слишком часто! - несправедлив...
14.
Вернемся к поискам того глубинного мотива, который мог бы стать причиной
предательства, совершенного Иудой по прямому указанию Христа. Рассмотренная выше
версия об использовании Иисусом Сатаны для реализации плана предательства, хотя
и имеет право на существование, однако несет в себе два серьезных недостатка.
Во-первых, привлечение "врага рода человеческого" к делу спасения мира бросает
(мы уже упоминали об этом) неблаговидную тень как на самого Иисуса, так и на всю
его миссию. Во-вторых, по данной версии Иуда предстает перед нами в качестве
безвольной и бездумной марионетки, которую Иисус, через посредничество Сатаны,
"дергает за ниточки" и заставляет делать те или иные телодвижения, говорить те
или иные слова, совершать те или иные поступки и "преступления". Тем самым, роль
Иуды заметно умаляется, что, по всей видимости, противоречит истинному положению
вещей.
Можно также допустить, что воздействие Иисуса на волю Иуды было непосредственным
и осуществлялось без привлечения "третьих сил" (в данном случае - Сатаны). Это
мог быть, например, гипноз, либо (учитывая божественную сущность Иисуса и его
безграничные возможности влиять на людей и ситуацию) какие-то другие способы
внушения. Однако все они не снимают второго серьезного недостатка, упомянутого
выше: воля и разум Иуды подменялись волей и разумом его Учителя. Прямое указание
Христа "что делаешь, делай скорее" - не более чем приказ, отданный послушному и
пассивному исполнителю, лишенному собственного мнения и собственной позиции.
Рассмотрим поэтому версию, согласно которой роль Иуды представляется значительно
более активной, явившейся плодом и результатом серьезной оценки ситуации, ее
вдумчивого осмысления и искреннего, добровольного желания помочь Иисусу в
осуществлении его великой миссии. В основе этой версии лежит идея о
предварительной договоренности между Иисусом и Иудой.
Хотя ни один из евангелистов не упоминает о предварительной договоренности между
Иисусом и Иудой, можно предположить, что такая договоренность тем не менее имела
место. И если в новозаветных писаниях об этом не говорится ни слова, в
художественной литературе данная версия нашла-таки свое отражение.
Разумеется, творения беллетристов не могут служить ни историческими
свидетельствами, ни авторитетными свидетельствами отцов Церкви. Тем не менее
идеи, звучащие в произведениях великих мастеров слова и порой противоречащие
общепринятым традициям, зачастую способны дать богатую пищу для ума и направить
поиски в неожиданное русло. Поэтому не будем игнорировать их.
Обратимся к Никосу Казандзакису и его скандально знаменитому роману "Последнее
искушение Христа". Приведем два фрагмента, которые, на наш взгляд, очень верно
иллюстрируют идею о совместно разработанном Иисусом и Иудой плане "операции":
" - Брат мой, час настал, - кивнул Иисус Иуде, не отходившему от него. -
Готов ли ты?
- Я снова спрашиваю тебя, равви: почему ты выбрал меня?
- Ты же знаешь, что сильнее тебя никого нет. Остальные не вынесут... Ты ходил к
первосвященнику Каиафе?
- Да. Он говорит, что ему нужно знать, где и когда.
- Скажи ему - в канун Пасхи, после праздничной трапезы в Гефсиманском саду.
Мужайся, Иуда, брат мой. Я тоже стараюсь не падать духом". Прим. 14
И далее:
" - Прости меня, Иуда, брат мой, - промолвил Иисус, - но это необходимо.
- Я же уже спрашивал тебя, равви, нет ли другого пути?
- Нет, Иуда, брат мой. Я бы тоже предпочел другой путь; до сегодняшнего дня я
ждал и надеялся, но - напрасно. Нет, другого пути нет. Настал конец света -
конец мира. Этот мир - царство дьявола - будет уничтожен, только когда
наступит Царствие Небесное. Я принесу его. Как? Своей смертью. Другого пути нет.
Не дрожи, Иуда, брат мой. Через три дня я восстану из гроба.
- Ты говоришь это только для того, чтобы успокоить меня, чтобы я предал тебя, и
сердце мое не разорвалось. Ты говоришь - я выдержу, ты хочешь придать мне сил.
Нет, чем ближе час... нет, Иисус, я не вынесу этого!
- Вынесешь, Иуда, брат мой. Господь придаст тебе сил столько, сколько
потребуется. Это необходимо, необходимо, чтобы я был казнен, а ты предал меня.
Мы оба должны спасти мир. Помоги мне.
Иуда опустил голову.
- А ты бы предал своего учителя?
Иисус надолго задумался.
- Нет, боюсь, я не смог бы. Потому Господь и сжалился надо мной и поручил
мне более легкое дело - быть распятым, - и, взяв Иуду под руку, он
продолжал уговоры: - Не бросай меня. Помоги мне. Разве ты не говорил с
первосвященником Каиафой? Ведь служители Храма уже готовы и вооружены,
чтобы схватить меня? Ведь все устроилось, как мы и договаривались, Иуда.
Так отпразднуем же сегодня вместе Пасху, а потом я дам тебе знак, и ты
приведешь их. Впереди лишь три темных дня - они промелькнут, как молния, а
на третий день, в воскресение, мы возликуем и обнимемся снова!" Прим. 15
"Все устроилось, как мы и договаривались" - в этих коротких словах заложен
глубочайший смысл, как раз и свидетельствующий о существовавшей между Иисусом и
Иудой предварительной договоренности. Именно ими обоими, а не одним только
Иисусом, был разработан тайный план "предательства", блестяще осуществленный
Иудой. Характерно, что в приведенных отрывках Иисус предстает испытывающим
неуверенность, даже страх перед тем решительным шагом, который ему предстоит
сделать. И именно Иуду он выбирает в качестве верного и надежного помощника, на
плечо которого он может опереться и которому может безоговорочно вверить свою
судьбу и судьбу своей великой миссии. "Почему ты выбрал меня?" - спрашивает
Иуда. И получает откровенный ответ: "Сильнее тебя никого нет. Остальные не
вынесут".
"Мы оба должны спасти мир. Помоги мне" - разве не слышен в этих словах Иисуса
откровенный призыв о помощи? "Одному мне не справиться, - как бы говорит он, -
без твоей помощи, без твоей поддержки, без твоей жертвы моя миссия обречена на
неудачу". Однако эти слова имеют и другой, куда более глубокий смысл: Иисус
возлагает миссию спасения мира не на себя одного, а на обоих - на себя и Иуду
одновременно.
Здесь мы подходим к очень важному моменту в истории Иисуса Христа и во всей
истории христианства. Речь идет ни много ни мало о миссии Иуды как одного из
спасителей мира.
15.
Вновь обратимся к Борхесу: "Рунеберг... предлагает оправдание Иуды
метафизического свойства. Весьма искусно он начинает с убедительной мысли о том,
что поступок Иуды был излишним. Он указывает, что для опознания Учителя, который
ежедневно проповедовал в синагоге и совершал чудеса при тысячном стечении
народа, не требовалось предательства кого-либо из апостолов. Однако оно
совершилось. Предполагать в Писании ошибку недозволительно; не менее
недозволительно допускать случайный эпизод в самом знаменательном событии
истории человечества. Ergo, предательство Иуды не было случайным; оно было
деянием предопределенным, занимающим свое таинственное место в деле
искупления... Иуда, единственный из апостолов, угадал тайную божественность и
ужасную цель Иисуса..." Прим. 16
Итак, по Борхесу, деяние Иуды занимает "свое таинственное место в деле
искупления". Разве это не означает, что Иуда имел свою собственную миссию,
неразрывно связанную с миссией Иисуса? Разве не жертвует Иуда всем, что у него
есть - добрым именем, честью, жизнью, наконец, - ради успешного осуществления
того великого дела, которое призван был совершить Иисус? ради торжества новой
веры? ради искупление грехов человеческих и спасения мира? Нет, не позорным
словом "предатель" следует клеймить несчастного - его следует именовать не
иначе как героем, бесстрашным, истинным, верным подвижником, до самозабвения
преданным Иисусу, своему другу и учителю. И крест его - как прав здесь
Казандзакис! - куда тяжелее креста Иисуса, которому Господь "поручил более
легкое дело - быть распятым".
В подкрепление нашей версии приведем еще две цитаты. Первая принадлежит Генрику
Ибсену, вторая - Герману Гессе.
