литература? Такая точка зрения возможна. Так вот при чем здесь литература?
Это вопрос тоже, мне кажется, следует как-то зацепить при возможном
обсуждении. Ну а теперь прошу. Слава, может вам сразу дать слово, Рыбаков?
В.РЫБАКОВ: Знаете, Борис Натанович, доклад был настолько
исчерпывающим, что я просто даже в некоторой растерянности пребываю...
Б.Н.СТРУГАЦКИЙ: Ну у вас есть какая-то собственная позиция?
В.РЫБАКОВ: Я читал, собственно говоря, только "СИЗИФ". Это не оттого,
что я брезглив, просто все эти вещи мне в руки не попадают и,
действительно, времени читать нет. Вот сейчас на праздниках, когда у меня
было свободное время, я прочитал все три "СИЗИФа" и несколько "Измерений
Ф", которые были, и те "Измерения Ф", которые сейчас. Я просто с большим
удовольствием поностальгировал. Честное слово. И я считаю, что это было
для меня довольно плодотворным веянием. Если бы праздники длились еще
неделю, я может быть даже и написал бы что-нибудь в этом стиле, который
уже давно мною утерян, забыт и как бы даже сейчас кажется при углублении в
большую литературу, что это не очень нужно. А оказывается нужно. И это до
сих пор можно делать неплохо. Поэтому вот это было какое-то свежее
дуновение, знаете, - ветер из семидесятых - не в том смысле, что это даже
ретро, или - пусть не поймут меня, будто я считаю, что эти произведения
устарели, как таковые - наоборот, вот они новые и в то же время это
классическая фантастика, которую мы сейчас очень давно уже не нюхаем. Я
говорю также не только и не столько о русскоязычной фантастике, сколько о
переводах, которые я тоже прочитал с большим удовольствием и, кстати,
констатирую, хотя я не читал, естественно, оригиналов по-английски, но я
вижу, что переводы сделаны более-менее прилично, их приятно читать, они
отшлифованы и интересны. Интересны и биографические статьи о западных
авторах. Вообще говоря, вот этого я раньше не читал, а оказывается так еще
можно делать. К сожалению, я не имею того статистического материала,
который имел Слава Логинов, при подготовке своей блестящей и отнюдь не
затянутой речи. Он отработал свой хлеб честно, добросовестно и очень
интересно, на мой взгляд.
Что же касается, например, сравнения "СИЗИФа" и нового прозина
"Измерение Ф", то как ни странно, последний мне показался более фэнзином,
несмотря на его государственную полиграфию. Потому что фэнзин "СИЗИФ", на
мой взгляд, а я естественно, тоже смотрю изнутри, более интересен широкому
читателю и читателю просто литературы, нежели это самое "Измерение",
которое стало полиграфически прозином, а еще по шею, по плечи, ну по
подмышки по крайней мере, сидит в фэнзинстве. И опять-таки, здесь я
повторю тезис Логинова, - журнал "СИЗИФ" показался мне более
профессиональным, нежели "Измерение Ф" Хотя этот журнал тоже интересен, но
мне он показался интересным для менее широкого круга лиц, хотя я могу и
ошибаться, потому что я этого круга лиц не знаю и очень слабо его
представляю. Во всяком случае, видимо, когда фэнзины будут переходить в
прозины, или когда прозины будут стараться сделаться журналами свободно
конвертируемыми - следуя вашей, Борис Натанович, формулировке - им нужно
все время помнить, что они должны публиковать более литературу и менее
возню вокруг фантастический литературы. Потому что возня вокруг априори
интересна менее широкому кругу читателей, нежели литература более или
менее хорошо сделанная. Вот пока, собственно, все что я хотел сказать.
Б.Н.СТРУГАЦКИЙ: Слава, вот у меня вопрос к вам, который я буду многим
задавать, пусть все имеют в виду. А как вы считаете, Слава, вот вы лично:
должен ли, вообще говоря, хороший фэнзин стремиться стать прозином?
В.РЫБАКОВ: Это зависит только от желания его команды.
Б.Н.СТРУГАЦКИЙ: То есть, короче говоря, вы легко себе представляете,
фэнзин, который сознательно и на всю свою жизнь остается фэнзином? Да? В
В.РЫБАКОВ: Я не знаю, насколько это действительно относится ко всей
жизни, но я прекрасно себе представляю команду, которая на обозримое
будущее хочет оставаться фэнзином. И, в общем, в этом есть какая-то
глубокая и сермяжная правда, потому что зачем идти навстречу широкой
литературе, повинуясь неким совершенно незыблемым законам превращения
любительского журнала в профессиональный, если есть желание оставаться
журналом для строго определенного коллектива. Потому что этот строго
определенный коллектив не самый плохой в стране, он достаточно
интеллектуален и обслуживать его потребности - задача, возможно, даже
более благородная, хотя, возможно, и более трудная, нежели попытка сделать
ни то - ни се, которая заведомо, вероятно, обречена на неудачу.
Б.Н.СТРУГАЦКИЙ: Я понял вас, спасибо, Слава.
С.БЕРЕЖНОЙ: Я хотел бы возразить уважаемому Вячеславу Михайловичу, в
пункте окололитературных материалов. Здесь вопрос заключается в том, опять
же, какую задачу ставит перед собой редактор фэнзина. Дело в том, что
среди многих задач, которые я ставлю перед "Фэнзором", я хотел бы в
некоторой степени заниматься позитивной реморализацией Фэндома. И в этом
смысле для меня просто благодатнейшую почву имеют именно окололитературные
бои, так как они имеют во многих случаях нравственный подтекст. Не
использовать такой материал я себе позволить не могу. Конечно,
использовать это необходимо с должным тактом, с должным умением, без
некорректности. Но я свободен в том, чтобы делать нравственно-этический
вывод из какой-то ситуации, из чьих-то высказываний, письменных либо
устных, из чьих-то поступков, в конце концов. Так что я полагаю, что
именно данная тема тоже не является для фэнзинов закрытой или не является
какой-то непредпочтительной.
В.РЫБАКОВ: Я позволю себе два слова уточнения...
Б.Н.СТРУГАЦКИЙ: Два слова.
В.РЫБАКОВ: Видимо, я не достаточно корректно высказался. Я считаю,
что материалы посвященные окололитературной борьбе, схваткам внутри
фантастики очень интересны, и они могут быть вообще материалом для
самостоятельного журнала, который даже не будет публиковать художественных
текстов. Я хотел сказать только то, что журнал, который будет стараться
стать профессиональным, будет, видимо, вынужден отдавать большее
количество своего объема литературе, то есть слою первому. А слой второй -
борьба по поводу тех или иных произведений, опубликованных когда-то или
публикующихся сейчас, будет отходить на второй план неизбежно, потому что
эта борьба интересна заведомо гораздо менее широкому кругу читателей,
нежели литература, как таковая.
Б.Н.Стругацкий: Ну, Славочка, это понятно, вы напрасно взяли слово
для разъяснений - и так ясно. Так, я вижу руку Измайлова, пожалуйста.
А.ИЗМАЙЛОВ: Я не очень согласен, как это ни странно, с Рыбаковым,
хотя мы с ним обычно находим более чем достаточно точек соприкосновения. Я
считаю, что плох тот фэнзин, который не мечтает стать прозином и не
становится им. Теперь по тем вопросам, которые поставил Борис Натанович.
Нет у меня такой легкой брезгливости, мол: а-а, ерунда, не литература.
По-моему, и "СИЗИФ" в частности, постепенно, не сразу, но становится и
станет литературой, для широкого круга читателей. Я не считаю, что
окололитературная борьба менее интересна, чем сама литература. Потому что
как известно, люди с большим удовольствием читают мемуары о великих
писателях - в частности, "у Пушкина было шесть сыновей и все идиоты", если
вспомнить Хармса - и это не менее интересно, чем "Капитанская дочка"
Пушкина, на мой взгляд, я могу ошибаться.
Б.Н.СТРУГАЦКИЙ: Есть класс читателей, которые думают именно так.
А.ИЗМАЙЛОВ: Большой класс читателей. Конечно, "он не так гадок, и не
так мерзок", но им все равно интересно.
Что касается того, почему это считается фэнзином. Потому что это,
пока, не отпечатано типографским способом, не смакетировано
профессионалом, и нет... скажем так, очень профессионального редактора,
который не вздрагивал бы от того, что эту фразу сказал сам... ну там...
[смех в зале] кто-нибудь из даже действительных членов, а твердой бы рукой
вычеркивал лишнее с его точки зрения, потому что, он редактор - имеет
право на свое мнение. А те, кого он вычеркивает, могут иметь
противоположное мнение, но ни в коем случае оно не должно колебать мнение
редактора. То есть, фэнзин безусловно станет прозином, безусловно это
интересно для самого широкого круга читателей, а не только тем, кто
увлекается фантастикой. Я просто напомню Борису Натановичу и сообщу
вероятно с согласия Бориса Натановича то, что он не раз нам говорил, когда
мы - ну мы скажем так: Рыбаков, Столяров, Измайлов - приносили ему
"бамажки", которые со строгой точки зрения не являются, казалось бы,
литературой и Борис Натанович читал и говорил: "А ведь это надо печатать".
То есть съездили там значит три ... да... действительных члена в
Бармалеевку, потом сели и нашмаляли такой вот веселый дневник, и тот при
пристальном рассмотрении, особенно если отбежать на шесть лет, вполне
является литературой, во всяком случае, литературой не с точки зрения
"О-о!", не тем гипсовым кубом (Бальзак, Горький, Манн), который призывал
разбивать Набоков, что сам с удовольствием и делал. То есть является
литературой для тех людей, которые с удовольствием это читают, находят там
не просто новую информацию, а получают, с позволения сказать кайф от
самого чтения, а там этот кайф есть, во всяком случае авторы, которые это
писали испытывали кайф при написании - а это уже гарантия того, что
найдется категория читателей, которая...
Б.Н.СТРУГАЦКИЙ: Это, конечно, не гарантия...
А.ИЗМАЙЛОВ: Не стопроцентная гарантия. Просто велика вероятность
того, что масса читателей ее именно так воспримет. И необязательно совсем,
что эта масса читателей должна быть предана фантастике. То есть считается,
что фэнзины издают люди чокнутые на фантастике, которым главное, чтобы там
была голова профессора Доуэля или что-нибудь стругацкое... Неважно. Важно,
что это написано хорошо, это написано интересно, это принадлежит
литературе потому, что интересно не только тем, кто написал и не только
узкому кругу, о котором говорил Рыбаков, но еще и широкому кругу, который
вообще понятия не имеет, что существует вообще такая фантастика, но с
удовольствием это читает. Следовательно, это литература, следовательно,
она имеет право на существование, следовательно она выходит в "СИЗИФе",
следовательно, если "СИЗИФ" в конце концов обретет полиграфическую базу,
хорошую крышу в лице либо совместного предприятия, либо просто какого-то
кооператива и выйдет на рельсы чисто профессиональные, он будет
пользоваться большим спросом. Я думаю, что вот эта замечательная книжка,
которую делает большой коллектив авторов и большой коллектив редакционной
коллегии, расходится столь малым тиражом исключительно потому, что выходит
столь малым тиражом. Выпусти его стотысячным тиражом - я уверен, что
найдутся сто тысяч читателей. Во всяком случае, я могу сказать одно: то,
что переписано от руки, сейчас читается с трудом, согласитесь. Уже прошли
те времена, когда мы читали ксерокопии и даже машинопись, не будем
упоминать всяких Солженицыных, мы будем говорить о тех же известных нам
авторах, которых мы нежно любим, уважаем - и за дело... братьев...
Печатали ведь от руки и читали, и считали литературой, хотя это был, по
большому, счету фэнзин...
Б.Н.СТРУГАЦКИЙ: Не-ет, это был самиздат, это было другое дело...
