возьмем напишем, раз сделаем, напечатаем на машинке четыре экземпляра,
готов фэнзин. Такой фэнзин даже наш клуб выпускал году этак в 84. А потом
получилось вполне естественное дело. То есть для некоторых игра так и
осталась игрой, а для кого стало серьезным. Соответственно встает вопрос:
почему делаются фэнзины? Да просто потому, что в 99 случаях из каждых ста
- это жутко нравится их редакторам и авторам. Им просто хочется этим
заниматься. Их меньше всего интересует вопрос: будет ли этот журнал
окупаться или не будет. Они это делают для собственного удовольствия.
Должен ли такой фэнзин становиться прозином? Ответ: разумеется, каждая
игра может дойти до той стадии, что она становится чем-то очень и очень
серьезным. Обязательно ли это? Конечно, нет. Соответственно, я думаю, что
фэнзины будут существовать очень и очень долгое время. Не потому даже, что
у них есть масса читателей, а потому что у них есть масса авторов.
Б.Н.СТРУГАЦКИЙ: Спасибо. Так, Чертков.
А.ЧЕРТКОВ: Я хотел бы возразить очень многим здесь выступавшим,
потому что как-то странно, но не прозвучало в полной мере о тех, кто
делает эти журналы - фэнзины и прозины. А именно о личности редактора.
Любой журнал - это, прежде всего главный редактор, либо группа
единомышленников, которые вместе делают материал, обрабатывают его и
подают так, как они считают нужным. И вопрос о том хотят ли журналы
перейти из фэнзинов в прозины, опять-таки упирается в личность главного
редактора. Если для него это игра была, есть и остается, то он останется
фэнзином. Если у него есть какие-то амбиции личные, если есть стремление
как-то повлиять на фантастику и на литературную жизнь, он станет
профессионалом. В данном случае, я считаю, что в лице Андрея Николаева мы
имеем одну из ярчайших звезд нарождающейся советской НФ-журналистики,
которой у нас не было. Мы можем пока назвать от силы всего лишь несколько
имен редакторов отделов фантастики научно-популярных журналов, скажем,
Бугрова, ныне покойного Подольного - это были личности, которые по сути
сформировали всю нашу фантастику, работая в журналах неспециализированных.
Это были личности и они очень многое сделали. В конце концов для нас для
всех и для фэнов, и для профессионалов. Но пришло новое время и настал
период, когда старые редакторы, которые сложились в те годы и нашли точку
приложения своих сил в жизни, эти редакторы либо уходят из жизни, либо уже
немножко отстают от жизни - по разному бывает. Был период, когда не
появлялось новых редакторов, толковых, сильных, интересных. Ну какой
например Пухов редактор отдела фантастики? Для меня он не является
редактором. Он не имеет элементарного литературного вкуса. Но вот именно
эта волна появляющихся фэнзинов и прозинов параллельных, а порой и
переходящих друг в друга, для меня означает очень важную вещь: появление
нового сообщества в НФ, в которое у нас почему-то входят только писатели,
а на Западе входят и литагенты и художники и, в конце концов, редакторы.
Мы называем американскую фантастику 50-х годов золотым веком и эрой не
какого-то фантаста, типа Азимова, Бестера или Ван Вогта, а эрой Кэмпбелла
почему-то. Эрой редактора, который сделал эту волну. Я считаю, что у нас
такие волны просто на подходе сейчас. Потому что как бы ни было тяжело у
нас в стране и с продуктам и со всем, но тем не менее будет выходить -
пусть тиражи будут невысоки - журналы фантастики. Это вполне очевидно, мы
к этому приходим. Тем не менее, найдутся люди, которые будут покупать наши
журналы и фэнзины и прозины, и которые будут выбирать именно по критерию
отношения к редактору. Лицо журнала, это прежде всего лицо редактора.
Андрей Николаев как звезда НФ-редакторской работы возник отчасти стихийно,
и до сих пор во многом является еще стихийной звездой, то есть ему во
многом не хватает образования, во многом не хватает неких знаний, но
который своим трудом, своим горбом доходит до вещей, до которых многие
профессионалы многих профессиональных изданий не могут дойти до сих пор.
Понимаете, - не понимают они этого! Андрей Николаев это уже понял,
несмотря на свою позу, что, мол, я издаю фэнзин и остальное меня не
волнует, - я думаю, что это все поза. Я думаю, что в скором времени мы
будем иметь одного из редчайших в Союзе редакторов профессионального
журнала фантастики - Андрея Николаева. Заметьте, что авторов сейчас много,
а редакторов хороших - гораздо меньше.
Б.Н.СТРУГАЦКИЙ: Спасибо. Борис Владимирович, пожалуйста.
Б.РОМАНОВСКИЙ: Мне кажется здесь упускают один немаловажный вопрос:
вопрос фатализма, неизбежности. Мне кажется, что те любительские журналы,
которые сейчас есть и которые работают, неизбежно станут профессионалами.
Просто неизбежно. Это происходит по двум причинам: во-первых, потому что
нет профессиональных журналов. Нет их - кто-то этот вакуум займет. Кроме
того, те два номера "СИЗИФа", что я прочитал [# 2, 3 - ред. ] они уже
сейчас практически профессиональные. То есть чего, собственно, ожидать?
Ожидать возможности появления бумаги, больше ничего им не надо. Бумаги и
возможности печатать - он уже на выходе, он уже вылупляется из яйца как
профессиональный журнал. И спорить остаться ему фэнзином или не остаться -
он даже если и захочет, то не сможет остаться любительским. Потому что сам
редактор и редакция растут, улучшается их вкус, они не в вакууме,
находятся близко к Семинару, который, в свою очередь, естественно
оказывает на них очень воспитывающее влияние. Вот этот номер, где повесть
Саши Щеголева и Марианны Алферовой... я не знаю, как редакция будет дальше
выдерживать взятый уровень - но этот номер я считаю, сделан на очень
высоком уровне. Ну, на очень высоком! Я не знаю сборников, которые бы
имели такой подбор, как в этом журнале. Поэтому не стоит даже обсуждать -
остаться любительским, не остаться. "СИЗИФ" совершенно естественным путем
придет в профессионалы. И это не удержать. И это не один журнал, а
несколько. Это просто поступательный ход истории и все.
Б.Н.СТРУГАЦКИЙ: Спасибо. Пожалуйста...
С.БЕРЕЖНОЙ: Я хотел бы постараться ответить на вопрос, заданный
Борисом Натановичем, о влиянии фэнзинов на, собственно, писателей, и
влиянии писателей на фэнзины. То есть, что они смогут сделать друг для
друга.
Фэнзин, который начал в 26 году издавать Хьюго Гернсбек выходил,
по-моему, тиражом менее пяти тысяч - он не мог выходить большим тиражом в
тех условиях - этот фэнзин имел последствия, которые не могли быть
предусмотрены ни самим Гернсбеком, ни кем либо еще. Во всяком случае
развитие фантастики в Америке, начало которому положил именно фэнзин
Гернсбека, имело колоссальные последствия, в частности быстрое
научно-техническое развитие Америки. Это вариант прогрессивного влияния.
Есть пример регрессивного влияния фэнзинов. В пятидесятые годы, когда
нарастало недовольство молодых американских и английских фантастов
существующими рамками жанра, и когда зрела новая волна в
англо-американской фантастике, фэнзины играли роль регрессивную. Редакторы
существовавших тогда журналов - я опираюсь на воспоминания Харлана
Эллисона - они очень во многом ориентировались на вкус именно фэн-критиков
и фэнзинов. А взгляды эти были ортодоксальны до невозможности, любые
жанровые границы воспринимались, как аксиома и слом их карался жесточайше.
Так, выход романа Фармера "Любовники", если не ошибаюсь в 53 году, получил
колоссально разгромную прессу именно в фэнзинах, после чего тема секса в
Нф погибла практически до середины 60-х годов, а роман Фармера не
переиздавался массовым тиражом до конца 70-х. И прогрессивную роль здесь
сыграло именно умение Майкла Муркока, как редактора фантастического
журнала отказаться от прислушивания к этим фэн-критикам. То есть он
игнорировал эти массовые протесты и публиковал то, что было нужно ему. Это
к вопросу о роли редактора и так далее. Вот пожалуйста, собственно, два
примера влияния фэнзинов на литературный процесс.
Б.Н.СТРУГАЦКИЙ: Но не у нас.
С.БЕРЕЖНОЙ: К сожалению, наших примеров нет - на данный момент. Пока
что, к сожалению, реальных результатов, профессиональных, я не видел от
фэнзинов, за исключением, может быть, того, что растут редакторы.
Что касается Андрея Николаева и "СИЗИФа", я хотел бы сказать именно
конкретные мои претензии к его редакторской манере. Я ему неоднократно
говорил - это для него откровением не будет. Собственно, на мой взгляд,
значительным недостатком его редакторской манеры является то, что
материалы в журнале он ставит без достаточной смазки, я бы так сказал.
Ярче всего это проявилось в номере, посвященном творчеству Вячеслава
Михайловича Рыбакова. Вступление. Небольшая статья Романа Арбитмана,
написанная достаточно демократично. Сразу после этого идет статья Рыбакова
"Этика всегда и фантастика сегодня" написанная на очень высоком
интеллектуальном уровне, о который читатель бьется лбом, как об стену.
Собственно, я полагаю, что это производит на многих читателей
ошарашивающее впечатление и, честно говоря, эта вот неоднородность
материала, она порождает неудовольствие. Может быть, внутреннее, может
быть, неосознанное, но неудовольствие. То же самое касается дальнейших
материалов этого номера - вот эти вот скачки, ступеньки то вверх, то вниз,
они производят достаточно плохое впечатление. Этим отличается редакторская
манера Андрея Николаева, кстати, и в предыдущих номерах. Это
индивидуальная манера, он имеет полное право на редактирование таким
образом, каким ему это нравится, но на мой взгляд, это недостаток. Потому
что это ограничивает круг читателей. Все-таки при более мягкой манере
редактирования, когда материалы сглаживаются, между ними вставляются
связующие фрагменты редакторские, которые облегчают переход к следующему
материалу - это делает журнал менее трудным для восприятия. Это все, что я
хотел сказать. Спасибо.
Б.Н.СТРУГАЦКИЙ: Спасибо. Пожалуйста.
М.ШАВШИН: Я хотел бы поддержать Андрея Черткова, напомнить мысль,
проскользнувшую в докладе у Логинова и напомнить уважаемой аудитории
доклад Шелухина на первом семинаре по фэн-прессе, когда он делал доклад о
фэнзинах на примере американских журналов. В Америке достаточно высокая
полиграфия для того чтобы уничтожить фэнзины как класс. Но дело в том, что
тот же Шелухин сказал, что фэнзины выполняют очень важную задачу, что вся
пресса в США делится на два класса: малая пресса и большая пресса. Так
вот, прежде чем попасть в большую прессу любой автор должен пройти школу
фэнзина, чтобы стать профессионалом.
Андрей Николаев мне сказал, что несмотря на то, что он собирается
делать профессиональный журнал, он хочет сохранить за собой и фэнзин - что
вполне логично. Потому что профессиональный редактор Николаев никогда не
напечатает - существует наверное определенный редакторский уровень - то,
что он мог бы напечатать в фэнзине. Кстати, у Бориса Натановича на прошлом
заседании Семинара прозвучала историческая фраза: "Это для фэнзина
годится".
Б.Н.СТРУГАЦКИЙ: Это не историческая фраза, это просто характеристика
какого-то конкретного произведения.
М.ШАВШИН: И уровня, наверное.
Б.Н.СТРУГАЦКИЙ: И среднего уровня современных фэнзинов, скажем так.
Может быть в николаевский фэнзин это и не годится уже. Может быть Николаев
скажет: "Вы знаете, у меня таких рукописей два чемодана".
М.ШАВШИН: Редакторы фэнзинов взваливают на свои плечи довольно
