Высадив Умницу на площади Сиона, у променада, я вспомнил, что дома нет
кофе и решил выпить чашечку. А то и прикупить баночку в распахнувшихся на
несколько часов между шаббатом и полночью магазинах.
Я сел за маленький круглый столик, выставленный прямо на брусчатку
пешеходной части Бен-Иегуды, заказал двойной экспрессо, закурил, откинулся
на спинку и понял, что мне хорошо. И спокойно. Впервые с момента появления
Умницы, то есть за последние сорок часов. Вирус был где-то далеко, явно не в
этой чашке. Люди вокруг шлялись нарядные, беззаботные, мысли мои текли вяло,
зато приобретали упорядоченность.
Мимо, даже не заметив меня, прошел Умница с высокой, на полголовы выше
него, тугой блондинкой. Они смеялись и болтали на ее языке. Кажется, нам
обоим приятнее проводить время порознь.
Я взял салфетку и попытался составить список возможных похитителей
пробирки в порядке убывания вероятности. Список, конечно, был субъективным,
но что тут поделаешь.
Неожиданно для меня-суетящегося, для меня-успокоившегося Архар оказался
среди первых. И это было очень кстати, потому что жил он неподалеку, можно
сказать по соседству. Я вспомнил, как он жаловался, что не смотря на верхний
этаж, его достали вот эти вот уличные музыканты.
Лифта в старом, с высоченными потолками, доме не было. Я слишком
медленно поднимался на четвертый этаж -- додумывал возможные "дебюты"
предстоящего диалога. Даже свет дважды гас, и приходилось нашаривать кнопки.
Наконец, добрался до двери. Глазок теперь находился в зрачке огромного
синего глаза, а от пола к ручке тянулась нарисованная рука. Необычная дверь.
И сирена на машине у него с вывертом, хныкала вчера, как черт-те что.
Не было у меня ни первой фразы, ни улик, нечем было его припереть. Вся
надежда на психологическое преимущество и неожиданность, которые, кстати,
можно слегка усилить, слегка схулиганив.
Я спустился, нашел неподалеку архаровскую "Мицубиши" и дал ей хорошего
пинка. Японка завыла не своим голосом. Стандартная сигнализация, кажется
"Пиранья". Ночью было нечто совсем другое. Я даже растерялся, предвидя
разборку с хозяином чужой машины, но весь набор "экологических" наклеек был
налицо, вернее на заднице. Она, она.
А тут и Архар в купальном халате собственной персоной на балкон
пожаловали, отключили сигнализацию и лишь потом соизволили признать:
-- Боря!? Ты, что ли?!.. Что там случилось?
-- Случилось!-- озабоченно прокричал я.-- Тебе сигнализацию подменили!
Прошлой ночью она у тебя по-другому выла...
-- Поднимись, пожалуйста,-- попросил Артур.
Легче начинать разговор, когда тебя об этом попросили. С сигнализацией
было абсолютно ничего непонятно, но ясно, что это зацепка. Моя задача теперь
упростилась -- держать многозначительную паузу, а он пусть говорит...
-- Почему тебя интересует моя сигнализация, Боря?
-- Раббанут интересуется -- кто меняет сигнализации по субботам,--
держать паузу легче всего за пустыми фразами.
Архар неласково улыбнулся:
-- Конечно я ее не менял. Просто ночью ты слышал не мою машину. Так
меня вызвали.
-- Кто?
Архар постучал пальцем по стеклу шикарного аквариума, подсыпал корм и
вздохнул:
-- Ну... один близкий мне человек. Это уже не то, что не должно, а
вообще не может тебя интересовать...
-- Ошибаешься. Меня это очень интересует,-- нарочито зевнул я и
поозирался. Все-таки квартирка-студия -- хорошее изобретение для
холостяка.-- Но будет интересовать недолго -- до утра. Потому что утром
начнется официальное полицейское расследование.
Архар сел на чурбан, служивший табуреткой и честно ужаснулся:
-- Расследование чего?!
-- И для тебя будет лучше, если я буду в курсе,-- продолжал я свое.
-- Господи,-- простонал Архар,-- о чем ты говоришь?! Ты же прекрасно
знаешь, что я не мог убить эту несчастную собаку! Кто угодно, но только не
я!
Я отвернулся к немытому окну, подавил спазм неуместного смеха и жестко
сказал:
-- Она вышла с тобой. Ты был последним, кто ее видел. Времени, в
течение которого ты отсутствовал, было достаточно, чтобы сделать с нашей
Козюлей то, что было с ней сделано.
-- Сумасшедший дом,-- тихо прокомментировал Архар за моей спиной.
-- Возможный вариант,-- холодно кивнул я,-- это уже решит
психиатрическая экспертиза.
Почему я над ним издевался? Надеюсь, что просто нащупывал с какого бока
его можно раскрутить. В любом случае, мне повезло, что он был настолько
"зеленым", что считал убийство Козюли серьезным преступлением, подлежащим
расследованию.
-- У меня есть алиби!-- вдруг решительно заявил он.-- Меня видели с
момента, как я вышел из подъезда и пока я не вернулся обратно. А собачка
сразу убежала.
-- Кто?
Архар болезненно поморщился:
-- Матан Кохави.
-- Адрес.
-- Не помню.
Я резко развернулся, вперил в него "следовательский" взгляд и страшно
перепугался, даже пистолет выхватил. Нормальная реакция на сильный стук в
окно за твоей спиной на четвертом этаже.
Архар мстительно захохотал:
-- Это Ричард,-- он открыл окно, в комнату впрыгнула жирная ворона и
требовательно каркнула, как откашлялась.
Явно радуясь паузе, Архар проследовал к холодильнику с Ричардом на
загривке. Сунул ему в клюв сыр. Я, может, тоже не отказался бы -- не помню,
ел ли я сегодня что-то, кроме пахлавы. Но мне не предложили.
-- Адресок,-- напомнил я деликатно.
Архар мерил студию, бестолково шагая от стенки к стенке. В слишком
пестром халате с дурацкими кистями, он сам был похож на рыбу, мечущуюся
между прозрачных стен.
-- Соседний с тобой дом, в сторону школы,-- с отвращением выдавил он.--
Средний подъезд, третий этаж, направо. Тебе еще что-то?
-- А почему он вызвал тебя таким странным способом? Почему не позвонил,
не зашел? Не постучал в стекло, наконец?
-- Потому что он не знал, где именно я нахожусь!-- заорал Архар так,
что, кажется, даже Ричард подавился.-- Он возвращался домой и заметил мою
машину! Что ты ко мне пристал?!
-- Но когда сработала сигнализация, я помню, что ты закричал: "Это моя
машина". Так?
-- Мне, Боря,-- чуть ли не по слогам проговорил Архар,-- по моим сугубо
личным соображениям не хотелось кому-либо объяснять что-либо. Для простоты и
удобства.
-- А почему ты так не хотел называть его? -- дружески поинтересовался
я, с грустью глядя на настенные часы в виде цветка. Было уже хорошо за
полночь.
Бедного Архара просто всего корежило. Он смотрел на меня с неподдельной
ненавистью и отвращением. В дверь позвонили, и Архар облегченно вздохнул.
Сюрпризы продолжались. В комнату вошла не кто иная, как моя собственная
племянница Ирочка. Я бы и днем, увидев ее здесь, удивился бы. Впрочем,
удивлены были все трое. Казалось, что Архар не ожидал увидеть Ирочку в той
же степени, в которой Ирочка -- меня.
Племянница тут же окропила нас какой-то ароматической дрянью из
расписного пузырька и сообщила Архару:
-- Это я изменила дверь. Рад?
Архар подумал, обретая дар речи:
-- Ты?!.. Ну-у... в общем... оригинально...
Девица с утра успела сменить серебряные украшения на груду какого-то
бисера и фенечек. Глаза ее прямо-таки блистали.
-- Пьяная или подкуренная?-- грозно спросил я.
Она не удостоила меня ни взглядом, ни ответом, поглощенная наблюдением
за Ричардом. Наконец, она кивнула чему-то своему и сказала:
-- Зайду завтра. Будь дома. Или почувствуешь, или позвоню,-- на выходе
Ирочка обернулась, вперила в меня горящий взгляд и строго сказала:-- Лене
передай привет.
Улыбаться она, видимо, перестала.
-- Пожалуй, я ее все-таки провожу,-- сообщил я Архару после некоторых
колебаний.-- А то еще вляпается куда-нибудь...
Он не стал меня отговаривать.
Провожал племянницу я по-ментовски, издали. На салфетке она проходила
всего лишь под номером четыре, но этот подозрительный ночной визит поднимал
ее на призовое место.
Пока я спускался, она успела откуда-то вытянуть пучок оливковых веток и
теперь, зорко всматриваясь в лица прохожих женщин и мужчин, вручала
избранным по веточке и о чем-то их спрашивала. В дискуссии не вступала, на
улыбки и заигрывания не отвечала. Пару раз что-то уточняла и записывала в
блокнотик. Когда она свернула на улицу Яффо и, не оборачиваясь, пошла в
сторону Старого города, я нагло пристроился в затылок.
У центральной почты она всучила оливковую ветвь оливковой красотке с
вопросом:
-- Жить хочешь?
Или племянница совсем заторчала, или стала "шалом-ах-Шавкой", ей же
всегда нужно было быть в какой-нибудь молодежной своре. Или и то, и другое.
-- Только не в этом трахнутом мире!-- с чувством ответила негритянка, и
Ирочка тут же достала блокнотик и записала ее телефон.
Оказалось, вопрос был стандартный, радовало лишь то, что ответы
представителей разных рас и народов, типа: "С тобой? Да!" "Конечно хочу!"
"Пошли!" "А ты сама выпить не хочешь?" Ирочку явно не устраивали, и
телефонами она не интересовалась.
Я хотел было взять родственницу за ухо и отвезти домой, но уж больно
целенаправленно шла она в Восточный Иерусалим... Уж не на свидание ли к
какому-нибудь Халилю?
Места пошли малолюдные, и мне уже приходилось прятаться в тени
городских стен и двигаться перебежками. От Шхемских ворот она повернула
налево и попилила по Шхемской дороге. Пару раз приставала к арабам.
Так мы добрались до "Американской колонии" -- популярного у иностранных
журналистов и второстепенных дипломатов отеля, куда она и зашла. Там я ее и
потерял. Я бестолково бродил по переходам и внутреннему дворику этого
караван-сарая, отбрехивался от назойливо-услужливого персонала, пока не
озверел и не отправился в дальний обратный путь к "Шкоде".
До дома я добрался полчетвертого утра и поскользнулся у входа в
подъезд. Пся крев! Ступеньки были влажными от крови, натекшей от
искромсанной собаки. Тушка была покрупнее, но разделали ее по той же схеме.
Теперь что, каждое утро у нас в подъезде будут "сучьи метки" для
Обер-амутанта?.. Но приятеля Архара я теперь тем более покручу. А вдруг этой
собакой замазывают связь между убийством Козюли и кражей вируса?
Оккупированная Умницей полкомната была завешена простыней,
превратившейся в экран, на котором крутили фильм Бергмана -- там шептались
на скандинавском наречии, шебуршились, постанывали и подхихикивали, а тени
актеров со скандинавской же откровенностью проецировались на полотно. Я
прошел мимо застывшего на диване Левика с чувством, что он не спит.
Тут я понял, что через час-другой в дверь будет трезвонить возбужденный
Обер-амутант. И, прежде чем завалиться, вывесил на входную дверь записку:
"По поводу убитых собак и надежд, обращаться только после десяти ноль-ноль".
8. "Граждане, купите папиросы".
Ясно, что проснулся я последним. Кинулся в холл, заглянул за
занавесочку -- Умница успел сбежать. Так спешил, сволочь, что даже
"волшебный фонарь" не выключил. Решил урвать еще сутки на свободе.
Как ни странно, я оказался неправ.
-- Фимошка прошил передать,-- сообщила теща,-- што он не мог ждать,
пока ты прошнешьшя. Он поиждержалшя, ему надо поджаработать ш утра. Но это
не помешает вашим планам. Он будет ждать тебя у миштары, на Рушшком
подворье.
-- Во сколько?
Теща даже растерялась. Ей, видимо, только что пришло в голову, что
подзарабатывать и ждать одновременно -- невозможно.
-- Ну, не жнаю!-- наконец произнесла она раздраженно.-- Это вообше не
мое дело. Но раж ты вше равно едешь в Иерушалим, то жавежи меня к
