пережили они и оплакали разлуку, и к Птицами подошли порознь. "Упрись
ногой в крыло и садись", - проговорила Нанои из темноты.
Тогда лишь Ахука опустил ладони и крикнул:
- Гроза идет с заката. Я поведу стаю.
10
Володя Бурмистров был близок к отчаянию: более двух часов они ждали
Кольку на поляне баросферы, а Птицы, отставшие в пути, не появлялись.
Брахак успокаивал, но и сам тревожно поглядывал на небо, а главное - до
автоматического запуска стартовых устройств оставался час или восемьдесят
минут от силы.
Володя метался от Рафаила к баросфере, к счетчику энергии, и каждый
раз проверял положение рукоятки автостарта. Близоруко наклонялся,
всматриваясь: указатель стоит на "выключен", правильно... Оставаться, так
уж всем вместе... Тоскливо вздыхал и кидался обратно, к памятному дереву,
которое они первыми увидели в иллюминатор. Сейчас под деревом в тени лежал
Рафаил.
В начале третьего часа ожидания врач Лахи величественно подступил к
Рафаилу и заставил его проглотить лекарство. Володя стоял рядом. От жары и
волнения он задыхался. В глазах крутились птичьи клювы и головы; рот,
казалось, был набит перьями.
- Раф-фаи, просни-ись! - тонким голосом пропел врач. Больной послушно
открыл глаза - сонные, однако вполне осмысленные.
- Вовик... Это что - возвращаемся?
- Он здоров! - рявкнул огромный врач. - Получай его, пришелец!
Володя всхлипнул. Рафаил покряхтел, неуверенно поднялся.
- Поесть найдется что-нибудь? Ноги, как ватные.
- Он есть хочет! - вскрикнул Володя.
- Прежде всего он съест бахуша, - распоряжался врач.
Володя подставил другу плечо и с восторгом стал смотреть, как он жует
бахуш.
- Ты понимаешь, что он говорит? - спрашивал Рафаил. - Сколько времени
я провалялся? А Карпов где?
- Задержался, - сказал Володя.
- Задержался?.. Нет, погоди, как ты язык выучил?
- Поешь, тогда объясню, - сказал Володя. - За папу, за маму...
- Как вкусно! - с наслаждением сказал Рафаил. - Поем и еще посплю,
хорошо?
- Конечно, конечно!
Врач Лахи так и предупреждал: "Проснется, но еще сутки будет сонным,
как ящерица во время дождей".
Счастье, как говорят, находит тучей. Едва больной поднялся, как
прибежал посыльный от гонии и сказал, что рыжебородый пришелец в пути и
через четвертую часть одной дюжинной - через полчаса - опустится здесь, на
этой поляне.
"Как всегда, в последнюю минуту", - подумал Володя. Николай был из
тех, кто обязательно садится в поезд на ходу.
Рафаил ничего не понял - сонно зевал и сонно вглядывался. Надо бы
посадить его на место заблаговременно, слаб еще. Пока посадим... Кое-как
Володя объяснил это Лахи.
- Э-э! Раф-фаи своими ногами войдет в Железную дыню! - крикнул Лахи и
пальцем пощекотал пациента. - Иди, иди! Не приближайся к нему,
стеклоглазый!
Рафаил ковылял по траве, виновато улыбался. Лахи вскочил на площадку
баросферы и, как подъемный кран, одним движением втащил Рафаила наверх -
повернулся, ловко опустил его прямо на командорское место. Володя
направлял. Все эго заняло не больше минуты. Володя с чувством сказал:
- Ты наш отец, Лахи!
Снизу откликнулся Рафаил:
- По-каковски ты разговариваешь, Вовик?.. Как прохладно дома,
хорошо...
- Оденься! - забеспокоился Володя. - Простуду схватишь, после
болезни-то!
Тючок с вещами уже лежал на площадке. Володя помог дружку натянуть
шерстяные брюки, куртку, носки. Пристегнул ремнями и натянул на голову
берет. Высунулся в люк - ничего не видно...
- Вовк, автостарт выключен? Николая-то нет, правда?
- Конечно, еще бы!
Володя посмотрел, как Рафаил неловкими пальцами трогает рукоятки, и
опять сунулся наружу.
Летят, летят! Брахак, Лахи, оба Охотника смотрели в небо. Володя
нашарил бинокль и припал к нему, стукаясь об окуляры очками. Три Птицы,
видные чуть сбоку и снизу, качались в стеклах.
- Свисто-ок! - завопил он. - Колька!
Лаки захохотал. Птицы стремительно приближались, спускаясь на край
поляны, левее баросферы. Передняя проскочила над деревьями и вдруг с нее
прыгнул коричневый человек - упал в траву.
...В трехстах шагах от поляны Птица Ахуки крикнула, судорожно
вытянула крылья - Немигающий дробно застучал лапами. Последние метры Ахука
летел на мертвой Птице, как на планере, - Володя не узнает об этом
никогда. Он махал из люка, кричал - вот он, Колька! Мелькнула красная от
загара спина, светлая шевелюра, и вдруг его ударило по голове - люк
грохнул - Володя упал в кресло. Колька! - он вскинул руки, вращающийся
диск кремальеры отшиб ему пальцы, грянул звонок автостарта, и последняя
мысль, мелькнувшая в сознании, была страшная и простая - автостарт включил
Рафаил - дернул спросонок не в ту сторону.
...Людей спасло то, что они сбежались к Ахуке. Тепловой удар,
высушивший живую и мокрую только что траву, швырнул за деревья мертвую
Птицу и свалил с ног Брахака. А яма, пыхнувшая багровым пламенем, была
пуста - валил густой пар от потрескавшейся глины. Остался отпечаток сферы
и глубокие вдавлины монтажных опор. Вот и вся память.
Колька стоял над ямой один, как прокаженный. Огромными глазами
смотрела Нанои - она еще лежала на спине Птицы. И смотрела на него,
застывшего над ямой.
Он опоздал на десять секунд. Пробежать, вскочить на верхушку сферы, а
крышку он бы вырвал из гнезда. Десять секунд. Оттиски опор в сухой рыжей
глине. В ближней опоре была выемка, она отпечаталась как выступ - Колька
помнил, что выемку прорезал сварщик Чибисов для термометра, две недели
назад. Десять секунд! Синий черт с плаката поднимал палец: "У меня девять
жизней, у тебя - только одна". Вот и свершилось. Из-за десяти секунд.
Из-за чего? Он смотрел на носки своих ботинок, блестящих от ходьбы по
траве.
Из-за того, что он не разомкнул цепь автостарта. Вот и все. Он
виноват сам.
Вторая жизнь зашевелилась вокруг него. Тонкая девушка подошла и взяла
его за плечо. "Ты опалишь ноги", - произнес кто-то на чужом языке, это был
он сам, Колька Карпов, в своей второй жизни. "Да, трава горячая, -
ответила девушка. - Они улетели совсем?" Он опустил голову. "Пойдем на
Пост, Колия?" Он стоял. Никто больше к нему не подходил. Охотники повели
загнанных Птиц по просеке.
Да, вот что ему осталось - яма в рыжей глине. Но уже шевелилась и
сыпалась земля под ногами - кроты принялись за работу. Час, другой - и
следа не останется. Зарастет травою. Прощайте.
Девушка стояла рядом с ним, переступала - горячо. "Пойдем, Нанои".
Колька вынес ее на траву. Она держалась за шею нежными, шершавыми руками.
Шея обгорела, пойдут волдыри. Он опустил девушку и пошел в лес. Потом, все
потом, сейчас надо быть одному.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
1
На просеке Охотники тренировались в стрельбе - в дом залетела стрела
с тупым наконечником. Николай Карпов подобрал ее, вырезал три зарубки, по
числу дней, подпрыгнул и оставил стрелу висеть в потолке. Он видел себя,
будто нарисованным на иллюстрации в книге - подпрыгивает, вешает стрелу с
зарубками.
От _т_о_й_ жизни у Николая осталось: башмаки с шерстяными носками,
пистолет, навощенный коробок спичек, складной ножик - малое лезвие
переточено на отвертку. Одежда сгорела на баросфере. Еще часы. Судорожно
тикали на гибком металлическом браслете. Шмякнуть бы их о дерево, чтобы не
тикали... На десять, на десять, на _д_е_с_я_т_ь_ секунд он опоздал.
...Первую ночь он проспал похмельным сном. После Нараны, разговоров,
нардиков, человека с черным жуком, черной мглы, качающейся под крыльями.
После ртутной капли металла, блеснувшей в зелени лесов, и отпечатков в
потрескавшейся глине. Вторую ночь пролежал с открытыми глазами. Листья
стен светились. Как в желтой воде, проплыла Нанои. Пристроилась напротив
входа, за Колькиной головой - он повернулся к стенке. Лежал, косился на
стрелу в потолке. Ночь шумела иными звуками, чем в поселении: кряканье и
стрекотанье покрывалось густыми мелодичными воплями, уханьем, кашлем.
Ближе к рассвету прокатился низкий рык, невыразимо-страшный, отдающийся
внизу живота. Ушла Нанои, проговорив: "Спи, Адвеста". Потом стрела
медленно втянулась в крышу и была по кускам сброшена на пол. Крысы
подобрали обломки. Больше рыканье не повторялось до утра. Какой же силы
рык, если в доме он был слышен так ужасно...
Потом был еще день, еще ночь. Николай ел, когда давали, с лежанки
больше не вставал. Не замечал времени, не чувствовал вкуса пищи.
Потом наступил день, когда он проснулся и ощутил четкое желание -
вымыться. А затем еще одно: посмотреть правде в глаза. Остался так
остался...
Это было четко: если он не встанет и не умоется, то сойдет с ума. Он
знал, как это будет: пойдет на рыканье, пойдет-пойдет... И он встал, снял
плавки, лег в ручей, вымылся с головы до ног. Выполоскал рот, почистил
ногти ножом. Стало почти терпимо. Он больше не видел себя извне -
иллюстрацией к скверной книжке. Зато видел ствол гонии, лиловый под
восходящим солнцем, а над головой - внимательную обезьянью рожу, голубую,
с оранжевыми баками. Обезьяна предлагала ему завтрак, кисть бананов.
Нет, есть не хотелось. Он пошел в лес, забрел под деревья ниу.
Зеленые стволы с огромными светло-серыми листьями, за ними - чаща кустов,
вся в пунцовых лепестках. В кустах хрюкало, пыхтело, и оттуда прямо в ноги
выскочила собака. Подбежала молчком, грозно оскалилась.
Бежать нельзя, подумал Колька. "Рыжик, Рыжик!" - пробормотал он.
Собака бросилась - он отшиб ее пяткой, из кустов высунулось огромное,
рогатое - хрюкнуло. Собака истерически взлаяла, а рогатый полез из кустов.
Носорог. Он тянулся, как грузовик с лафетным прицепом, огромный, серый,
складчатый, с внимательными человечьими глазами.
Заметил человека, опустил рог, рванулся - лепестки взлетели фонтаном.
Колька метнулся за дерево - туша проскочила с топотом, развернулась и
атаковала снова.
По шестому разу Николай понял, что этот "грузовик" одержим манией
убийства. Перебегать от ствола к стволу не удавалось, из пистолета его не
уложишь... Р-раз! Носорог кинулся в седьмой раз, и вдруг с дерева к нему
на шею прыгнула обезьяна и закрыла ему глаза руками. Колька, обмирая,
смотрел, - четырехметровый зверь грохнул об землю, перевернулся, вскочил.
В лапе обезьяны оказалась палица. Свистнул воздух - обезьяна влепила плюху
противнику между глазами - тот ухнул, развернулся как-то вяло и, сотрясая
землю, умчался за обезьяной в кусты... Подбежала, виляя всем туловищем,
собака - припадала к земле, просила прощения.
- Уж нет, ты меня прости, - сказал Колька. - Глупый еще.
Он был мокр, как мышь. Давай-ка отсюда, пока не опомнились... Побежал
и наскочил на Брахака, тоже бегущего - навстречу.
Брахак увидел полянку, изрытую копытами, покачал головой.
- Друг Адвеста, здесь не срединное Равновесие. Не должно тебе
покидать Пост без Охотников.
- Носатый не ушиб тебя, Адвеста?
- Я понял, спасибо, - сказал Колька.
- Обезьяна его увела, туда.
- Наставник, - объяснил Брахак. - Опасные животные находятся во
внешнем лесу с Наставниками. Если встретишь собаку без ошейника в лесу
Равновесия, знай, что при ней опасное животное из травоядных. Хищных
сопровождают крикуны. Нанои научит тебя голосам крикунов.
...Опять затянуло глаза туманом. Наставники, крикуны. Бред.
Дома-черепахи ползли навстречу. Затошнило. Четкий голос крикнул: "Голодны
