остановиться.
- Я не могу ждать. Я надеюсь, вы поймете меня. - Он посмотрел Карну в
глаза. - Вы ведь поймете, правда? Вы должны понять. Когда-нибудь поймете.
Последние слова, которые Эннис бросил, уже убегая, прозвучали, как
пророчество, и заставили Карна внутренне содрогнуться. Он заспешил вслед
Эннису, выжимая из себя все, на что был способен, и заклиная на каждом
шагу судьбу, чтобы на этот раз все обошлось без драки. Ни всегдашней
стремительности, ни гибкости в его теле уже не осталось.
То, что он увидел на нижнем уровне, не прибавило радости. Бьющий в
глаза свет создавал резкие контрасты. Люди взбирались на обрушившуюся
глыбу и старались, по мере сил, разобрать насыпавшуюся сверху кучу камней.
Мелкие обломки продолжали стучать по камням, стоило людям внизу
пошевелиться. Глубокие черные тени танцевали на стенах. Главный инженер
Карна по экстренным работам сообщил, что они ожидают прибытия
горноспасателей из Мелевана со специальным оборудованием. Обрушившаяся
глыба оказалась настолько прочной, что имеющимися средствами они не смогли
обеспечить даже подачу воздуха.
Голос инженера едва пробивался сквозь гудение генератора, снабжавшего
энергией прожектора и другое оборудование, однако суть, похоже, состояла в
том, что Орконан уже послал за горняками Молебна, и они должны прибыть
просто потому, что таково распоряжение их верховного лорда. Повсюду, где
велись работы, пахло каменистой пылью, сыростью и потом.
Карн смотрел на колышущиеся тени. Нужно сделать так много, а времени
так не хватает. Воздух. Сколько его осталось там, за обвалившейся скалой,
и насколько его хватит? Эти ловушки так и рассчитаны, чтобы люди в них
задыхались. Дом Халарека умирает, и не от руки Харлана, а от давно ушедших
Древних. Черной волной накатилось на него отчаяние.
17
Пыль тяжело легла на пол и оставила туман в воздухе. Я лучом факела
осветила камни со стороны Бревена и со стороны туннеля. И там, и там они
были гладкими и немного блестящими. Никаких трещин. Не потерян ни один
даже маленький камешек, и лежали они так плотно, что ни малейший лучик
света не пробивался с противоположной стороны. Сюда не попадет ни одна
струйка свежего воздуха. Тот воздух, который остался в этом крошечном
пространстве, был единственным воздухом, которым мы могли дышать. Как
долго? Минуты? Часы? Дни? Я не хотела, чтоб это тянулось дни. Лицом к
смерти, я не хотела, чтоб она приходила так медленно.
- Оставить свет? - голос Ника был хриплым и дрожал.
Хотела ли я света? Хотели ли мы видеть друг друга умирающими? Вот о
чем он спрашивал на самом деле. Или хочу ли я умереть в темноте? Я не
знала, чего я хочу. Воздух не просачивался сквозь камни. Нас ждало удушье,
как многих до нас. Хватая воздух ртом, с выкатившимися глазами, с
пальцами, ободранными до костей о камни - так умирали в этих ловушках;
Только они знали, как они ругались. Мне хотелось ругаться, ругаться и
ругаться, чтобы унять икоту, от которой дрожало тело и сводило желудок.
Воздух казался плотнее, тяжелее дышалось. Я закрыла глаза и попыталась
успокоиться.
Воздух уходит не так быстро, говорила я себе. Тебе мерещится. Дыши
медленно и спокойно.
- Воздуха хватит на несколько часов, - сказал Ник, будто читая мои
мысли. Я открыла глаза, все еще пытаясь унять свою панику.
Ник коснулся моей щеки холодными, подрагивающими пальцами. Затем он
поднялся с пола. Он подошел к стене со стороны Бревена. Держа в одной руке
факел, другой он тщательно, камень за камнем, стал ощупывать стену с
высоты, до которой мог дотянуться, до самого дна. Я знала, что он хоть
что-то должен был делать. Я знала, что в этом нет никакого смысла. Древние
готовили ловушки, чтобы убивать.
Я уставилась на стену и вспоминала свои мечты, которые были в моей
жизни. Муж и дети. Мое собственное небольшое владение. Любовь и признание
друзей, семьи, сторонников, когда достигну старости. Что ж, мне не
придется состариться.
Я подумала о Нарре. Она навсегда между Харланом и Халареком, без
материнского совета и ласки. Эннис и Карн, конечно, дадут ей безопасность.
Несмотря на старые фамильные раздоры, я знаю, они будут хранить и
оберегать ее. Но никогда я ее не увижу, никогда не обниму, не услышу ее
плача или смеха, никогда не увижу ее взрослой...
Я снова закрыла глаза, как будто это могло унять боль. Я слышала
шарканье ботинок Ника и стук факела о стену и затем тихую брань. Я
взглянула на него. Он стоял перед стеной туннеля, и левая рука его
уперлась в камень, будто пытаясь выдавить его со своего места. Его
неровное дыхание прерывало поток брани. Он повернулся и опустился на пол,
перестав ругаться.
- Трещин нет. Ни одной, - прошептал он. Его голос осекся. - Мы
погибли.
Погибли. Погибли. Погибли. Слово стучало в моем мозгу, как барабан.
Это не было ночным кошмаром. Это было наяву. Надежды не было. Только
медленное удушье. Опять воздух показался плотнее. Может быть, старания
Ника потребовали лишнего кислорода. Может быть, это только мое
воображение. Может быть.
Ник посмотрел на меня виноватыми глазами.
- Я привел тебя в туннель Древних, чтобы спасти, а вместо этого я
убил тебя.
Я не могла вынести боли в его голосе.
- Ник, ты уберег меня от Ричарда...
Я на секунду представила, что Ричард сотворил бы со мной перед своими
людьми. Он сотворил бы еще больше - унижение и боль, утром в Совете... Я
не могла думать об этом и быть мужественной, какой, предполагалось, должна
быть женщина из Девятки. Ричард искалечил бы меня с удовольствием и
безжалостно. Я никогда бы не была прежней.
Эти мысли были шагом к кошмарам, и я не смогла бы ни их отогнать, ни
встретить. Мне нужна была помощь, чтоб прогнать эти кошмары. Мне нужно
было тепло и спокойствие, чтобы встретить смерть. Я подобралась к Нику,
положила голову ему на плечо и обняла его.
- Обними меня, Ник, - прошептала я почти со слезами. - Я боюсь.
Ник медленно обвил меня руками, как будто ему было страшно. Я
взглянула в его лицо, чтоб увидеть, о чем он думает. Его лицо отражало
боль. Его рука поглаживала мою шею сзади. Я уткнулась лицом в его шею и
впитывала покой его души. Его рука все еще гладила мою шею. Я ощутила
теплоту, охватывающую меня. Под моей щекой сильно билось его сердце. Он
касался моей шеи совсем нежно, как касаются личика младенца. Ник наклонил
свою голову ко мне. Вдруг его руки оставили меня, и он напрягся, будто
хотел отодвинуться от меня. Это было невыносимо. Мне необходима была его
теплота, его стойкость, его любовь, наконец.
- Ник, пожалуйста, - прошептала я в его шею. - Мне надо быть рядом с
тобой. Не оставляй меня умирать одну.
Я коснулась губами его шеи. Он был нужен мне. Нужен мне. Я прильнула
к нему. Его руки опустились мне на спину. Мне хотелось прижаться сильнее.
Он гладил медленно меня по спине.
- Господи, пусть это длится!
Его рука скользнула мне на плечо вокруг шеи. Он отклонил мою голову и
поцеловал долгим, мягким поцелуем, и, казалось, сердце мое остановится. Он
взглянул на меня. Я никогда не видела у него таких глаз.
- Мы ошибаемся, Кит, - сказал он медленно. - Один Бог знает, как
давно я люблю тебя. Но ты жена Энниса.
- Ему теперь все равно, Ник. Мы почти мертвы. Мы задохнемся, как все,
кто попадался в эти ловушки. Все, что Эннис сможет сделать для меня, когда
увидит, это похоронить меня. Неужели мы не вправе дать друг другу
успокоение перед уходом?
Я коснулась губами его шеи. Благочестие для живых. Мы же мертвы. Один
раз, только один раз в моей жизни я хочу быть вместе с мужчиной, которого
люблю. Вряд ли ангелы осудят нас за это на вечную агонию.
Ник глубоко, прерывисто вздохнул.
- Кит, ты испытываешь мое терпение.
- Хорошо, - сказала я в нежную кожу его плеча у шеи. - Это нужно мне,
Ник. Мне нужно забыться. Если мое дыхание станет чаще, я подумаю, что это
от желания, а не от медленного удушья. Пожалуйста, Ник. Я ведь люблю тебя
с пятнадцати лет. Ты знаешь это.
Его руки ослабли. Он поцеловал меня в щеку, в шею, в плечо.
- Господи, прости меня, - его голос дрогнул. Он остановился на
секунду. - Ты хочешь, чтобы факел горел?
Его руки нежно ласкали меня, рассказывая о его любви больше, чем
слова. Как бы мне ни хотелось видеть его лицо, его тело в минуты любви, я
не могла сказать "да". Только не здесь. Не со смертью по углам.
- Я не хочу видеть ловушку, Ник. Я хочу немного помечтать.
Ник вздохнул еще раз, погасил факел и прижал меня к себе. Нет
туннелей. Нет ловушек. Было только чувство, вкус, аромат любимого тела и
взрыв радости, которую мы творили вместе в этом мрачном и жутком месте.
Волны окатывали нас опять и опять, как только позволяли силы и
дыхание. Последнее, что я запомнила прежде, чем беспамятство сомкнулось
надо мной, это ощущение тепла и влажной кожи Ника на моей щеке.
Я услышала голос, сначала далеко, затем ближе и ближе.
- Кит? Кит!
Это Карн. Карн тоже умер? Кто-то тряс мое плечо.
- Кит, ответь мне!
Я глубоко вздохнула и закашлялась. Это был воздух и голос зовущего
Карна. Может быть, я не умерла? Он не звучал бы беспокойно, если бы мы оба
умерли. Я медленно открыла глаза. Карн стоял на коленях рядом со мной.
Нахмуренный лоб, сосредоточенные глаза.
- Всевышний! - пробормотал Карн. Его рука коснулась моей щеки.
Я поднялась на локте. Ничто не мешало моим движениям. Не было одежды
на мне. Я вспомнила. Ник и я, мы любили друг друга до последнего мига.
Я огляделась, ища одежду. За Карном доктор Отнейл склонился над
Ником, тот стонал. Я взглянула на Карна.
- Шахтеры Мелевана были первыми, - сказал он в ответ на мой немой
вопрос. - Не было больших сомнений, в том, что вы тут делали. Но об этом
потом. Ты можешь встать?
- Если будет одежда. - Я заметила, что Карн не опускал глаз ниже
моего лица.
Карн собрал мою одежду. Она была невероятно пыльная. Я была
невероятно пыльная. Я встряхнула свою рубашку и надела ее. Сейчас я, хотя
бы, пристойна. Это отняло много сил. Я опустилась и уронила голову на
колени. Карн положил руку мне на плечо. Это было очень хорошо.
- У меня плохие новости, - сказал Карн. - Эннис погиб. Он пришел сюда
на помощь, но убийца сжег его. Убийца был в форме фон Шусса, как солдат
десятого года службы, ожидающий приказаний хозяина. Барон еще не дознался,
как Ричарду удалось его уговорить перейти на сторону Харлана, но он узнает
это. Да, убийца скажет Эмилю то, что тот захочет узнать.
Я ощутила неприятное облегчение от новости об Эннисе. Со смертью
Энниса никто не назовет адюльтером наши отношения с Ником. А они скоро
станут известны всем. Никаких необычных объяснений не нужно, если двух
обнаженных находят в объятиях друг друга. От этих невеселых мыслей мне
стало тоскливо. Эннис не должен был погибнуть. Слезы потекли по моим
щекам, оставляя соленый привкус пыли в уголках моих губ.
Голос Карна зазвучал мягче.
- Прости меня, Кит. Эннис был стойким и честным человеком.
Я была в трауре по нему, как требует обычай моего народа. Но я не
могла оплакивать его, как мне хотелось. Эннис, умелые руки и скупой на
слова. Эннис, мой друг и спаситель. Он пришел в Бревен, чтобы помочь,
зная, как это опасно для него. А Ричард убил его.
Карн обнял меня за плечи, а я расплакалась. Голос у меня сел. А затем
пришел страх. Я снова была вдовой. Высокородной вдовой, а значит, мишенью
