пытался вешать мне лапшу на уши.
- Этому несчастному не доступно подлинное чувство прекрасного. Он не
может оценить грациозность, воплощением которой вы являетесь, о прекрасная
леди!
- Ладно. Пусть только не распускает руки. Что будете пить? Эй, мистер
Сигрэмс, поспешите с выпивкой!
Из-за бара к ним выкатилась тележка с напитками и тонко позванивающими
бокалами.
- Спасибо, - сказал Чиун. - Мне простой воды.
- И мне, - сказал Римо.
- Где вы откопали эту мокрую курицу? - обратилась она к Чиуну.
- Как вы правильно заметили, мне не легко с ним приходится, есть
определенные трудности.
- Трудности! Уж я-то знаю, что это такое.
Среди бутылок и бокалов на тележке задвигались, засуетились
металлические руки. Чтобы получить воду, они принялись растапливать кубики
льда.
- Эти машины доведут меня до сумасшествия, - сказала она. -
Программируешь их, перепрограммируешь снова и снова, стараешься, стараешься,
а они вытворяют черт знает что. Что мне нужно от мистера Сигрэмса? Чтобы он
предлагал визитерам чего-нибудь выпить. Ну, я его так и запрограммировала. И
что же? Приходится постоянно изменять программу. Или ты предлагаешь гостю
выпить, или нет. Вот и все! Так нет же, все время возникают какие-то
дурацкие проблемы.
- Как я вас понимаю! - Чиун кивком указал на Римо. - Но я считал,
что машины никогда ничего не забывают.
- Собственно говоря, дело не в самих машинах. Требуется весьма гибкое,
многовариантное программирование. Я - доктор Ванесса Карлтон. Возможно, вы
обо мне слышали.
- Ах, так вы и есть знаменитая доктор Карлтон! - восхитился Чиун.
Римо посмотрел в потолок и зевнул. Чиун не только ничего не слышал о
докторе Карлтон, но и не подозревал о существовании таких имен, как Ньютон,
Эдисон или Эйнштейн.
- Мы связаны с программой беспилотных космических полетов, создаем
компьютерные компоненты, которые играют в полете роль мозга. Долейте-ка еще
мартини, мистер Сигрэмс, - приказала она, и с тележки протянулась
сверкающая никелем металлическая рука, взяла бутылку, поднесла ее к бокалу,
плеснула две порции джина и тонкой струйкой добавила вермута.
- Не хотите ли перекусить?
- Неплохо бы немного коричневого риса, - откликнулся Чиун.
- Эй, Джони Уолкер! Отварите немного коричневого риса. Сто граммов. И
чтобы на этот раз не слипся! Так на чем мы остановились?
- О том, что вы - мозг программы беспилотных космических полетов, -
напомнил Римо.
- Любая программа беспилотных космических полетов - ничто без
компоста, - добавил Чиун.
- Вы хотите сказать без компьютерных компонентов? Да, это так. Если бы
НАСА поручили готовить экспедицию Колумба, то они ради экономии вполне могли
выпустить в море корабли без рулей. Это точно. А мартини хорош! Ты даже
вроде как стал посимпатичнее. Как тебя зовут?
- Римо. Я и трезвым нравлюсь.
- Я вовсе не пьяная, ты, придурок, - сказала доктор Карлтон и сделала
еще один добрый глоток мартини. - Так на чем мы остановились?
- На том, что Колумб отправился открывать Америку без руля, -
подсказал Римо.
На противоположной стороне комнаты открылась дверь, и к их столику
подкатился небольшой поднос на колесах. От двух стоявших на подносе тарелок
шел пар. Металлическая рука переставила их на столик.
- Черт побери! - вскричала доктор Карлтон. - Теперь рис подгорел! -
От удара ее ноги тележка с подносом отлетела в угол. - Проклятье! Теперь вы
понимаете, почему я пью. Чертовы машины!
- Вы говорили о рулях, - напомнил Римо.
- Ах, да! Ну, с этим так или иначе все обошлось, - сказала доктор
Карлтон, расстегивая верхнюю пуговицу на блузке и выставляя на всеобщее
обозрение великолепную ложбинку меж грудей. - Вы знаете, что они отчудили?
Сначала дали мне тонну денег, чтобы я сделала это, купила то и испробовала
третье. Представляете, у меня здесь даже имеется готовая к запуску ракета.
Прямо на территории. Моя собственная ракета. Прямо здесь. Они на этом
настояли. Да. Так вот они дают все эти деньги, ты набираешь персонал,
закупаешь материалы и приступаешь к делу. И тут они говорят, что денег
больше нет, и тебе приходится рассчитать весь персонал, а материалы, которые
ты успела закупить, остаются тихо пылиться на полках. И так каждый раз. Чтоб
им провалиться!
- Конечно-конечно, - поддакнул Чиун.
Римо знал, что он притворяется, так как Мастер Синанджу ненавидел
западную псевдонауку и знания, особенно исходящие от женщин.
- Мы здесь по поводу творческих способностей машинного интеллекта, -
сказал Чиун. - Как можно научить машину мыслить творчески?
- Ага, - сказала доктор Карлтон. - Пойдемте. Вы хотите узнать, что
такое искусственный творческий разум? Я вам покажу. Это связано с
выживанием. - Вставая с кресла, она ухватилась за руку Римо и не отпускала
ее, пока они не оказались в зале размером с хороший стадион. До самого
потолка высились приборные панели всевозможных приборов, причем многие
циферблаты и шкалы располагались так высоко, что Римо огляделся по сторонам
в поисках подъемных устройств, без которых невозможно было бы считывать
показания. Высота куполообразного зала равнялась трехэтажному дому, и Римо
понял, что здесь расположены лишь приборы управления.
- Это друзья мои, мистер Даниэльс. Так я окрестила его: Джек Даниэльс.
Такого в космос не запустишь, а?
Они вошли в зал. Слева, спиной к ним, лицом к приборам, стоял человек.
Доктор Карлтон подкралась к нему сзади и носком правой ноги изо всех сил
ударила его пониже спины. Удар послал его к противоположной стене, где он,
ударившись лицом, грохнулся на пол.
- Не стойте на дороге, мистер Смирнофф! - крикнула ему доктор
Карлтон. Человек в неловкой позе остался неподвижно лежать на полу. -
Ха-ха-ха!
Смех доктора Карлтон эхом разнесся по залу, как крик хищной птицы.
Обернувшись, она встретила удивленные взгляды Римо и Чиуна.
- Эй, - поспешно сказала она, - не принимайте это близко к сердцу.
Это не человек, это - кукла по имени мистер Смирнофф. Мы используем его для
контроля за показаниями приборов. Кто-то оставил его здесь, посреди зала.
Так о чем мы говорили? Ах, да - о творческом интеллекте.
Доктор Карлтон подошла к пульту. Римо и Чиун следовали за ней по пятам.
- Джек Даниэльс - компьютер, - сказала она. - А знаете ли вы, что
такое синапс?
Римо уставился в потолок, а Чиун сказал:
- Конечно, мы не можем сравниться познаниями с вами, выдающийся и
милостивый доктор. - Прикрывая рот ладонью, он шепнул Римо на ухо: - На
самом деле синапс - это когда по телевизору рассказывают, о чем была
прошлая серия. Но пусть болтает и чувствует себя умнее нас.
- Синапс, - продолжала доктор Карлтон, - это парное соединение
клеток мозга. В мозгу человека их более двух миллиардов. От них и исходит
то, что мы называем интеллектом. Господин Даниэльс - предел того, что нам
удалось достичь. У него тоже два миллиарда синапсов. Если бы не транзисторы
и миниатюризация, он бы не поместился и в Центральном парке Нью-Йорка.
Транзисторы помогли уменьшить его до размеров городского квартала.
- Пусть болтает, - прошептал Чиун, - но все равно синапс - это
краткий пересказ.
- Чиун, ты говоришь о синопсисе, а не о синапсе, - сказал Римо.
- Вы, белые, все заодно, - буркнул Чиун.
Ванесса Карлтон смотрела вверх, на панель контрольных приборов. Ее губы
сжались в линию, грудь поднималась и опускалась, точно пекущийся пудинг.
- Вы только посмотрите на него, - злобно сказала она. - Дебил
размером с городской квартал. Кретин.
- Отправьте его обратно производителю, - предложил Римо.
- Я и есть производитель. В эту чертову громадину вложено все, что я
знаю.
- Может быть, вы знаете маловато?
- Нет, мальчики. Я знаю очень много. Я - талант высшей категории,
Менза-тип интеллект группы "А", имею сертификат. Интеллектом такого типа
наделены только гении.
- Была бы она на самом деле такая умная, знала бы, что такое на самом
деле синапс, - шепнул Чиун.
Ванесса Карлтон не слышала его слов. Она продолжала говорить, обращаясь
больше к компьютеру, чем к визитерам:
- Знаете ли вы, что такое гений? Если что-то невозможно, гений это
осознает. Высшее достижение моего разума состоит в том, что я пришла к
выводу: создание искусственного творческого интеллекта невозможно.
- Не понял, - сказал Римо.
- Еще бы, это явно не твой профиль. Вот в постели ты, наверное, хорош.
Неплохо бы тебя испытать. Однако выбрось из головы мысли о сексе. Господи,
ну почему вас, мужчин, никогда не интересует ничего, кроме секса? Сиськи!
Задницы! Это - все, о чем вы думаете. Я пытаюсь тебе что-то растолковать, а
ты думаешь только об оргазме.
- Не стоит так волноваться из-за него, - сказал Чиун. - Он
необразован и бестактен.
Ванесса Карлтон согласно кивнула.
- Короче говоря, - сказала она, - я капитулировала. Я
программировала их на речь, на движение, на исполнительность. На
приспособляемость. На способность к анализу. На выживание. Я продвинулась в
этом дальше, чем кто-либо до меня. Но создать искусственный интеллект с
творческими способностями так и не удалось.
- Ну и что? - спросил Римо.
Она возмущенно тряхнула головой, удивляясь тому, что она считала
непроходимой тупостью.
- Ты, кареглазый, точно хорош, наверное, только в постели, поскольку в
остальном, похоже, не мастак.
- Зовите меня просто Римо.
- Прекрасно. А ты зови меня доктор Карлтон. Если бы мы могли встроить
творческий интеллект в компьютер космического корабля, тогда те три пробных
непилотируемых корабля, которые мы потеряли, функционировали бы и теперь.
Ведь компьютер, видите ли, прекрасно справляется только с
запрограммированными ситуациями.
- А капризы погоды? Неисправности? Метеорные дожди и прочие
губительные для космических кораблей факторы? Можно ли все предусмотреть? -
спросил Римо.
- И все же они предсказуемы. Переменные факторы самые предсказуемые из
всех. Требуется всего лишь запрограммировать различные варианты, и компьютер
будет знать, что делать в любом из этих случаев. Однако невозможно научить
машину адекватно реагировать на что-то не заложенное в программу. Заставить
компьютер делать что-либо уникальное просто невозможно. Компьютер, например,
никогда не сможет выбрать из двух равных или нарисовать улыбку Джоконды.
Чиун быстро шепнул Римо на ухо:
- Я знаю, это портрет жирной итальянки с глупой ухмылкой.
- Спасибо, Чиун, - поблагодарил Римо.
- Или возьмем компьютеры, которые играют в шахматы, - продолжала
доктор Карлтон. - Вы можете ввести в их память миллион различных партий,
сыгранных тысячью разных гроссмейстеров. Но как только компьютеру встретится
соперник, который сыграет неординарно, который сделает такой ход, в котором
есть блеск, ход, которого нет в их программе, они тотчас пасуют. Они не
только не могут творить сами, но и не в состоянии нормально функционировать
перед лицом творческого интеллекта. Ничтожества!
Разговор прервала тележка по имени мистер Сигрэмс, которая тихо
подкатилась к доктору Карлтон и забрала у нее пустой бокал. Отмерив и смешав
новую порцию джина с вермутом, мистер Сигрэмс протянул мартини Ванессе
Карлтон. Та молча взяла бокал. Тележка дала задний ход и покатилась к двери.
Доктор Карлтон сделала долгий глоток.
- Ничтожества! - повторила она. - Мой вклад в историю науки будет,
видимо, заключаться лишь в следующем утверждении: способность человека
творить небезгранична. Он не может воссоздать самого себя. Интересный
