- Пошли, нам следует поискать другое пристанище.
- А что с Форсайтом? - спросил Римо. Оглядев комнату, он заметил на
полу запекшуюся кровь. - Впрочем, неважно. Лучше скажи, где ты был? Чем
занимался?
- Определил твою голову в подходящее место, - ответил Чиун и довольно
хихикнул. Расценив свою шутку, как юмор высокого класса, он решил, что она
заслуживает повторения: - Определил твою голову в подходящее место,
хе-хе-хе...
- Ладно, хватит! - буркнул Римо, скатываясь с кровати. Поднявшись на
ноги, он увидел в углу комнаты испачканную кровью тарелку. - Похоже,
тарелки все-таки пригодились? Теперь ты доволен, что я о них позаботился?
- Я передумал, - сказал Чиун.
- Насчет чего?
- Твоей голове нет подходящего места, хе-хе-хе...
Мистер Гордонс сидел на полу маленькой, лишенной мебели комнаты на
другом конце города. Без каких-либо усилий, совершенно не напрягаясь, он
развел в сторону руки, и на пол с глухим стуком упала окровавленная голова.
В воздухе, будто снежинки, заплясали перья из подушки, на пол стали медленно
оседать пушистые ворсинки фланелевой подкладки пластиковой скатерти.
Отбросив в сторону рваную наволочку и скатерть, мистер Гордонс впился
глазами в кровавый ком на полу.
- Очень хорошо, - произнес он вслух. С тех пор как он перенастроился,
использовав программу элементарного творческого интеллекта, разработанную в
лаборатории доктора Ванессы Карлтон, он высказывал мысли вслух. Он пытался
понять, почему это делает, но полученного интеллекта не хватало, чтобы
понять: пятилетние малыши разговаривают сами с собой не потому, что это
непосредственно связано с их интеллектом. Развивающийся мозг позволяет им на
этой стадии формирования личности осознать, что они представляют собой всего
лишь пылинки в огромном непостижимом мире, и это открытие вызывает чувство
одиночества.
Подобного рода мысли были за пределами возможностей мистера Гордонса. А
коль скоро их у него не было, он и не догадывался о том, что они могли у
него быть.
- Очень хорошо, - повторил он и дотронулся до мертвого лица.
Голова на полу, несомненно, выглядела, как голова Римо. Азиат, который
принес ее в аэропорт и которого, по всей вероятности, зовут Чиуном, выглядел
опечаленным. Состояние печали характерно для того, кто теряет друга или
понуждает его расстаться с жизнью. Ему говорили о таких друзьях - их было
много у древних греков. Мистер Гордонс не совсем четко представлял себе
смысл понятия "друг", но если друг не хочет вас потерять, то разве не
логично предположить, что он должен помочь вам выжить? Да, решил он, это
было бы вполне логично. Эта мысль была интеллектуально творческой, и мистер
Гордонс порадовался своим успехам: он явно прогрессирует. Творческий
интеллект является средством выживания, а выживание - это ведь самое важное
на свете. Друг тоже пригодился бы для выживания. Надо будет завести себе
друга. Но это потом.
Сейчас надо внимательно изучить эту голову. Электронные системы,
заполняющие его похожую на человеческое тело оболочку, выдали ему
изображение человека, имя которого с высокой степенью вероятности было Римо.
Высокие скулы. У этой головы скулы тоже выступают. Глубокосидящие темнокарие
глаза. Мистер Гордонс протянул руку и поднял веко. Да, глаза, действительно,
темно-карие и, похоже, сидят глубоко в глазницах. Правда, его палец ощутил,
что кости глазниц повреждены, так что полной уверенности быть не могло.
Пробегая пальцами по мягкому лицевому покрову лежащей меж его ног
остывшей головы, мистер Гордонс сравнивал показания своих сенсоров с
имевшимся в его электронной памяти анализом изображения Римо. Никакой
разницы он не находил. Все данные обмеров, которые производили пальцы
Гордонса, полностью совпадали с данными, которые были заложены в его
механический мозг во время контактов с тем, чье имя с высокой степенью
вероятности было Римо.
Со щек пальцы мистера Гордонса переместились к ушам. Они были сильно
повреждены. Римо, должно быть, отчаянно сопротивлялся, перед тем как
умереть. Возможно, что ему пришлось схватиться с тем желтокожим человеком,
чье имя с высокой степенью вероятности Чиун. Мистер Гордонс пожалел, что не
видел этого поединка. Видимо, это было стоящее зрелище.
Во время их первой встречи Римо нанес повреждения Гордонсу, и тот
сперва даже предположил, что Римо тоже андроид. Теперь он считал иначе. В
конце концов, вот перед ним голова этого Римо. Одним глазом она невидяще, не
мигая, вперилась в Гордонса; другой глаз оставался плотно закрытым.
Мистер Гордонс ощупал те места, где на ушах у людей обычно бывают
мочки.
Уши были окровавлены, изуродованы и обрезаны. Кому и зачем это
понадобилось? Нанесенный в нос удар мог бы быть смертельным. Удары,
сломавшие кости глазниц, тоже могли быть смертельными. Удары по мочкам ушей
не могут быть смертельными. Такие удары могут иметь единственной целью
обезображивание трупа. Стал бы старик, который выглядел таким печальным,
обезображивать голову того, чье имя с высокой степенью вероятности было
Римо?
"Нет. Они были друзьями. У меня, - мечтал мистер Гордонс, - тоже
когда-нибудь будет друг. Разве стал бы я уродовать уши своего друга? Нет.
Может быть, уши Римо обезобразил кто-то другой? - Мистер Гордонс на секунду
задумался над таким вариантом. - Нет. Никто другой сделать этого не мог.
Его не смог бы убить никто, кроме того желтокожего старика. Только он.
Почему же тогда изуродованы уши?"
Мистер Гордонс использовал все возможности своего творческого
интеллекта, пытаясь решить эту проблему. Ответа на этот вопрос он не
находил. Возможно, здесь кроется какая-то опасность? Угроза его выживанию?
Надо подумать над этим еще. Больше исследований. Больше данных. Больше
интеллекта.
Он подсунул два пальца под нижнюю часть правого уха, помял раздавленное
в кашицу мясо и нащупал что-то инородное. Это "что-то" имело отличные от
общей массы удельный вес, массу и плотность. Это "что-то", извлеченное им,
оказалось кусочком кожи. Он осторожно исследовал его пальцами. На ощупь он
не отличался от остальной кожи головы. Поднеся его поближе к зрительным
сенсорам, он подсчитал количество пор на квадратном миллиметре этого кусочка
кожи, потом, нагнувшись к голове, произвел аналогичные подсчеты в трех
разных, выбранных наугад, местах на кожном покрове головы. Анализ полученных
данных указывал на то, что этот кусочек кожи был частью уха на той голове,
которая лежала у него между ног. Степень вероятности была весьма высокой.
Мистер Гордонс тщательно обследовал ухо, стараясь отыскать то место,
где был раньше этот кусочек кожи. Ему повезло - в одном месте он заметил
часть уха, очертания которой напоминали букву "V". Лоскут кожи в его руке
имел те же самые очертания. Мистер Гордонс стал искать место на ухе,
очертания которого совпадали бы с конфигурацией лоскутка кожи. Он приложил
туда лоскуток, но если верхняя часть петли совпадала с ухом, то нижняя часть
повисла в воздухе. Там было пустое место. Три с половиной миллиметра
пустоты. Значит, ухо было укорочено, часть его была удалена. Он пригляделся.
Да, здесь должна была быть мочка. Но у того, кто с высокой степенью
вероятности назывался Римо, на ушах мочек почти не было!
Значит, эта голова не принадлежала тому, кого с высокой степенью
вероятности можно было считать Римо!
Вывод был логичным. Взглянув снова на голову, он попытался распознать,
кому же она принадлежала, но у него ничего не вышло: он такого человека не
знал. Это, однако, было не важно; важно было лишь то, что эта голова не была
головой Римо.
Следовательно, желтокожий старик пытался его обмануть. Когда-то он
заявил, что не будет угрожать выживанию мистера Гордонса, но на деле
поступил как раз наоборот, и теперь он тоже должен умерен. Да, человек,
которого с высокой степенью вероятности можно считать Чиуном, должен умереть
- так же, как и человек, которого с высокой степенью вероятности можно
считать Римо. Мистер Гордонс позаботится об этом.
Но на очереди и другие дела. Он должен разбросать, как обещал, деньги
над городом.
И найти себе друга.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
- Если вы станете моим другом, я угощу вас выпивкой. Согласны?
Пилот реактивного лайнера компании "Пан-америкэн" с изумлением
воззрился на человека с невыразительной внешностью, стоявшего перед ним с
большой картонной коробкой в руках.
Капитан Фред Барнсуэлл собирался на свидание. Новая стюардесса весьма
прозрачно намекнула, что он ей небезразличен. Закончив отчет о рейсе,
Барнсуэлл закрыл за собой дверь офиса и направлялся домой на Манхеттен:
предстоял интимный ужин...
Короче говоря, у него не было ни желания, ни времени на пустые
разговоры с любителями гражданской авиации, тем более - с незнакомым и
немолодым мужчиной.
- Конечно, приятель, конечно. Я твой друг на всю жизнь.
Невыразительный мужчина благодарно улыбнулся, но не сдвинулся с места,
загораживая капитану Барнсуэллу дорогу в узком коридорчике, соединяющем офис
с главным терминалом аэропорта Кеннеди неподалеку от Нью-Йорка.
- О'кей, приятель? - улыбнулся ему Барнсуэлл. Он уже опаздывал. -
Говори скорее, что ты хочешь.
- Хорошо, - сказал мужчина. - Поскольку вы теперь мой друг, я могу
обратиться к вам с просьбой об одолжении. Правильно?
"Ну вот, начинается", - подумал Барнсуэлл. Опять к нему привязался
очередной забулдыга. Ну отчего они все время лезут к нему? Выражение лица у
него такое, что ли?
- Конечно, дружок, - сказал он, однако опуская руку в карман. -
Сколько вам надо? Двадцать пять центов? Доллар?
- Мне нужен ваш самолет.
- Что?! - воскликнул Барнсуэлл, прикидывая, не позвать ли стражей
порядка.
- Ваш самолет. Если об этом просит друг, то не так уж это, наверное, и
много?
- Послушай, парень, я не знаю, что ты задумал, но...
- Так вы не дадите мне свой самолет? Значит, вы мне не друг. - Улыбка
сошла с его лица. - Другу должно быть небезразлично мое выживание.
- Ну все, хватит! Тебе лучше убраться отсюда, пока не нажил
неприятностей.
- Как вы думаете, найдется ли другой пилот, который захотел бы стать
моим другом и одолжил бы мне самолет?
"И чего я с ним волынюсь? Наверное, я слишком снисходителен к людям",
- подумал Барнсуэлл, но все же начал терпеливо объяснять:
- Послушай, друг, ведь это не наши собственные самолеты. Они
принадлежат авиакомпании, а мы просто работаем на нее. Я, например, не могу
одолжить тебе самолет потому, что у меня просто нет своего самолета.
На лице мужчины вновь появилась улыбка.
- Так, значит, вы все-таки мне друг?
- Да, - сказал Барнсуэлл.
- А есть такие люди, которые имеют собственные самолеты?
- Конечно, частные пилоты. Маленькие самолеты видел? Почти все они в
частной собственности.
- А захочет кто-нибудь из них стать моим другом? Можно иметь не
одного, а двух друзей? Или еще больше?
- Конечно, конечно, можно. Кто сможет тебе отказать? - Какую шикарную
историю расскажет сегодня Барнсуэлл стюардессочке перед тем, как снять с нее
трусики!
- Вы - настоящий друг, - сказал с улыбкой мужчина. - Вот вам
миллион долларов. Теперь мы друзья.
Он опустил на пол картонную коробку и открыл ее. Она была до краев
наполнена стодолларовыми банкнотами.
"Здесь миллионы, если не миллиарды, - подумал Барнсуэлл. - Они,
разумеется, фальшивые. Мало в каком банке найдется столько наличности,
