- В самом деле?
- Ну, может быть, один из самых любимых.
- Что ж, мне действительно симпатичен бирюзовый - после красного,
синего желтого, зеленого и оранжевого. Нет, пожалуй, еще, темно-коричневого.
- Я завязал коробку серебряной ленточкой. На нее мой выбор пал потому,
что серебро превосходно сочетается с бирюзой, так тщательно мною подобранной
для обертки. Наконец, когда я добыл все это, то целый вечер медитировал,
глядя на коробку, и только внутренне подготовившись к столь важному событию,
я обернул ее бумагой и повязал сверху ленточку, сделав великолепный узел,
который твои детские пальцы разорвали, даже не потрудившись задуматься над
вложенным в него трудом.
- Извини. Наверное, я совсем потерял голову в горячке.
Суровое лицо Чиуна слегка смягчилось.
- Может быть, я смогу восстановить этот бесценный подарок, ведь, по
сути, он всего лишь символ чего-то значительно большего.
- Чего же?
- Отцовской любви. Ведь я - единственный отец, которого тебе довелось
иметь.
- О! - сказал Римо, и наконец, все понял.
- Как я смогу тебя отблагодарить? - спросил он, держа в руках простую
бирюзовую коробочку, которая больше не казалась пустой.
- Ты уже это сделал, - мягко проговорил Чиун. - Ведь у меня есть ты,
подлинное сокровище Синанджу.
Чиун просто сиял от счастья, и Римо улыбнулся ему в ответ. Казалось, их
радость словно осветила всю комнату.
- Это самое лучшее Рождество из всех, которых у меня никогда не было, -
сказал Римо, ничуть не покривив душой.
