деревья молчали. Меня по-прежнему охватывало странное оцепенение, и я не
чувствовал ужаса перед тем, что видел... или делал.
Передо мной дом. Странно, как изменяются его очертания, какими
туманными и нематериальными они кажутся.
И вот я в своей комнате. Оцепенение, приглушившее эмоциональные
реакции на все, сопровождавшее призыв Собирателя, уступало место чему-то
другому, еще не определенному, но достаточно сильному. Возбуждение,
вызванное зеленым напитком, уходило. У меня появилось впечатление
нереальности, я двигался в нереальном мире среди нереальных предметов. Что
стало с моей белой одеждой? Я помнил, что де Керадель снял ее с меня, но
куда он ее девал и куда делся сам, я не знал. И руки у меня чистые, больше
не в крови.
Со мной Дахут, ноги у нее голые, тело просвечивает сквозь одежду.
Фиолетовые огни все еще слабо видны во взгляде. Она обнимает меня руками
за шею, прижимается ко мне губами. Шепчет:
- Алан! Я забыла Алана де Карнака. Он заплатил за то, что сделал. Он
умирает. Это вас я люблю, Алан.
Я держал ее в объятиях и чувствовал, как умирает владыка Карнака. Но
я, Алан Карнак, еще не проснулся.
Руки мои все теснее прижимали ее. В ней аромат какого-то тайного
морского цветка, а в ее поцелуях сладость вновь познанного или давно
забытого зла.
17. БЛЮДО ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЯ
Я проснулся с таким чувством, будто избавился от дурного сна. Что это
за сон, я не помнил, помнил только, что он... отвратителен. День ветреный,
волны бьют о скалистые берега, воет ветер, и в окна пробивается серый
свет. Я поднял левую руку, чтобы посмотреть на часы, но их не было. Не
было их и на столе у кровати. Во рту у меня пересохло, кожа была сухой и
горячей, я себя чувствовал так, будто два дня подряд пил.
Хуже всего страх, что я вспомню свой сон. Я сел в постели. Еще
кое-чего, кроме часов, не хватало: пистолета под мышкой, пистолета Мак
Канна. Я лег и постарался вспомнить. Вспомнил зеленый напиток, в котором
поднимались светящиеся пузырьки, и потом - ничего. Между этим зеленым
напитком и настоящим - туман. И туман скрывает то, что я боюсь вспомнить.
Туман был и во сне. И пистолет тоже был во сне. Когда я пил этот
напиток, пистолет был со мной. Вспышка воспоминаний: после напитка
пистолет казался нелепым. ненужным, и я бросил его в угол. Я выскочил из
кровати и стал искать пистолет.
Нога моя запнулась о черное овальное блюдо. Не черное, все в пятнах и
полосах, а внутри что-то похожее на резину.
Блюдо жертвоприношения!
Внезапно туман рассеялся... я вспомнил сон... если это сон...
вспомнил все ужасные подробности. Отшатнулся, не только морально, но и
физически, почувствовал тошноту.
Если это не сон, тогда я проклят и трижды проклят. Я не убивал, но
участвовал в убийстве. Я не бил жертвы по груди, но и не поднял руки,
чтобы спасти их, и я подкладывал ветви в их погребальный костер.
Вместе с Дахут и де Кераделем я вызывал черную и злую Силу, вместе с
ними я палач, убийца, раб ада. Как можно доказать, что это сон? Иллюзия,
внушенная Дахут и де Кераделем, пока моя воля бездействовала под чарами
зеленой жидкости. Я отчаянно пытался уверить себя, что это был только сон.
В их глазах сверкал мрачный огонь, в моих тоже. Физиологическая
особенность, которой человек в обычных условиях не обладает. Никакой
напиток не может создать клетки, способные на это. И у человека на груди,
на сердце нет огня, яркого в юности, тускнеющего к старости. Но эти огни
горели на груди жертв!
И только во сне дубы могут петь и склонять в такт свои ветви.
Но - это окровавленное блюдо! Может ли оно материализоваться из сна?
Нет, но де Керадель и Дахут могли поместить его рядом со мной, чтобы
убедить, что сон был реальностью. Сон или не сон, я запятнан злом.
Я встал и поискал пистолет. Нашел в углу комнаты, куда я его сам
бросил. Что ж, по крайней мере это реальность. Пристегнул кобуру под
мышку. Голова моя напоминала улей, в котором непрерывно жужжат пчелы
мысли. В но в потрясенном мозгу все сильнее становилась холодная,
безжалостная ненависть, отвращение к де Кераделю и его ведьме-дочери.
Дождь бил в окна, ветер свистел за окнами старого дома. Где-то
ударили один раз часы. Я не знал, полчаса это или час. И тут мне пришла в
голову еще одна мысль. Я достал из кобуры листья и пожевал их. Они были
очень горькими, но я их проглотил, и почти сразу же голова моя
прояснилась.
Нет смысла искать де Кераделя, чтобы убить его. Прежде всего, я не
смогу оправдать свой поступок. Если только в Пирамиде нет груды костей и я
не смогу открыть пещеру с нищими. Но я не верил, что найду пещеру или
тела.
Убийство де Кераделя будет казаться поступком сумасшедшего, и в
лучшем случае меня ждет сумасшедший дом. К тому же, если я его убью,
придется считаться с его слугами с пустыми глазами.
И Дахут... Я сомневался, что смогу хладнокровно убить Дахут. И даже
если сделаю это, все-таки остаются слуги. Они меня убьют... а мне не
хотелось умирать. Передо мной возникло лицо Элен, и нежелание умирать
стало еще сильнее.
К тому же предстояло еще установить, сон или реальность то, что я
вспоминал. Прежде всего необходимо установить это. Как угодно, любым
способом нужно связаться с Мак Канном. Сон или реальность, я должен
продолжать игру и не позволять, чтобы меня снова поймали в ловушку.
Прежде всего я должен изображать, что считаю виденное реальностью;
убедить де Кераделя, что я в это верю. Иначе зачем бы ему или Дахут
оставлять возле меня блюдо?
Я оделся, взял блюдо и пошел вниз, держа его перед собой. Де Керадель
сидел за столом, но мадемуазель не было. Я увидел, что сейчас начало
второго. Когда я сел, де Керадель пристально взглянул на меня и сказал:
- Кажется, вы спали хорошо. Я приказал, чтобы вас не тревожили. День
сегодня испорчен, и моя дочь спит поздно.
Я рассмеялся.
- Еще бы. После такой ночи.
- Что вы этим хотите сказать?
- Не нужно больше скрываться от меня, де Керадель, - сказал я, - не
нужно после этой ночи.
Он медленно спросил:
- А что вы помните об этой ночи?
- Все, де Керадель. Все, начиная с ваших убедительных объяснений, как
тьма порождает жизнь, порождает эволюцию. А доказательство - то, что мы
призывали к Пирамиде.
- Вам это приснилось.
- И это?
Я поставил блюдо в пятнах на стол. Глаза его стали шире, он переводил
взгляд с меня на блюдо.
- Где вы это нашли?
- Рядом со своей постелью. Когда недавно проснулся.
Вены на его висках вздулись и запульсировали, он прошептал:
- Зачем она это сделала?
Я сказал:
- Потому что она мудрее вас. Потому что знает, что мне нужно говорить
правду. Потому что верит мне.
Он сказал:
- Некогда она уже поверила вам. Это дорого стоило и ей, и ее отцу.
- Когда я был владыкой Карнака, - рассмеялся я. - Владыка Карнака
прошлой ночью умер. Так она сама мне сказала.
Он долго смотрел на меня.
- Как умер владыка Карнака?
Я грубо ответил:
- В объятиях вашей дочери. И теперь она предпочитает... меня.
Он оттолкнул кресло, подошел к окну и долго смотрел на дождь.
Потом вернулся к столу и спокойно сел.
- Карнак, что вам приснилось?
- Пустая трата времени рассказывать. Если это был сон, вы внушили его
и поэтому знаете. Если не сон, вы там были.
- Тем не менее прошу вас рассказать.
Я изучал его. что-то необычное в этой просьбе, похоже, он искренен. И
тут в колесе моих стройных суждений появилась палка.
Я решил выиграть время.
- После еды, - сказал я.
Во время завтрака он молчал; но когда я поднимал взгляд, он смотрел
на меня. Казалось, он о чем-то напряженно думает. Я пытался извлечь палку
из колеса своих рассуждений. Удивление и гнев при виде блюда кажутся
искренними. Но в таком случае не он поставил блюдо у моей кровати. Поэтому
не он хочет, чтобы, проснувшись, я вспомнил - сон или реальность.
Значит Дахут. Но почему она хочет, чтобы я вспомнил, если ее отец
этого не хочет? Единственный ответ - между ними конфликт. Но может быть и
другая причина. Я был очень высокого мнения об уме де Кераделя. Не думаю,
чтобы он стал спрашивать у меня то, что сам уже знает. По крайней мере не
без причины. Означает ли его вопрос, что он не принимал участия в вызове
Собирателя? Что никаких жертвоприношений не было... что все это иллюзия...
и что не он создал эту иллюзию?
Что все это работа одной Дахут?
Но погоди! Не означает ли это также, что зеленая жидкость
предназначалась для того, чтобы я все забыл? И что по какой-то причине у
меня оказался частичный иммунитет против нее? И теперь де Керадель хочет
понять, до какого предела простирается этот иммунитет... сравнить мои
воспоминания с действительностью?
Но остается блюдо; и дважды я видел страх в его глазах, когда к нему
обращалась Дахут... все-таки между ними трещина... и мне нужно этим
воспользоваться.
А может, кто-то другой, не Дахут, поместил блюдо рядом со мной?
Я вспомнил голос Ральстона, перешедший в жужжание мухи. Услышал, как
Дик кричит мне:
- Берегись, берегись Дахут... освободи от Собирателя, Алан.
В комнате потемнело, как будто дождевые тучи спустились еще ниже, все
заполнили тени.
Я сказал:
- Отпустите слуг, де Керадель. Я вам расскажу.
Я рассказал. Он слушал не прерывая, с неизменным выражением лица,
бледные глаза время от времени поглядывали в окно, потом смотрел на меня.
Когда я кончил, он с улыбкой спросил:
- Вы считаете это сном... или реальностью?
- Но вот это... - я указал на блюдо.
Он взял его и задумчиво стал рассматривать. Сказал:
- Предположим для начала, что ваш опыт реален. При этом я оказываюсь
колдуном, волшебником, жрецом ада. И вас я не люблю. Не только не люблю,
но и не доверяю вам. Меня не обманула ваша готовность участвовать в наших
делах и целях. Я знаю, что вы пришли сюда только от страха перед тем, что
может случиться с вашими друзьями. Короче, я знаю все о взаимоотношениях
моей дочери с вами и о том, что из этого следует. Я мог бы... избавиться
от вас. Очень легко. И избавился бы, если бы не одно препятствие. Любовь
моей дочери к вам.
- Обращаясь к воспоминаниям ее далекого предка из Иса, превращая ее в
древнюю Дахут, я, очевидно, не мог пользоваться только избранными
воспоминаниями. Для моих целей они должны быть полными. Я должен
восстановить их все. К несчастью, в их числе и владыка Карнака. К еще
большему несчастью, она встретилась с вами, чьим отдаленным предком
является все тот же владыка Карнака. Ваше уничтожение означало бы
необходимость полностью перестраивать все мои планы. И это привело бы ее в
ярость. Она стал бы мои врагом. Поэтому вы - не прекратили существовать.
Ясно?
- Абсолютно, - сказал я.
- Далее - по-прежнему предполагая, что я именно тот, кем кажусь вам,
- что я должен предпринять? Очевидно, сделать вас particeps criminis,
соучастником преступления. Вы не сможете разоблачить меня, не разоблачив
тем самым и себя. Я даю вам некий напиток, который уничтожает ваши
предубеждения относительно того и этого, устраняет ограничения. Вы
становитесь particeps criminis. И теперь бессильны разоблачить меня, если
сами не хотите получить петлю на шею. Несомненно, - вежливо заметил он, -
все эти соображения приходили вам в голову.
- Действительно, - согласился я. - Но я хотел бы задать вам несколько
вопросов, вам в роли колдуна, волшебника, жреца ада, вымышленной или
