Перевел М.Немцов
Я начал с телефонного справочника. Разыскать в нем "Менсу" не обещало быть
легким делом, даже если следовать строгим правилам алфавитизма, ныне так широко
распространенным. Я предпочитаю более мягкую, более пушистую схему алфавитизма,
ту, что позволяет разуму просто плыть без руля и ветрил и вдруг "наткнуться" на
искомое слово. Это предмет гордости. Словарь - идеальный образец
сверхалфавитизации, с его неотесаными правилами и каждым, даже самым малюсеньким
словечком, аккуратно сидящим на своем месте. До такой степени, что у меня почти
всегда отбивает аппетит.
Вступление в Менсу означает, что вы - гений и имеете возможность встречаться с
другими членами огранизации, которые поймут, что, к чертовой матери, вы несете,
когда, к примеру, изрекаете: "Этот будуар кричащ." Именно такого сорта людей они
и ищут. Вступление в Менсу внушает человеку изысканную благожелательность по
отношению к не-членам, которые хотели бы сделать вид, что знают то, что знаете
вы, думают то же, что думаете вы, и выставляют в смешном виде то, что вы
вентилируете.
Меня поначалу беспокоил произвольно выбранный проходной балл 132, пока я не
познакомился с человеком, у которого коэффициент интеллекта был 131 и, если
честно, на подъеме он несколько притормаживал.
Телефонную книгу я отверг - она то и дело заводила меня в сторону своими
сложными пассажами, - и попробовал звонить вслепую: безуспешно. Далее -
1-800-МЕНСА, что зловеще принесло мне мертвую тишину на том конце провода.
Неделю спустя, совершая моцион, я осознал, что в "Менсе" недостаточно
числительных, чтобы стать телефонным номером, и что следует понимать это так:
любой будущий член сможет без труда догадаться, какими должны быть следующие две
цифры в номере. Я пробовал набирать МЕНСАКЭ, МЕНСАНИ, МЕНСАДЫ и МЕНСААБ, но
получил в ответ три отповеди и зуммер факса.
Вот так поэтому - без всякого складу и ладу - я ввалился как-то раз на
вечеринку в собственном жилом доме, когда преобразовал номер своего этажа и
вышел на 21-м вместо 12-го. Входя, я зацепился за край ошского ковра и сосчитал
носом все узелки на квадратный дюйм. У этих людей явно водились деньги. Я слышал
обрывки разговоров: воздух полнился словами типа "полевой шпат" и "юоним". В
углу одинокий волынщик наигрывал погребальную мелодию. Я моментально понял, куда
попал. Это была вечеринка членов Менсы.
И тут я увидел Лолу. Волосы ее были цвета ржавчины, а тело обладало формой
дорической колонны - из ранней архитектуры, еще до вторжения. Она пересекла
комнату с одним из тех ромовых напитков в руках, скользнула на синюю велюровую
софу и очаровательно ткнула себе в глаз соломинкой, промахнувшись мимо рта. Если
она действительно из Менсы, то у нее не возникнет проблемы с моим вводным
приветствием:
- О прошу вас, не ссылайте меня на отдаленные угодья, - представился я.
- Я вижу, вы читали Гёте в переводах Снуки Лэнсона, - отпарировала она. -
Драже?
По моим прикидкам, у нее около 140. По ее же виду можно было определить, что
меня она запихала куда-то в нижние 120. Моей задачей было поднять уровень ее
оценки и выхарить у нее аппликационную форму для вступления в Менсу.
Вдохновленный мыльными операми, я разговаривал, повернувшись к ней спиной и
выглядывая в окно:
- Чем что-нибудь делать, не лучше ли проспрягать?
- Хайль Сяопин, Китайская Богиня Песни, - вступила она. Затем Лола пустилась в
такой вербальный спарринг, что у меня ковер из-под ног ушел.
- Довольно импрессивные апартаменты, - протянула она мне спасательный круг.
На специальном постаменте я увидел словарь. О как хотелось мне подбежать к нему
и найти слово "импрессивные"! Как хотелось ответить по-менсийски! Но настал мой
черед, и я заговорил:
- Не уверен, комплимент это или оскорбление. - Потом откинул назад голову и
захохотал, закашлялся, драже вылетело изо рта и уютно устроилось на ошском
ковре. Она спросила, как меня зовут.
- Зовите меня Дор, - ответил я. Только позднее я осознал, что имел в виду Род.
Мы с Лолой просидели и проговорили всю ночь. После вечеринки, держа ее в
объятьях, я прошептал:
- Как я люблю то, что ты в Менсе.
Она прошептала в ответ:
- Я тоже люблю то, что ты в Менсе.
Температура моя упала до арктической. Она продиктовала мне свой номер телефона,
но поскольку он состоял из одних семерок, я его не запомнил.
Большинство того, чего хочется в жизни, приходит, когда этого уже не нужно.
Членство мне было предоставлено ровно через год, когда я подал заявление и стал
почетной "игрушкой" Менсы. Я продал холодильник и на эти деньги купил билет в
круиз любви Менсы на Бермуды. Всходя на борт, я увидел на корме женщину - она
стояла спиной ко мне, слегка склонившись над фальшбортом и весьма напоминая
собой то, как выглядела бы дорическая колонна, если бы она слегка склонилась над
фальшбортом. Женщина повернулась и увидела меня - а я снова увидел свою Лолу.
Как будто за год ничего не изменилось: на нас было всё то же, что и в тот вечер,
до сих пор не стиранное. Она заговорила:
- Давно не виделись, Дор.
Я поправил ее, набирая преимущество в беседе:
- Мое имя - не Дор.
- Каково же оно тогда?
- Выскочило из памяти, но вернется.
- Не хотите ли прогуляться по полубаку?
Полубак? Ну где же этот чертов словарь, когда он так необходим?
Она заговорила снова:
- Мне осталось жить два года. Давайте же наслаждаться ими, пока мы тут
раболепствуем.
- Так зараболепствуем же, зараболепствуем! - Я взял ее под руку, и мы
повернулись к востоку, лицом к заходящему солнцу. - Да, кстати, меня зовут Орд.
1. "Менса" - организация интеллектуально одаренных людей, основанная в Лондоне
в 1946 году. Насчитывает более 100.000 членов в 100 странах мира. Единственное
условие допуска в организацию - наличие коэффициента интеллекта, определяемого
стандартными тестами, у высших двух процентов общего населения. "Meнса"
стремится способствовать общению своих членов и финансирует общественные и
психологические исследования, в особенности касающиеся интеллектуально одаренных
людей. Американский филиал общества, основанный в 1960 году, насчитывает 55.000
человек. - Прим.переводчика.
Speaking In Tongues
Лавка Языков
СТИВ МАРТИН
ПЛАТОНОВЫ ПАПАРАЦЦИ
Перевел М.Немцов
ТАБЛОИД: Сократ, я хотел показать тебе свой новый Никон ФМ2 с 600-миллиметровым
объективом.
СОКРАТ: Спасибо, Таблоид. Похоже, он прекрасно подходит для того, чтобы снимать
уток, пролетающих вдалеке.
МО-ПЕД: Прекрасное предназначение для этого аппарата - в сочетании с мотоциклом
и инфракрасным видоискателем.
ЛОХУС: А что еще ты фотографируешь помимо природы?
ТАБЛОИД: Я люблю фотографировать детей.
СОКРАТ: Это тоже достойная и благородная профессия.
ТАБЛОИД: Нет ничего прекраснее, чем снимать мать, грудью кормящую своего
младенца. Особенно если она - Мадонна.
ЛОХУС: Ты фотографировал Мадонну, грудью кормящую своего младенца?
ТАБЛОИД: О, да.
СОКРАТ: И какова она как человек?
ТАБЛОИД: Ну, мы на самом деле с нею не познакомились.
СОКРАТ: Она что, была так увлечена собой, что не захотела с тобой разговаривать?
ТАБЛОИД: О, нет. Из-за объектива я вынужден был находиться в трехстах ярдах от
нее и снимать через окно ее спальни.
ЛОХУС: Мне представляется странным, что Мадонна согласилась фотографироваться
именно таким образом.
ТАБЛОИД: Ее согласие подразумевалось.
ЛОХУС: Но мне кажется, что ты вторгся в ее приватность.
СОКРАТ: Лохус, что есть приватность?
ЛОХУС: Приватность - это когда ты один.
СОКРАТ: А ты приватен, когда ходишь один в рыночной толчее?
ЛОХУС: Разумеется, нет.
СОКРАТ: А ты приватен, когда сидишь один в машине?
ЛОХУС: В большей степени, Сократ.
СОКРАТ: А ты приватен, когда сидишь в машине с затемненными стеклами?
ЛОХУС: Вот тут приватность и начинается.
СОКРАТ: А когда ты сидишь дома - ты приватен?
ЛОХУС: Разумеется.
СОКРАТ: Не является ли тогда истинным, что если ты затемняешь стекла в своей
машине или остаешься сидеть дома, то ты в некотором роде защищаешь свою
приватность?
МО-ПЕД: Иначе и быть не может.
ЛОХУС: Но Мадонна же сидела у себя дома.
СОКРАТ: Да, но стекла ее не были покрыты рефлектозащитной пленкой УФ-40. Да и
одна она не была.
МО-ПЕД: Она была с младенцем!
СОКРАТ: Следовательно, свою приватность она не защищала. А как можно вторгнуться
в то, что не защищено?
ЛОХУС: Я в смятении.
СОКРАТ: Может ли что-то быть затемненным и незатемненным одновременно?
ЛОХУС: Это было бы невозможно.
СОКРАТ: Может ли что-то быть приватным и публичным одновременно?
ЛОХУС: Это взаимоисключающе.
СОКРАТ: И не истинно ли то, что приватность и рефлектозащитное покрытие УФ-40
суть одно и то же?
МО-ПЕД: Он доказал это!
СОКРАТ: Таблоид, где ты был, когда делал эту фотографию?
ТАБЛОИД: Прятался на крыше. Более того, на мне была черная одежда с капюшоном.
СОКРАТ: Поэтому ты просто оберегал свою приватность, когда Мадонна вторгалась в
объектив твоего фотоаппарата?
ТАБЛОИД: Я не могу с этим спорить, Сократ.
ЛОХУС: Но разве это не неправильно - подсматривать за женщиной, кормящей грудью
своего младенца?
МО-ПЕД: Когда становишься звездой эстрады, неправильно хотеть, чтобы твое
кормление грудью оставалось приватным.
ЛОХУС: Но почему?
ТАБЛОИД: Из-за права публики знать.
СОКРАТ: Не истинно ли то, Лохус, что когда публика совершает покупки в
супермаркете, очень часто возле кассы ее охватывает непреодолимое желание
увидеть новорожденного младенца Алека Болдуина или как Фрэнк Гиффорд занимается
сексом?
ЛОХУС: Не могу этого отрицать.
СОКРАТ: Это желание, известное при любом демократическом режиме как "кассовый
рубеж свободы", - очень важно, поскольку без него дети Фрэнка никогда бы не
узнали о его проступке.
ЛОХУС: Твои доводы безупречны. Но почему же никогда не возникает сходного
желания увидеть, как занимается сексом, скажем, Джимми Стюарт?
СОКРАТ: Потому что у Джимми Стюарта не было этого "чего-то особенного".
ТАБЛОИД: Увы, Лохус, вкусы публики в те дни не были настолько изощренными.
ЛОХУС: Так я, значит, живу в изумительную эпоху.
МО-ПЕД: Изумительнее и быть не могло!
СОКРАТ: А теперь давайте сходим в супермаркет и посмотрим, не разовьется ли в
нас непреодолимое желание увидеть подретушированную фотографию Тома Круза,
кусающего Опру Уинфри за автомобильное сиденье!
Speaking In Tongues
Лавка Языков
СТИВ МАРТИН
ЗАПИСЫВАЮ ДРУЗЕЙ
Перевел М.Немцов
ДЖЕРОМ
(друг двадцатидвухлетней давности)
Я: ...А твоя жена знает?
ДЖЕРОМ: Надеюсь, она об этом не узнает никогда.
Я: О чем - об этом?
ДЖЕРОМ: О том, что я тебе вчера рассказал.
Я: А-а, правильно. Я помню, что ты мне вчера рассказывал, но сказал ты это так
болезненно. Ты не повторишь?
ДЖЕРОМ: Я просто не хочу, чтобы она узнала о том, что я выпивал с той
официанткой. Так по-дурацки вышло.
Я: Так ты, значит, определенно выпивал с той официанткой?
ДЖЕРОМ: [едва слышно]
Я: Прошу прощения?
ДЖЕРОМ: Я выпивал с официанткой.
Я: Чье имя было?...
ДЖЕРОМ: Дайна. У тебя что, проблемы с памятью?
Я: Да. Не мог бы ты подытожить вкратце?
ДЖЕРОМ: Я выпивал с официанткой по имени Дайна.
Я: Давай сохраним это между нами.
ДЖЕРОМ: Спасибо, старик.
ВИРДЖИНИЯ
(бывшая подружка)
ВИРДЖИНИЯ: Я себя такой виноватой чувствую за то, что мы сделали.
Я: Повиси минуточку на телефоне, а?
[Бибикает включаемый магнитофон.]
ВИРДЖИНИЯ: Что это было?
Я: Что?
ВИРДЖИНИЯ: Что бибикнуло?
Я: Грузовик Федеральной Экспресс-Почты сдал назад. Так за что ты себя виноватой
чувствуешь?
ВИРДЖИНИЯ: Ну, помнишь, как-то вечером? Ужасно будет, если Боб когда-нибудь
узнает.
Я: Как же он сможет узнать?
ВИРДЖИНИЯ: Так ты не скажешь?
Я: Не могу поверить, что ты у меня об этом спрашиваешь.
ВИРДЖИНИЯ: Прости.
