никогда не верила в меня. Непонятно, какого дьявола ты за меня вышла?
Похоже, только затем, чтобы превратить мою жизнь в ад. Так вот: отстань!
Оставь меня наконец в покое!!!
Тишина. Взрыв не разрядил напряжения - Питер со злобой представлял,
как закипает в Кэти ответная ярость, чтобы в следующую секунду излиться в
истеричном крике. Он превратился в комок нервов, ожидая залпа проклятий, и
готовился ответить тем же. Потом она вскочит с места, начнет бить что под
руку подвернется, Питер попытается удержать ее силой, и начнется такое...
В подобных случаях Кэти собой не владела.
Весь дрожа, он закрыл глаза рукой и почувствовал влагу. "Господи, я
не хотел этого, - подумал он, - честное слово". Но Кэти, против ожидания,
заговорила на удивление сердечным тоном.
- Дорогой, я вовсе не хотела тебя обидеть. Пожалуйста, успокойся.
Ведь я люблю тебя.
Питер остолбенело повторят, будто недоумевая:
- Любишь?
- Пожалуйста, Питер. Если между нами сохранилось хоть что-то хорошее,
прошу тебя, наберись терпения на несколько минут.
- Ладно, - буркнул он.
- Знаешь, я верила, очень верила в тебя. Ты наверняка помнишь, как
прекрасно все складывалось в наши первые годы, правда? И я ведь помогала
тебе, поддерживала, как могла, пока ты сочинял свой роман - разве нет? Я и
прирабатывала, и успевала по дому, и готовила - в общем, позволяла тебе
спокойно работать.
- О да! - В его голосе опять зазвучал сарказм, и гнев охватил Питера
с новой силой. Кэти не раз донимала его разговорами о том, как на
протяжении двух лет фактически содержала их обоих. Но сколько можно? Не
его вина, что роман оказался просто грудой испорченной бумаги. - Только
без попреков. Я не смог пристроить рукопись, но ты сама слышала, почему
это произошло.
- Черт побери, да разве я упрекаю? - вспылила Кэти. - Любое мое слово
ты принимаешь в штыки и сразу же становишься в позу обиженного. - Она
тряхнула головой, отгоняя раздражение, и снова овладела голосом. - Давай
не будем осложнять нашу жизнь, она и без того непростая. Мы долго мучили
друг друга, старались бить по больному месту... Пора остановиться. Мы и
так не скоро оправимся.
Питер промолчал.
- Я хотела сказать, что верила в тебя не только вначале, но и потом,
когда ты уже сжег рукопись... Да, хотя давалось мне это нелегко, поверь. Я
не считала твою неудачу литературным провалом, но ты - считал. И ты очень
изменился. Поддался отчаянию и, вместо того чтобы, стиснув зубы, начать
другую книгу, все бросил.
- Знаю, знаю, - вставил Питер. - Упорства мне недоставало. Слабак.
Нытик.
- Прекрати! - гневно крикнула Кэти. - Я этого не говорила! И в мыслях
не держала... Когда ты занялся журналистикой, я продолжала верить в тебя.
Но опять все пошло вкривь и вкось, тебя увольняли, судили и в конце концов
занесли в черные списки. Знакомые нас сторонились. А ты хотя и твердил о
своей невиновности, но мысленно уже поставил на себе крест. Перестал
мечтать и строить планы, непрестанно жаловался на невезение и хныкал.
- А ты мне ничем не помогала.
- Может быть, - признала Кэти. - Сначала пыталась, но проку от этого
не было, и я устала тянуть за двоих. В тебе ничего не осталось от
оптимиста, за которого я выходила. Мне было больно вспоминать, как я
раньше тобой восхищалась, а уважения ты заслуживал все меньше и меньше. О
твоем самолюбии и говорить не приходится. Ты испытывал такое отвращение к
собственной персоне, что временами я боялась суицида.
- Ну и каково резюме, милая Кэти?
Она ответила не сразу.
- Питер, несмотря ни на что, я ведь не ушла от тебя. Ты же знаешь:
могла, даже собиралась это сделать. Но осталась. Подавила жалость к себе и
осталась. Тебе это ни о чем не говорит?
- Еще как говорит. Что ты мазохистка. Или садистка, - брякнул Питер.
Кэти не выдержала и разрыдалась. Питер сидел не шевелясь и ждал конца
спектакля. Наконец Кэти выплакалась и тихо сказала:
- Будь ты проклят.
- А только что объяснялась в любви. Ты уж разберись в своих чувствах.
- Осел! Черствый, безмозглый чурбан! Неужели до тебя еще не дошло?
- Что именно? - теряя терпение, повысил голос Питер. - Ты требовала
тебя выслушать - я выслушал и не узнал ничего нового. Старая песня на
новый лад. Все тоже перечисление моих грехов и недостатков, жалобы на то,
что я не оправдал надежд...
- Да пойми же наконец, Питер! Последние дни все изменили. Забудь на
минуту о ненависти, отбрось отвращение к нам обоим и пойми: мы получили
шанс! Надо им воспользоваться.
- Не вижу никаких перемен. Этот шанс - завтрашняя игра, и ты отлично
понимаешь, что она для меня значит. Но тебе на меня наплевать; тебе все
равно, выиграю я или проиграю. Мало того, ты мне все уши прожужжала,
твердя, что я продую партию, да еще заставляешь меня спорить, когда мне
надо выспаться. Такое впечатление, будто ты намеренно способствуешь моему
поражению. Что же изменилось? Как была ты стервой, так ею и осталась.
- Ох Питер, Питер. Я объясню тебе, что изменилось. До самого приезда
сюда мы оба считали тебя неудачником, а оказалось, что это не так! Ты
действительно был совершенно ни при чем. Причина твоих злосчастий - Брюс
Банниш. Это же в корне меняет дело! Он не оставлял тебе шансов и теперь
хочет лишить последнего. Но за этот последний шанс тебе не нужно сражаться
- он у тебя уже есть! Ты узнал, что талантлив и можешь писать хорошие
книги, - значит, психологический барьер неверия в себя рухнул. Что мешает
нам уехать и вместе начать все сначала? Ты напишешь новый роман, пьесу -
все, что захочешь. Твой талант никуда не делся. Мы опять можем мечтать,
верить в будущее и любить друг друга, понимаешь? Баннишу не терпелось
довести свою месть до конца, а вместо этого он добился обратного - отныне
ты свободен!
Питер боялся пошевелиться, до боли в пальцах стискивая подлокотники.
Слова Кэти медленно проникали в сознание, и темнота отступала, словно за
окнами забрезжил рассвет. Господи, неужели все так просто? Проклятый
Банниш и вправду заразил их своей одержимостью. А он настолько зациклился
на шахматах, что ни разу не задумался об этом. "Я действительно был
совершенно ни при чем, - мысленно повторял Питер и удивлялся. - Мое
невезение было совершенно ни при чем".
- Как все просто, - чуть слышно прошептал он.
- Что ты сказал, Питер? - тревожно спросила Кэти.
Услышав в голосе жены тревогу, он понял и нечто большее - ее любовь.
Сколько их на свете, пронеслось у него в голове, тех, кто обещает и
клянется, строит воздушные замки и мечтает о счастье, но при первых
признаках немилости судьбы хлопает дверью. Кэти осталась. Осталась,
невзирая на жестокие неудачи, на его срывы и депрессии, на несправедливые
упреки и бесконечные ссоры, на беспросветность и безденежье.
Питер медленно выбрался из кресла. Ему было очень трудно выразить
нахлынувшие чувства словами.
- Кэти, - сказал он, - я тоже люблю тебя. - И беззвучно заплакал.
Утром Питер и Кэти спустились в гостиную позже всех. Проснувшись, они
вместе приняли душ, и Питер оделся с особой тщательностью. Почему-то ему
хотелось выглядеть как можно лучше - наверное, потому, что сегодня
начиналась новая жизнь. Выходя из комнаты, они взялись за руки. Банниш уже
сидел перед доской, и часы тикали. Соратники тоже были в сборе: Экс в
своем кресле терпеливо подпирал ладонью подбородок, Дельмарио шагал из
угла в угол.
- Питер, скорей, - заторопил он, увидев чету Нортонов на винтовой
лестнице. - Часы уже пущены; ты потерял целых пять минут.
Питер улыбнулся.
- Расслабься, Стив, все будет в порядке.
Он пересек гостиную и присел на свое место со стороны белых фигур.
Жена остановилась у него за спиной. "Кэти сегодня восхитительна", -
подумал Питер.
- Твой ход, капитан, - с иронической улыбкой напомнил Банниш.
- Я знаю, - ответил Питер, даже не взглянув на доску. Часы
отсчитывали его время. - А скажи, Брюс, почему ты возненавидел меня? Я
долго думал, но разумного объяснения так и не нашел. А мне хотелось бы
знать. Я еще могу понять твою неприязнь к Стиву - он имел дерзость
выиграть, когда ты проиграл, и потом непрестанно поминал это тебе. А Экс
изводил жестокими шутками. Но чем провинился я?
Банниш как будто смутился, но ненадолго. Его губы скривились словно
для плевка.
- Ты? Да ты - хуже всех.
Питер искренне удивился.
- Даже так?
- Великий капитан великой сборной, - процедил Банниш. - В тот день ты
пальцем не пошевелил ради победы. Быстренько устроил гроссмейстерскую
ничью со старым дружком Уинслоу, даже не попытавшись обострить игру. Ты
всегда выбирал себе удобных противников, и остальные тебя ничуть не
заботили. Команда проиграла, а ты - чистенький, хотя и принес ей всего
полочка. Козлом отпущения стал я. Но это еще не все. Ну-ка, Нортон,
ответь, почему ты посадил за первую доску именно меня? Рейтинг у всех нас
был примерно одинаковый; так чем же я заслужил такую честь - играть первую
скрипку?
Питер немного подумал, припоминая, какими соображениями он
руководствовался десять лет назад.
- Брюс, ты всегда проигрывал ответственные партии. Поэтому, когда
команда-соперница выставляла тяжелую артиллерию, то есть мастера, который
с высокой вероятностью мог разгромить любого из наших, имело смысл
посадить против него тебя. Тем самым мы экономили силы, добиваясь побед за
другими досками. С точки зрения интересов команды в целом этот подход
вполне разумен.
- Иными словами, меня заведомо списывали со счетов. Не потому ли я
проигрывал? Ты полагал, что мой проигрыш Весселеру позволит вам обставить
других, и отдал меня на заклание.
- Приблизительно так, - смутился Питер. - Извини.
- Извини! - передразнил Банниш. - Запрограммировал мое поражение, а
потом им же и попрекал. Простыми извинениями тут не отделаешься. Ну а сам
ты в тот день играл не в шахматы, а совсем в другую игру. Вы с Хэлом
Уинслоу из Чикагского университета развлекались ею много лет, а игроки
ваших команд служили вам разменной монетой. Я же в данном случае сыграл
роль жертвенной пешки. Обыкновенный гамбит. Только он тебе не помог.
Уинслоу обставил тебя по всем статьям. Так что продул-то не я, а ты.
- Твоя правда. Теперь я это понимаю, когда ты так хорошо все
объяснил. Я продул, и ты наказал за это всю команду.
- Сейчас ты продуешь снова, - пообещал Банниш и кивнул на клетчатый
театр военных действий. - Время не ждет. Ходи.
Питер равнодушно глянул на доску и отвернулся.
- Мы вчера полночи анализировали и обнаружили новый интересный
вариант - ординарная жертва вместо двойной. Я беру пешку конем, но слона
не отдаю, а сразу нападаю ферзем - такова идея. Выглядит заманчиво, но
наверняка с изъяном, верно?
Банниш внимательно посмотрел ему в глаза.
- Ходи, и сам узнаешь.
- Не хочу.
- Пит!! - ошарашено воскликнул Дельмарио. - Ты в своем уме?! Ты
должен сбить спесь с этого индюка!
- Ничего не выйдет, Стив.
Повисла тягостная тишина. Наконец Банниш не выдержал.
- Ты трус, Нортон! Трус, слабак и неудачник! Доигрывай партию!
- Процесс игры меня больше не волнует. Тебе достаточно сказать, что
вариант ошибочен. Я поверю.
Банниш возмущенно крякнул, потом не стерпел и ответил сварливо:
- Ошибочен, ошибочен. Я предложил бы контржертву - ладью - и снял
этим угрозу мата. А через несколько ходов ладья отыгрывается.
- Все варианты ошибочны, не так ли? - полуутвердительно произнес
Питер. Банниш только криво усмехнулся. Питер кивнул. - Я так и думал. Мы
