знать обо всех все, ни одна самая потаенная мысль не скроется
от него. Евангелист что-то слышал об этом и попытался такую
проверку описать.
Во-первых, члены Синедриона не могли называть Иешуа
бен-Йосефа Христом, так как слово это именем не является (мы
уже достаточно говорили об этом). В лучшем случае, они могли с
насмешкой назвать его Машиахом. Но терять достоинство,
занимаясь рукоприкладством во время суда?!
Есть еще одна существенная подробность (о которой не знали
евангелисты). Матфей, описывая суд над Иисусом, говорит, что
решение о предании смерти еретика и ложного мессии, а именно
таким преступником в глазах собравшихся был Иисус, было принято
единогласно. Но по законам иудейского судопроизводства
существовало особое правило, которое гласило, что если члены
Синедриона единогласно признали человека виновным в
преступлении, караемым смертной казнью, - его не имели права
казнить, - само единогласие означало, что никто не искал как
следует опровергающих обвинение свидетельств!
Для рассмотрения таких дел, каким являлось дело Иисуса,
Синедрион должен был назначить разных судей: одних для
расследования свидетельств против обвиняемого, других - для
сбора доказательств его невиновности. Эти судьи должны были
сообщить результаты своих расследований членам Синедриона, и
только после этого приступали к допросу свидетелей той и другой
стороны. Все сомнения по поводу вины подсудимого трактовались
всегда в его пользу. Более того, такое разбирательство длилось
несколько дней, и все это время судьям запрещалось есть и
употреблять вино.
Вернемся однако к Евангелию... Небывалый в истории Израиля
суд закончен. Иисуса собираются отвести к правителю Понтию
Пилату для утверждения смертного приговора. Зачем?
Преступления, не направленные непосредственно против Римской
империи, подлежали юрисдикции местных судов. Никогда
прокураторы Иудеи не опускались до того, чтобы лично
допрашивать преступников, осужденных местным Верховным судом, и
тем более, Синедрион не мог выступить инициатором такого
допроса.
Как же разворачивались события дальше?
Вспомним, что все это время Петр сидел во дворе и ожидал
конца разбирательства. Евангелист Марк говорит, что Петр все
это время "сидел со служителями, и грелся у огня" (Марк,
14:54).
У Луки, в главе 22 об этом сказано:
54. Взявшие Его, повели, и привели в дом первосвященника.
Петр же следовал издали.
Когда они развели огонь среди двора и сели вместе, сел и
Петр между ними.
Так и написано: "они развели огонь". Кто эти "они",
которые осмелились развести огонь во дворе первосвященника в
пасхальную ночь? Лука говорит, что это "начальники храма и
старейшины народные", которые привели Иисуса, но не будучи
допущены в покои первосвященника, остались во дворе. В
пасхальную ночь собственными руками они развели огонь и сели у
него греться, да еще во дворе первосвященника. Это просто
немыслимо. Евреям категорически запрещается в такой праздник,
не то что развести огонь, запрещается даже оставлять его
горящим. Вот что говорит об этом закон: запрещается собирать
разбросанные дрова, чтобы разжечь огонь, - даже на своем дворе,
не говоря уже о лесе или поле, даже если они собраны там в
одном месте. Если огонь уже горит, закон запрещает изменять это
его состояние. Нельзя подбрасывать в огонь дрова или совершать
какие-либо действия, чтобы он погас. Накануне наступления
субботы или праздника, нужно сделать все возможное, чтобы от
огня остались только угли, покрытые слоем пепла. Делается это
для того, чтобы оставленный без присмотра огонь не мог
усилиться самостоятельно до открытого пламени.
5. Предание Иисуса Понтию Пилату.
Глава 27.
Когда же настало утро, все первосвященники и старейшины
народа имели совещание об Иисусе, чтобы предать его смерти;
2. И связавши Его, отвели и предали Его Понтию Пилату,
правителю.
И это в первый день Пасхи, когда запрещено ловить, или
ограничивать свободу передвижения любых живых существ, лишать
свободы даже насекомых, не то что человека. Даже назойливую
муху, ползающую по лицу, можно только согнать!
Трудно предположить, что Синедрион забыл содержание
законов Торы. Если бы это произошло, то члены Синедриона должны
были приговорить самих себя к наказанию. За неумышленное
нарушение святости праздника полагалась публичная порка, но,
поскольку нарушение было умышленным, наказание должно было быть
более строгим.
В этот же праздничный день происходит еще несколько
необычных событий. Иуда, увидев, что Иисус осужден, раскаялся и
возвратил тридцать серебренников первосвященникам и
старейшинам.
4. Говоря: согрешил я, предав Кровь невинную. Они же
сказали ему: что нам до того? смотри сам.
5. И бросив сребренники в храме, он вышел, пошел и
удавился.
Если бы все происходило так, как написано, не довелось бы
Иуде вешаться. По еврейскому закону в субботу и в праздники
запрещается писать, решать любые дела, заключать и расторгать
сделки, говорить о деньгах и просто брать их в руки. Более
того, в праздничные дни запрещается даже думать о делах и
деньгах! За осквернение храма, за нарушение святости места и
праздника любой был бы немедленно схвачен Храмовой стражей.
Но и это еще не все.
6. Первосвященники, взявши сребренники, сказали: не
позволительно положить их в сокровищницу церковную, потому что
это цена крови.
Верующий иудей, тем более первосвященник, скорее умрет под
пытками, чем прикоснется к деньгам в праздничный день! Можно
поверить в греховность Иуды, но чтобы первосвященник
прикоснулся к деньгам прилюдно, в Храме? Нет, на такое не мог
бы решиться никто!
Цепь невероятных событий этого дня на этом не закончилась.
Члены Синедриона:
7. Сделавши же совещание, купили на них землю горшечника,
для погребения странников;
8. Посему и называется земля та "землею крови" до сего
дня.
Вот неопровержимое доказательство, что Евангелие от Матфея
писалось не современником этих событий, современник так
написать не мог.
9. Тогда сбылось реченное чрез пророка Иеремию, который
говорит: "и взяли тридцать сребренников, цену Оцененного,
Которого оценили сыны Израиля,
10. И дали за землю горшечника, как сказал мне Господь".
Давайте посмотрим, что сбылось из "реченного" пророком
Иеремией, благо в Евангелии есть прямая ссылка: глава 32, стих
9. Для полноты картины расширим цитату:
6. И сказал Иеремия: таково было ко мне слово Господне:
7. Вот Анамеил, сын Саллума, дяди твоего, идет к тебе
сказать: купи себе поле мое, которое в Анафофе, потому что по
праву родства тебе надлежит купить его.
8. И Анамеил, сын дяди моего, пришел ко мне, по слову
Господню, во двор стражи и сказал мне: купи поле мое, которое в
Анафофе, в земле Вениаминовой, ибо право наследства твое и
право выкупа твое; купи себе. Тогда я узнал, что это было слово
Господне.
9. И купил я поле у Анамеила, сына дяди моего, которое в
Анафофе, и отвесил ему семь сиклей серебра и десять
серебренников;
10. И записал в книгу и запечатал ее, и пригласил к тому
свидетелей и отвесил серебро на весах.
Где Анафофа, а где поле горшечника? Какое отношение имеет
это высказывание к казни Иисуса?
Но, последуем за текстом. Связанного Иисуса приводят к
Понтию Пилату:
11. Иисус же стал перед правителем. И спросил Его
правитель: Ты Царь Иудейский? Иисус сказал ему: ты говоришь.
12. И когда обвиняли Его первосвященники и старейшины, Он
ничего не отвечал.
13. Тогда говорит Ему Пилат - не слышишь, сколько
свидетельствуют против тебя?
14. И не отвечал ему ни на одно слово, так что правитель
весьма дивился.
Версия евангелиста Луки еще более невероятна:
Глава 23.
И поднялось все множество их, и повели Его к Пилату.
2. И начали обвинять Его, говоря: мы нашли, что Он
развращает народ наш и запрещает давать подать кесарю, называя
Себя Христом Царем.
3. Пилат спросил Его: Ты Царь Иудейский? Он сказал ему в
ответ: ты говоришь.
4. Пилат сказал первосвященникам и народу: я не нахожу
никакой вины в Этом Человеке.
Совершенно необычно ведет себя Пилат, можно сказать, даже
странно, особенно если вспомнить о методах его правления
Иудеей. О них можно судить хотя бы по выдержке из письма
Агриппы первого, которую привел Филон для характеристики его
методов администрирования: "Взяточничество, насилие, грабежи,
жестокое обращение, оскорбления, постоянные казни без судебных
приговоров, бесконечная и невыносимая жестокость".
И вот, этот жестокий самодур, абсолютно не считающийся с
общественным мнением, ненавидящий лютой ненавистью и Иерусалим,
и подчиненный ему народ, ни с того, ни с сего вдруг проникается
сочувствием к человеку, объявившему себя царем Иудеи? Несмотря
на то, что с точки зрения римского законодательства, Иешуа
бен-Йосеф обвиняется в преступлении против римского государства
и Цезаря, Пилат уговаривает народ, чтобы он согласился на
помилование Иисуса? Но это не тот Пилат, которого знает
история! В тревожной обстановке того времени, на фоне
постоянных мятежей против римского господства появляется
человек, подстрекающий народ к неуплате податей Цезарю и, мало
того, объявляющий себя царем Иудеи, а жестокий и непреклонный в
своем всевластии правитель не видит в Иисусе опасного
политического преступника, готового поднять восстание против
римского владычества, и "не видит никакой вины в Этом
Человеке"? У евангелистов получается так, что на страже
интересов Римской империи стоит не наместник, а, как это ни
странно, евреи. Но такой наместник в неспокойной пограничной
провинции просто немыслим.
Евангелист Иоанн, видимо, лучше других разглядел это
противоречие, и, чтобы окончательно "обелить" Пилата, приводит
свою версию "случившегося":
Евангелие от Иоанна, глава 18.
33. Тогда Пилат опять вошел в преторию, и призвал Иисуса,
и сказал Ему: Ты Царь Иудейский?
34. Иисус отвечал ему: от себя ли ты говоришь это, или
другие сказали тебе о Мне?
35. Пилат отвечал: разве я иудей? Твой народ и
первосвященники предали Тебя мне; что Ты сделал?
36. Иисус отвечал: Царство Мое не от мира сего; если бы от
мира сего было Царство Мое, то служители Мои подвизались бы за
Меня, чтобы Я не был предан Иудеям; но ныне Царство Мое не
отсюда.
37. Пилат сказал Ему: итак Ты Царь? Иисус отвечал: ты
говоришь, что Я Царь; Я на то родился и на то пришел в мир,
чтобы свидетельствовать об истине; всякий, кто от истины,
слушает гласа Моего.
38. Пилат сказал Ему: что есть истина? И, сказав это,
опять вышел к Иудеям и сказал им: я никакой вины не нахожу в
Нем;
В версии Иоанна, свою миссию в мире Иисус видит не в
мессианском предназначении, а в том, что он пришел лишь
свидетельствовать об истине. Разумеется, скептик и циник -
Пилат не усматривает в этом никакой вины перед Римской империей
и, лишь бросив пренебрежительное - "что есть истина?" - не
дожидаясь ответа, уходит. Для него вопрос неактуален, для него
существует только политическая целесообразность, определяемая
интересами Римской империи и его собственным благополучием.
Собравшиеся знают Пилата очень хорошо и потому прибегают к
единственному в этой ситуации сильнодействующему аргументу, они
кричат ему: "если отпустишь Его, ты не друг кесарю; всякий,
