рожденных во времена, когда Мир был юн, а порождения его - чудовищны.
Раз за разом сшибались в воздухе светлые полосы стали, плюясь
фонтанами искр. Как будто не было явной победы - во всяком случае так
казалось Луизе, неопытной в таких делах.
Но вскоре и она тоже поняла, что человек постепенно берет верх над
не-человеком...
Никогда Мак-Лауд раньше не имел дела с летающей платформой. К
счастью, она будто бы сама повиновалась ему - угадывая малейшее желание,
бросала его вверх и вниз, закладывала виражи...
Наверное, так и было: в устройство такого рода, конечно, был
вмонтирован какой-то датчик, напрямую воспринимающий сигналы мозга. Но ему
вновь подумалось о лошади, чуткой к желаниям всадника...
Ошибся Второй - не таким уже был Мак-Лауд, как юный Конан Клеймора.
Сотни лет, насыщенные боями и воинскими упражнениями, сейчас сражались за
него.
Несколько раз перекрестились их клинки - и Крагер понял свою ошибку.
Свободной рукой он схватился за бластер. Но Мак-Лауд уже гнал врага, не
отставая, не дав воспользоваться преимуществом в оружии.
Второму было ясно: задержись он хоть на миг, постарайся развернуться
- и сталь сразит его прежде, чем луч доберется до его врага. Выход один -
оторваться. Уйти. Не для бегства, а чтобы занять удобное положение для
стрельбы.
Вираж за виражом закладывал Второй, меняя скорость, высоту, угол
пикирования. И все напрасно. Человек неотступно преследовал его - и с
каждой минутой все ближе и ближе тусклый блеск меча...
Один раз, описав петлю в несколько сот метров в диаметре, проскочили
над соседней улицей - и краешком глаза Мак-Лауд уловил белые пятна
человеческих лиц, уставившихся на них снизу вверх. Но потом логика боя и
бегства вновь вывела их туда, где началась схватка.
Вот тут это и случилось.
Из-за угла внезапно вынырнула машина. Второй, несшийся на малой
высоте, чудом успел ее перескочить, крутнувшись в воздухе.
А Мак-Лауд - не успел...
Летающая платформа чиркнула по крыше - и человек кувыркнулся с нее,
не удержавшись. Он ловко перекатился по асфальту, гася скорость падения,
но Второй уже разворачивался для атаки.
Совсем некстати объявившаяся машина была полицейской. Однако
поведение водителя не соответствовало действиям стражей порядка. Впрочем,
в своде инструкций ничего не говорилось о том, как надлежит реагировать на
сражающихся в воздухе демонов.
Так или иначе, водитель, едва оправившись от столкновения, дал полный
газ и исчез из виду. Скатертью дорога...
Несколько раз вспыхнул бластерный луч - но густая тьма лежала в узком
проеме между домами. И луч не нашел свою цель.
- Прощай, Мак-Лауд! - выкрикнул Второй, прицеливаясь снова.
И нажал на спуск трижды подряд, веером.
- Прощай! - донеслось в ответ совсем из другого места. - Ты ведь
уходишь, да?!
Второй повернулся в бешенстве, но враг его уже исчезал за углом.
С мечом в одной руке и бластером в другой ринулся Крагер следом.
Ветер пел под его крыльями...
Поворот. Снова - узкая щель проулка. И высверк меча у боковой стены.
Все! Врагу не уйти!
- Ну давай же, давай... - бормотал Мак-Лауд сквозь зубы. - Давай
сюда... ублюдок!
Он все рассчитал. Не станет пришелец стрелять, пока не рассмотрит
ясно цель. Тем более, что рассмотреть ее - проще простого.
Как ни узка улочка, но она куда шире размаха руки с мечевым лезвием.
Поэтому не опасаясь удара мчался Второй по противоположной его
стороне. Мчался на полной скорости.
Он не смог остановиться, когда Мак-Лауд резко вскинул меч - так, что
по высоте кончик его оказался на уровне горла Крагера.
Меч, конечно, не достал Второго. Но и не должен был он - меч -
достать его.
Тонкий, но крепкий провод теперь пересекал улочку. Один конец его
уходил в противоположную стену, а другой был обмотан вокруг клинка
цвайхандера, теперь поднятого вверх. И...
И трехжильная струна пришлась атакующему точно под подбородок.
Черный шар головы уже катился по земле, когда тело оборвало свой
полет, впечатываясь в стену дома. Секунду оно еще оставалось висеть,
прижатое к ней инерцией.
Потом рухнуло.
И вновь сплелись в единую сеть хлысты разрядов, ударившие из
перерубленной шеи... из обоймы лучемета... Из двигателя крыльев... Из
двигателей машин, стоявших в переулке... Лопались фары, в бесформенное
месиво превращались салоны автомобилей - и холодный смерч окутал тело
стоящего на коленях человека.
Окутал, но не был вобран им, не был поглощен.
Обе руки воздел Мак-Лауд в небо. Одна из них сжимала меч.
- Рамире-е-ес! - звал он. Вспомнил он, вспомнил наконец, имя Катаны.
И смерч энергии поднялся высь. Все выше и выше поднимался он, пока не
осталось от него еле различимое голубое пятнышко.
Вскоре исчезло и оно...
26
...Если бы под фундаментом одного из лэргских театров кто-нибудь
удосужился произвести раскопки, то весьма возможно, там был бы обнаружен
еще один фундамент, который в свое время нес на себе громаду боевой башни
- донжона. Конечно, ни сейчас, ни в прошлые времена, донжон незачем было
сооружать в самом городе. Но полтысячелетия назад это место находилось
далеко за городской чертой... Впрочем, и сам Лэрг в то время городом, по
сути, не являлся. Так - несколько домов и церквушка под замковой стеной.
Может быть, и осталось там несколько камней прежнего фундамента... Но
уж наверняка ничего не сохранилось от одинокой могилы, вырытой некогда
рядом с донжоном.
Но разумеется, никто не производил таких раскопок. С какой стати?
- ...Чтоб ему пусто было, сорванцу! Бутылку ренского вылил мне на
голову, что вы скажете! Этот череп, сэр, - это череп Йорика, королевского
скомороха.
И могильщик швырнул упомянутый череп на кучу взрыхленной земли.
- Этот?
- Этот самый!
- Дай взгляну...
И Гамлет, наклонившись, подобрал мертвую голову.
- Бедный Йорик!
Спектакль был обычен - не лучше и не хуже огромного множества
"Гамлетов", что были поставлены в разное время и в разных концах земли.
Никто и не ожидал от него чего-либо особенного.
И когда ЭТО свершилось, трудно сказать, кто был потрясен более -
актеры или зрители. Пожалуй, все-таки актеры.
Холодный вихрь прошелся по сцене - между Гамлетом и Горацио на сцене
возник человек.
Он появился буквально ниоткуда - и замер, остановившись в каком-то
странно незавершенном движении. Потом рука его судорожно метнулась к
левому боку, словно нащупывая эфес. Но пальцы сомкнулись в пустоте -
ничего не было сейчас у него на поясе...
Первыми из шока вышли зрители. В конце концов, театр ныне преподносил
и не такие сюрпризы. И техника была, пригодная для организации "внезапных
появлений", и режиссерский замысел вполне мог втиснуть в традиционно
идущий спектакль такую вот фигуру. К тому же, одет незнакомец был примерно
так же, как и актеры на сцене... Бог знает, за кого его приняла публика, -
быть может, даже за внезапно материализовавшегося "королевского
скомороха". Во всяком случае она зааплодировала.
Но вот актеры... Тем, кто находился на сцене, пришлось куда труднее.
И дело даже не в том, что появление незнакомца застало их врасплох.
Просто все трое совершенно точно видели, что на этом месте не было ни
потайного люка, ни вообще ничего, кроме досок сцены.
Ничего...
- Бедный Йорик! Я знал его, Горацио... - исполнитель главной роли
попытался сделать вид, что ничего не произошло.
Вновь появившийся опять-таки довольно странным движением ощупал свою
шею.
- Ага, понимаю... - пробормотал он почти про себя - так тихо, что его
услышал только могильщик, оцепеневший с заступом в руках.
- Понимаю... Я здесь погиб, и это, наверное, мой череп...
Незнакомец снова тронул свою шею, будто проверял, на месте ли голова.
- Меня зовут Рамирес! - сказал он вслух.
Зрители уже не просто аплодировали - по рядам прошел откровенный
смех.
- Я знал его, Горацио! - голос "Гамлета" сорвался на откровенный
визг, но артист продолжал придерживаться прежней тактики.
С минуту Рамирес присматривался к нему, потом снова вмешался в
монолог:
- Простите, что я мешаю вашей столь занимательной... э-э-э... беседе,
но ваш товарищ, по-моему, явно не способен вам отвечать...
- ...Вот здесь должны были двигаться губы, которые я целовал не знаю
сколько раз... - актер не отвлекался ни на что, но был уже в состоянии,
близком к истерике.
Зрительный зал изнемогал от смеха.
- А все-таки, почему я вновь пришел в этот мир? - в уголках глаз
Рамиреса разбегались веселые морщинки, но этот вопрос - не обращенный ни к
кому конкретно - он явно задал всерьез.
- ...Где теперь твои каламбуры, твои смешные выходки, твои куплеты?
"Гамлет" продолжал свой монолог, не соображая, что лишь нагнетает
всеобщее веселье.
Рамирес посмотрел на него.
- Вы все-таки надеетесь, что он вам ответит? - спросил он с искренним
сочувствием.
Это было последней каплей.
- Слушай, ты, дегенерат! - актер в ярости повернулся к нему. - Пошел
ты!..
Тут он произнес нечто такое, чего Рамирес не понял - зато отлично
поняли зрители, судя по их реакции.
Рамирес озадаченно сдвинул брови:
- Куда?
И тут он, совершенно независимо от происходящего вокруг, понял, что
действительно должен куда-то идти, встретиться с кем-то... давно ему
знакомым...
Это и было условием его нового Воскрешения...
Это чувство мелькнуло и тут-же пропало.
Одно можно сказать: актеру очень повезло, что его последние слова
остались непонятыми.
На сцену из-за кулис выскочил режиссер. Он был вне себя от ярости.
- Это "Гамлет" или не "Гамлет"?! - вопил он. - Мы пьесу Шекспира
играем или несем отсебятину?!
И тут он замер, наткнувшись взглядом на Рамиреса.
- Вы все перепутали, - вежливо пояснил тот. - Во-первых, "Гамлет" -
это не пьеса, а хроника. Во-вторых, написал ее не Шекспир, а Саксон
Грамматик [реально существовавший автор XII века, впервые изложивший
легенду о Гамлете]. Шекспир, кто бы он ни был, вряд ли будет писать пьесы:
это фамилия потомственных воителей... ["shakespeare" в переводе
"потрясающий копьем"]
И вдруг Рамирес замолчал. Потому что чувство, исчезнувшее было -
внезапно вернулось, заполняя все его существо.
Теперь он отчетливо слышал Зов...
- Прошу простить, но я вас покидаю. Меня действительно ждет далекая
дорога... Позвольте... - и он вынул из ножен на боку совершенно
обалдевшего принца Датского его шпагу.
Быстро, но с достаточной галантностью поклонившись рыдающим от хохота
зрителям, Рамирес под шквал аплодисментов удалился со сцены.
27
Конан открыл глаза.
Да, Конан - теперь ему хотелось слышать свое имя именно таким.
Но сейчас...
Хотя он ведь не принял последнюю порцию Энергии - а передал ее... И
что из этого получится - не знал даже он...
В общем, сейчас он ощущал себя так, как и должно чувствовать после
длительного и трудного боя. Усталость положила ему на плечи свои медвежьей
тяжести лапы. И когда сзади послышался приближающийся топот - он едва
нашел в себе силы повернуться на звук. Впрочем, он уже знал, что
приближается не враг...
Луиза Маркос стояла перед ним, и в опущенной руке ее подрагивал
странный предмет.
Бластер первого из убитых.
- Я думала... Думала, тебе нужно помочь... - произнесла она с
