лежал в дозиметрической лаборатории, а чтобы попасть туда, надо,
естественно, пройти через машинное отделение. За больными присматривал
матрос, которого Джолли предупредил, чтобы его вызвали в любое время, когда
больному станет хуже. И его таки вызвали. Мы с командой машинного отделения
после пожара все проверили досконально. Инженер был на вахте. еще двое
находились в посту управления, но один матрос, который проводил обычный
осмотр и смазывал механизмы, видел, как Джолли проходил через двигательный
отсек примерно в 1.30 ночи. По вызову матроса, дежурившего у больных.
Проходя мимо люка в механический отсек, он сумел уронить туда небольшой
сверточек со своей адской смесью. Но кое-что не учел: его игрушка упала на
пропитанную смазкой теплоизоляционную обшивку корпуса турбогенератора по
правому борту, и от сильного огня эта обшивка загорелась.
Свенсон пронзил Джолли угрюмым взглядом, повернулся ко мне и покачал
головой.
- Тут что-то не сходится, доктор Карпентер. Этот вызов к больному, это
же случайность. А Джолли - не тот человек, чтобы полагаться на случай.
- Он и не полагался, - подтвердил я. - Ни в коем случае! В медпункте, в
холодильнике, я припрятал прекрасную улику для суда. Кусочек алюминиевой
фольги с прекрасными отпечатками пальцев доктора Джолли. На фольге осталось
и немного мази. Эту фольгу Джолли наложил на обожженную руку Болтона, а
потом сверху все забинтовал. Он сделал это ночью, когда ввел Болтону
обезболивающее, потому что тот сильно мучился. Но перед тем как нанести мазь
на фольгу, Джолли подсыпал туда кое-что еще: хлористый натрий, то есть самую
обыкновенную соль. Джолли знал, что обезболивающее будет действовать три или
четыре часа, он также знал, что к тому времени, как Болтон придет в себя,
мазь под действием температуры тела растает, и соль попадет на обожженное
место. Он знал, что, придя в себя, Болтон станет кричать от боли. Вы только
представьте себе: почти вся рука обожжена, там и кожи-то почти не осталось -
и на живое мясо попадает соль!.. Когда вскоре после этого Болтон умер - он
умер от болевого шока. А наш лекарь... Какой он добрый, какой заботливый,
правда?..
Вот и все, что касается Джолли. Кстати, неправда, что он героически вел
себя во время пожара, он, как и все мы, просто старался спастись и выжить.
Но действовал похитрее. Когда он в первый раз попал в машинное отделение,
там было слишком жарко и неуютно на его вкус, тогда он просто лег на палубу
и позволил вытащить себя в носовые отсеки, где воздух был посвежее. А
потом...
- Он оказался без маски,- возразил Хансен. .
- Да он просто сбросил ее! Вы ведь сможете задержать дыхание на
десять-пятнадцать секунд, а он что - хуже? А потом он начал демонстрировать
свое геройство - когда в машинном отделении условия стали получше, а в
других отсеках, наоборот, гораздо хуже.
Кроме того, отправляясь в машинное отделение, он мог получить
кислородный прибор. Так что Джолли, в отличие от нас, почти всю ночь дышал
чистым воздухом. Он не против обречь кого-то на страшную смерть, но сам не
расположен страдать ни в малейшей степени. Он сделает все. чтобы избежать
неудобств, не так ли, Джолли? На этот раз он промолчал.
- Где пленка, Джолли?
- Я не знаю, о чем вы говорите, - тихим и ровным голосом произнес он. -
Клянусь Богом, мои руки чисты.
- А как насчет отпечатков пальцев на фольге со следами соли?
- Любой врач может допустить оплошность.
- О Господи! Оплошность!.. Так где же она, Джолли? Где пленка?
- Ради Бога, оставьте меня в покое, - устало откликнулся он.
- Что ж, теперь ваша очередь действовать, - я повернулся к Свенсону. -
У вас найдется безопасное место, где можно запереть эту личность?
- Конечно, найдется, - угрюмо отозвался Свенсон. - Я сам его туда
отведу...
- Никто никого никуда не отведет, - произнес Киннерд.
Он смотрел прямо на меня, но мне было наплевать, как именно он смотрел.
Мне было наплевать и на то, что он держал в руке очень неприятную штуку:
грозно отсвечивающий "люгер". Он держал пистолет твердо, как привычное
орудие производства, и дуло было нацелено точно мне между глаз.
Глава 13
- Ах, этот умненький-разумненький Карпентер! Ах, этот грозный охотник
за шпионами! - с ироническим пафосом продекламировал Джолли. - Увы, фортуна
бойца переменчива, так-то, старина. Но вам не стоит очень уж удивляться. Вы
не раскопали ничего действительно стоящего, но наверняка сообразили, что и в
подметки своему противнику не годитесь. Только, пожалуйста, без глупостей.
Киннерд -один из лучших стрелков, каких мне когда-либо доводилось встречать.
Кроме того, вы можете оценить, как удачно он устроился в стратегическом
плане: практически каждый в этой комнате у него на мушке.
Джолли осторожно погладил носовым платком все еще кровоточащий рот,
встал, подошел ко мне сзади и быстро ощупал руками мою одежду.
- Нет, вы только подумайте! - сказал он. - Даже не прихватил с собой
пистолет! Вы действительно не готовы к настоящей борьбе, Карпентер.
Повернитесь-ка так, чтобы стоять спиной к Киннерду, хорошо?
Я повернулся кругом. Он благожелательно улыбнулся и дважды изо всей
силы ударил меня по лицу: один раз правой, а второй раз левой рукой. Я
пошатнулся, но не упал. Во рту появился солоноватый привкус крови.
- Не могу это назвать достойной сожаления вспышкой гнева, -
удовлетворенно отметил Джолли. - Я сделал это умышленно, с заранее
обдуманным намерением. И с огромным удовольствием!
- Значит, убийца - это Киннерд, - медленно, с трудом произнес я. -
Значит, это он - человек с пистолетом?
- Я бы не хотел приписывать все заслуги себе, приятель, - скромно
отозвался Киннерд. - Скажем так: мы все делим пополам.
- Это вы ходили с пеленгатором на поиски капсулы, - кивнул я. -
Оттого-то и лицо у вас так сильно обморожено.
- Чуть не заплутал, - признался Киннерд. - Боялся уже, что никогда не
отыщу эту проклятую станцию.
- Джолли и Киннерд, - удивленно произнес Джереми. - Джолли и Киннерд...
Своих товарищей! Вы двое подло прикончили...
- Ну-ка потише! - скомандовал Джолли. - Киннерд, не стоит больше
отвечать на вопросы. Пока Карпентер здесь, я не собираюсь распространяться
насчет своих методов работы и подробно объяснять, какой я умный и хитрый.
Как вы заметили, Карпентер, я человек действия... Коммандер Свенсон, вот
телефон, позвоните в центральный пост и передайте приказ немедленно всплыть
и направиться к северу.
- Слишком много на себя берете, Джолли, - невозмутимо ответил Свенсон.
- Вам не удастся похитить целую подводную лодку.
- Киннерд, - сказал Джолли, - прицелься в живот Хассарду. Когда я
досчитаю до пяти, нажимай на спуск. Раз, два, три...
Свенсон приподнял руки, признавая поражение, подошел к телефону,
висевшему на стене, отдал необходимые распоряжения, повесил трубку и встал
рядом со мной. На его обращенном ко мне лице я не мог прочесть ни уважения,
ни восторга. Я окинул взглядом всех собравшихся в кают-компании: Джолли,
Хансен и Ролингс стояли, Забринский сидел в сторонке, номер газеты лежал
теперь у него на коленях, все остальные сидели вокруг стола, Киннерд
отдельно от всех, по-прежнему держа в руке пистолет. Причем держал он его
твердо, уверенно. Похоже, никто не собирался совершать героические поступки.
Практически все были слишком удивлены и потрясены, чтобы решиться на
какие-то серьезные действия.
- Похитить ядерную субмарину было бы очень интересно, коммандер
Свенсон, да и наверняка очень выгодно, - заметил Джолли. - Но я хорошо знаю
свой потолок. Нет, старина, мы просто расстанемся с вами. В нескольких милях
отсюда дрейфует военный корабль с.вертолетом на палубе. Через некоторое
время, коммандер, вы отправите на определенной частоте радиограмму с
указанием своего положения, и вертолет нас заберет. И даже если ваши
поврежденные машины разовьют полную мощность, я бы не советовал вам
преследовать тот корабль и пытаться торпедировать его или что-то в этом
роде. Это было бы весьма романтично, но, наверно, все же не стоит брать на
себя ответственность за начало третьей мировой войны. Да и потом, вы просто
его не догоните. Вы его даже не увидите, коммандер, а если и увидите, это
тоже не играет никакой роли: на нем нет опознавательных знаков о
государственной принадлежности.
- Где пленка? - спросил я.
- Она уже на борту нашего корабля.
- Она что? - резко вмешался Свенсон. - Каким чертом она могла туда
попасть?
- Мои вам соболезнования и все такое прочее, старина. Я повторяю: пока
Карпентер здесь, я ни словом об этом не обмолвлюсь. Профессионалы, мой
дорогой капитан, никогда не раскрывают свои методы работы.
- Значит, вы от нее избавились, - с горечью констатировал я. Губы у
меня распухли и с трудом шевелились.
- Не вижу, как вы сумеете задержать нас. Вам следует знать, что за
преступлением далеко не всегда следует наказание.
- Восемь убитых, - сокрушенно произнес я. - Восемь человек! И вы можете
стоять здесь перед нами и удовлетворенно признаваться, что вы виновны в
гибели восьми человек!
- Удовлетворенно? -задумчиво возразил Джолли. - Нет, вовсе не
удовлетворенно. Я профессионал, а профессионалы никогда не убивают без
особой необходимости. Но в этот раз такая необходимость была. Вот и все.
- Уже второй раз вы употребляете слово "профессионал", - медленно
проговорил я. - Значит, в одном я ошибся. Вы не были завербованы после того,
как попали в состав экипажа "Зебры". Вы в этом деле уже давно: слишком уж вы
умело работаете.
- Пятнадцать лет, старина, спокойно ответил Джолли. - Киннерд и я мы
были лучшей группой в Британии. К сожалению, в этой стране мы больше не
сможем оставаться полезными. Но, надеюсь, наши, гм, исключительные дарования
найдут применение где-нибудь в другом месте.
- Значит, вы признаетесь, что совершили все эти убийства? - спросил я.
Джолли взглянул на меня холодным, задумчивым взглядом.
- Чертовски забавный вопросец, Карпентер. Разумеется. Я же вам сказал.
А что?
- А вы, Киннерд?
Тот взглянул на меня угрюмо и подозрительно.
- А почему вы спрашиваете?
- Ответьте на мой вопрос, и я отвечу на ваш. Краешком глаза я заметил,
как Джолли внезапно прищурился. Он очень тонко чувствовал атмосферу и
понимал, что действие развивается не так, как ему хотелось бы.
- Вы сами чертовски хорошо знаете, что я это сделал, приятель, -
хладнокровно ответил Киннерд.
- Теперь все ясно. В присутствии дюжины свидетелей вы оба признались в
совершении убийств... Знаете вам бы не стоило этого делать. Вот ответ на ваш
вопрос, Киннерд, Я хотел получить ваше признание, потому что кроме листка
алюминиевой фольги и еще кое-чего, о чем я еще скажу, у нас не было никаких
доказательств вашей вины. Но теперь у нас есть ваше признание. Bаши
исключительные дарования не удастся использовать где- нибудь в другом месте.
Боюсь, вы никогда не увидите ни вертолета, ни военного корабля без
опознавательных знаков. Вы оба умрете, дергаясь на конце веревки.
- Что за чушь вы несете? - высокомерно прервал меня Джолли. Но под
высокомерием пряталась тревога. - Какой еще блеф вы задумали в эту последнюю
минуту, Карпентер?
Я даже не обратил внимания на этот вопрос. Я сказал:
- Шестьдесят часов назад, Джолли, я заподозрил не только вас, но и
Киннерда. Однако пришлось сыграть в такую вот игру. Вы должны были
почувствовать себя победителями, чтобы признаться в совершенных
