точнее говоря, в ту минуту, когда начал спускаться по трапу,
притулившемуся под бортом "Странника". Он был далеко не в лучшем
расположении духа - поездка оказалась сопряженной с массой неудобств.
"Странник" был грузовым космолетом, а не комфортабельным пассажирским
лайнером. Его сунули в одну каюту с молодым стажером, который был так
увлечен мутационными возможностями, заложенными в генетических процессах,
что только о них и говорил. Духовное убожество ученых просто поразительно!
Держа в руках по чемодану, Хичкок опасливо спускался со ступеньки на
ступеньку. Трап был длинный и казался очень ненадежным. Он дрожал и
поскрипывал под ударами ветра.
В любом цивилизованном месте к космолету подали бы лифт.
Ветер был ледяной. Он завывал вокруг Хичкока. Он морозил ему горло.
Он пронизывал его легкое пальто - на любой цивилизованной планете этого
пальто было бы более чем достаточно. Его пепельные посеребренные сединой
волосы взлохматились, кончики ушей ныли, отвислые щеки онемели. У него
ломило в висках, а на носу повисла капля. Ужасная, ужасная планета!
Хичкок остановился и, опустив чемоданы на ступеньку, попробовал
стянуть воротник потуже. Это не помогло - ветер пробрался и сквозь
воротник. Хичкок угрюмо посмотрел вниз. Перекинутая через плечо камера
больно била его по боку.
Космодром, расстилавшийся у подножья трапа, не украсил бы и временный
разведывательный лагерь. Выровненное поле посреди каменистой равнины - и
даже без покрытия! Да какое там поле - жалкая площадка! На краю поля, в
той стороне, где виднелся черный купол станции, приютилось несколько
аэромашин. С другой стороны поле уходило к холодному морю, смыкавшемуся на
горизонте с небом. Волны, лениво ворочая ледяное крошево, били в скалы,
одевали их кружевом причудливых сосулек.
Хичкок возмущенно взглянул на яркое солнце. Оно пылало в чистом синем
небе, но не грело! А уж второе солнце системы и вовсе было жалкой
блесткой, еле мерцавшей почти у самых волн.
Совершенно ясно, что эта планета не подходит для обитания. Она не
подходит не только людям, но и любым другим живым существам.
Спускаясь, он заметил, что космолет уже разгружается. Кран опускал
контейнеры и ящики на сани, которые тут же отъезжали и поворачивали к
куполу. В сани были впряжены мохнатые грязно-белые коротконогие создания
величиной с хорошего дога. Пока сани грузились, они сидели на задних
конечностях, а передние, словно вовсе лишенные костей, складывали почти
вдвое, прижимая к телу широкие лапы, похожие на меховые рукавицы. Никто не
отдавал им никаких команд. По-видимому, они сами знали, что им следует
делать.
На полпути вниз Хичкок остановился еще раз и, обернувшись к человеку,
который спускался за ним, указал на упряжки.
- Это что, туземцы? - спросил он. Ему пришлось крикнуть, чтобы
перекрыть свист ветра.
Человек - еще один щенок-стажер, не признающий ничего, кроме своей
науки, - словно бы не сразу понял его вопрос.
- Шаркуны? - спросил он с недоумением. Потом кивнул.
Хичкок снял с плеча камеру и запечатлел сцену погрузки на пленку.
Возмутительно! Бедняги превращены в рабов!
У подножья трапа ждали сани, снабженные съемными скамьями. Возле
саней стоял человек в длинном теплом одеянии с капюшоном, а восемь
запряженных в них шаркунов сидели скорчившись и поеживались от ветра.
Человек протянул руку к чемоданам Хичкока.
- Садитесь! - крикнул он. - Мы тронемся, как только спустятся
остальные.
Хичкок не выпустил чемоданы. Он поглядел на шаркунов в упряжке.
- Благодарю вас, - сухо произнес он и лязгнул зубами от холода. - Я
предпочту пойти пешком.
Человек пожал плечами, но все-таки начал его уговаривать.
- На таком ветру это непросто, - он махнул рукой в сторону черного
купола, до которого было не меньше полумили. - Не успеете и двух шагов
пройти, как нахватаетесь холодного воздуха и застудите легкие.
Поезжайте-ка лучше с нами, простыми смертными.
- Если меня повезут они, я не поеду, - с гордым достоинством ответил
Хичкок.
- Кто? Шаркуны? - Человек как будто не сразу его понял. - Но они же
родились и выросли в здешнем климате. Он им нипочем.
- Но они родились и выросли не для того, чтобы быть рабами, -
возразил Хичкок.
Сотрудник станции посмотрел на него со странным выражением.
- А, так вы, значит, тот самый Хичкок! Послушайте, уважаемый, вы
напрасно воображаете, будто шаркуны - люди. Ничего подобного. Это просто
очень смышленые животные.
- Никто во вселенной не рожден для того, чтобы быть рабом, - привычно
продекламировал Хичкок.
Его невольный собеседник досадливо хмыкнул.
- Еще раз предупреждаю: пойдете пешком - пожалеете. А теперь
садитесь. Мы сейчас трогаемся.
Он ткнул пальцем в сторону саней. Хичкок несколько секунд молча
смотрел на него в упор.
Но холод и ветер были убедительнее всяких слов: Хичкок подошел к
багажнику саней и поставил на него чемоданы, притопывая, чтобы хоть
немного согреть коченеющие ноги. Его онемевшие руки посинели. Тщетно
стараясь унять озноб, он сказал себе, что эти существа привычны к здешнему
климату, а сани они все равно потащат, поедет он или не поедет. И лишний
пассажир в конечном счете никакой разницы не составит.
Однако про свою миссию он не забыл: подняв камеру, он запечатлел и
эту сцену - сначала сани и пассажиров, жмущихся друг к другу от холода, а
потом спанорамировал на шаркунов, которые покорно ждали в постромках. Вид
у них был жалкий и подавленный. Хичкок подольше задержал на них объектив.
К несчастью, они оказались на редкость безобразными.
Он потребовал, чтобы его поселили отдельно, холодно отверг попытку
передать его чемоданы шаркуну и, неодобрительно хмурясь, величественно
прошествовал по коридору к своей комнате.
Открыв дверь, он прямо перед собой увидел шаркуна, который подметал
пол. Хичкок положил чемоданы на кровать, а шаркун продолжал сосредоточенно
орудовать щеткой, словно вообще не заметил, что в комнату кто-то вошел.
Он был бы одного роста с Хичкоком, если бы не короткие ноги. Его
серая шерсть отливала серебром, но голова внушала омерзение - бесформенный
обрубок, горизонтально посаженный на туловище, лишенное плеч и почти без
шеи. Большие выпученные глаза были широко расставлены - настолько широко,
что между ними умещался безгубый рот с огромными полукружиями костяных
челюстей. На голове, точно нелепый колпачок, торчало единственное ухо.
Тело его казалось не менее омерзительным - руки, совершенно
бескостные на вид, точно куски пожарного шланга, плоские широкие ступни,
шаркающие при каждом шаге. Отвислая сумка на животе (они же сумчатые,
вспомнил Хичкок) подергивалась, точно в ней пряталось что-то живое, однако
существо это несомненно принадлежало к мужскому полу. От него исходил
душный мускусный запах. Хичкок глядел на уборщика, испытывая чувство
тошноты. А тот с тупым усердием уже водил щеткой по полу у самых его ног,
словно Хичкок был столом или шкафом.
- Немедленно прекрати! - распорядился Хичкок, чувствуя себя
оскорбленным.
Шаркун остановился и бессмысленно уставил на него выпученные
шоколадного цвета глаза.
- Убирайся отсюда! - приказал Хичкок.
Но шаркун по-прежнему смотрел на него бессмысленно и робко. Потом
нерешительно снова задвигал щеткой.
- Не смей! Вон! - завопил Хичкок.
Шаркун отчаянно замахал щеткой. Он попытался мести быстрее, но щетка
вырвалась из его ластообразных лап и стукнула Хичкока по колену. Хичкок
взвыл от боли и ярости.
Шаркун упал на четвереньки и кинулся наутек. Хичкок схватил щетку и
выскочил вслед за ним в коридор, но шаркун уже скрылся за углом.
Хичкок захлопнул дверь и уселся на кровать. Он спустил чулок и
осмотрел ушибленное колено. Оно побагровело, но кость как будто осталась
цела.
Глупая тварь!
В дверь постучали. Хичкок натянул чулок, пристегнул его к трусам,
расправил полы туники и сказал:
- Можете войти.
В комнату вошел небрежно одетый человек - короткие носки, плохо
сшитая юбочка и свитер. Черная буйная борода явно никогда не
подстригалась.
- Что тут за тарарам? - спросил он.
- Тарарам? - повторил Хичкок, ничего не понимая. - Вы имеете в виду
мою комнату?
- Вот именно! - буркнул бородач. - Один из моих уборщиков вылетел из
этого коридора как ошпаренный и нырнул в свою конуру, словно за ним гнался
сам сатана. Все комнаты с того конца уже подметены, и значит, он был тут.
- Он поглядел на пол. - Да вот же его щетка!
Бородач нагнулся и поднял щетку.
- Я распорядился, чтобы он ушел, - сказал Хичкок. - Я отказываюсь
быть сопричастным к какому бы то ни было использованию рабов.
- А что вы, собственно, ему сказали? - спросил бородач так, словно
это имело какое то значение.
- Я попросил его сделать мне любезность и уйти, - сухо сообщил
Хичкок. - Должен сказать, что существо это оказалось непростительно
глупым. Мне пришлось дважды повторить свою просьбу.
Бородач поглядел на него с явным сомнением, но ничего не возразил, а,
наоборот, счел нужным объяснить:
- Непривычных команд он не понимает. Конечно, вы приезжий, так откуда
вам было знать. Но теперь, если захотите отослать шаркуна, скажите: "Это
все", и он сразу уйдет. Вообще-то они очень послушные, если знать, как с
ними обращаться. Только надо отдавать правильную команду.
- Я сам буду следить за чистотой в моей комнате, - объявил Хичкок
ледяным током. - Последите, чтобы ваши рабы больше тут не появлялись.
- А вы запирайте дверь на задвижку, - посоветовал бородач. - Конечно,
любое нарушение заведенного порядка действует на уборщика плохо, но уж
лучше так, чем допустить, чтобы вся дрессировка пошла насмарку.
- Последите, чтобы они держались от меня подальше, - повторил Хичкок.
Бородач оглядел его с головы до ног критическим взглядом.
- Не думайте, будто они способны понять все, что вы им скажете, -
заявил он наконец. - Слов они не понимают.
Он отступил за порог и притворил дверь.
Старательно оберегая ушибленное колено, Хичкок полез в чемодан за
тюбиком с притиранием, который всегда возил с собой. Да, дверь он
безусловно будет держать на запоре! При одной только мысли о том, что эта
безмозглая тварь будет трогать его вещи, он пришел в бешенство.
Чего только не приходится переносить бескорыстному альтруисту -
подумать страшно!
2.
- Надеюсь, вас удобно устроили, - сказал Бен Рийз.
Он решил сам показать Хичкоку станцию. Бен Рийз был круглолицым
толстячком, почти совершенно лысым, хотя ему еще не исполнилось и сорока.
Хичкок вызывал у него самые тревожные опасения.
- Терпимо, - ответил Хичкок. - Комната обставлена несколько
по-спартански, но терпимо.
У него была неприятная манера ходить, не глядя, куда он идет: он все
время вертел головой то вправо, то влево.
- Да, - согласился Рийз, - особым комфортом мы похвастать не можем.
Ведь мы располагаем только тем, что доставляют космолеты, а всегда есть
гораздо более важные грузы.
- Гм-м-м... - протянул Хичкок. - А скажите, мистер Рийз, это очень
приятно - ощущать себя самодержавным монархом целой солнечной системы?
Рийз онемел от неожиданности и, остановившись, недоуменно уставился
на Хичкока.
- По-моему, вы не совсем понимаете... - пробормотал он в конце
концов.
Хичкок гордо прошествовал дальше, и Рийз вынужден был догонять его
