что делал для него. Теперь, думаю, это уже не имеет значения. Еще в самом
начале его карьеры о нем слишком много говорили. Вероятно, именно поэтому
он стал таким скрытным.
- Много говорили?
- Мои родители погибли, когда мне едва исполнилось семь лет, и я стал
жить с дядюшкой Омаром и его старшей сестрой, тетей Тельмой. Ко мне она
хорошо относилась, но жизнь дядюшки Омара из-за нее стала невыносимой. Мы
жили в старом доме в Питсбурге. Дядюшка преподавал в школе физику и химию.
В подвале он устроил мастерскую и пропадал в ней целыми вечерами. Я думаю,
только там он чувствовал себя вполне счастливым. Тетя Тельма вечно была
недовольна тем, что он тратил слишком много денег на инструменты и
материалы, ругалась с ним из-за больших счетов на электричество. Когда мне
исполнилось одиннадцать, он уволился из школы, уехал в Рено и выиграл там
за раз сто двадцать тысяч долларов. Об этом кричали во всех газетах. Его
называли математическим гением. Репортеры не давали ему покоя. Жизнь в
Питсбурге стала невозможной. Он оставил немного денег нам и снова исчез.
Его не видели почти год. Потом он снова появился в Рено и проиграл там
около ста тысяч долларов. После этого все потеряли к нему интерес. Затем
мы переехали в Техас, где он построил дом на острове в проливе
Браунсвилль. Только с тетей Тельмой он все равно не мог ужиться. Открыв
счет на ее имя, он отправил ее назад в Питсбург.
Некоторое время я жил с ним, потом тоже вернулся в Питсбург. Тогда у
него уже были предприятия, разбросанные по всему миру. Он поддерживал меня
материально, заплатил за мое образование и дал работу, когда я закончил
колледж. Но он ничего мне не оставил, и я ничего не знаю о его делах.
Фактически, я о нем самом мало что знаю. В газетах писали, что состояние
Омара Креппса оценивается в пятьдесят миллионов долларов. А он завещал мне
только свои часы и письмо, которое будет вручено через год после его
смерти.
- И ты рассказал об этом Карле?
- Да.
- И рассказал ей о характере своей работы?
- Да, кажется.
- И за все эти годы ты никак не пытался раскусить своего милого
дядюшку?
Этот суровый допрос, который учинила ему Бетси, вдруг привел Кирби в
раздражение.
- Я могу вести себя иногда как идиот, мисс Олден, но, тем не менее,
голова на плечах у меня все-таки есть. Дядюшка совершенно неожиданно
бросил школу, свою любимую мастерскую, исчез внезапно. Да и вообще, так ли
часто простые школьные учителя становятся миллионерами?
- Значит, он нашел средство, которое давало ему какое-то
преимущество.
- Очевидно. Превосходство над другими людьми. Может, поэтому он и
отдавал часть денег. Может, его почему-то мучила совесть. А от
пожертвований становилось легче.
Бетси довольно кивнула.
- И Карла страшно интересуется, что в этом письме. Разве это тоже
неочевидно?
- Но она не может... я не могу получить его раньше, чем через год.
- Мистер Винтер, разъяснение способов, которыми один коротышка
умудрился затерроризировать целую банду, ободрать ее как липку, и набить
сундуки пятьюдесятью миллионами долларов, стоит года усилий. А к концу
этого года, может случиться, ты совсем будешь ходить перед ней на задних
лапках и отдашь ей письмо не читая, только повизгивая от удовольствия, что
хоть в чем-то ее ублажил.
- Хорошего же вы обо мне мнения.
- Я знаю Карлу. Я видела ее в деле.
- Ну, а какова здесь ваша роль? Вы тоже хотите получить это письмо?
- У меня свои планы. Своя цель. И мне необходимо средство, чтобы ее
достичь. Мне наплевать, как я это средство добуду, но я, черт подери,
заставлю Карлу сделать так, чтобы меня снова приняли на работу, - Бетси
больно ткнула Кирби пальцем в грудь. - И если для этого придется
воспользоваться тобой, запрыгаешь и ты как миленький, чтобы мне помочь.
Понял? Я, между прочим, уже сделала тебе одолжение, предупредив об их
интригах.
- Вы так сильно ненавидите Карлу?
- Фи, ненависть! Все гораздо проще, мистер Винтер. Я ее презираю. Ею
движет всегда одно чувство - жадность. Жадность к деньгам, к власти, к
побрякушкам. Она любит власть, любит, чтобы ее обожали и исполняли все ее
гнусные прихоти. Джозеф такой же, но она - главарь их банды.
- Он ваш дядя?
- Ну, это едва ли. Она, конечно, называет его братом, только это
чепуха. Если он ей и родственник, то весьма отдаленный. Во всяком случае,
их отношения далеко не родственные. Впрочем, они очаровательная пара, не
так ли? Поэтому и опасны.
- Мне кажется, вы все-таки преувеличиваете. Я никак не могу
поверить...
- Да помолчи ты! Ага! Я, кажется, кое-что сообразила. Ты у своего
дядюшки единственный родственник, так? Это было в газетах; значит, Карла
об этом знает. Вдобавок к тому, что тебе следует по завещанию, ты должен
будешь получить и весь его архив?
- Наверно... Я не подумал об этом.
- Можешь не сомневаться, Карла подумает. Уже подумала. Не вздумай
давать ей что-нибудь оттуда.
- Да почему я должен ей что-либо давать?
- Не сердись. Значит, мы уже знаем, что она стремится заполучить.
Следовательно, остается узнать, что именно в этих бумагах ее так
интересует. А дальше ты решаешь, продавать ей это или не продавать. Если
решишь продать, то разреши мне быть посредником. Я смогу получить с нее
больше, чем кто бы то ни было.
- Все в последнее время происходит так быстро, - пробормотал Кирби,
уклоняясь от прямого ответа.
- Я куда тверже тебя, Винтер. Я прошла школу Карлы. Переселяйся в
отель "Элайза". Если они увидят, что ты что-то подозреваешь, они сменят
тактику.
Она написала на листке адрес и телефон и подала ему.
- Когда узнаешь что-нибудь определенное, свяжись со мной. Я живу в
квартирке, которую уступил мне на время один приятель. Он сейчас в
Нью-Йорке. Ездит туда на время подзаработать в рекламном агентстве, чтобы,
вернувшись, спокойно писать пьесы. Он по уши влюблен в меня. Послушай,
Кирби. Совсем не обязательно, чтобы я тебе нравилась и ты мне верил. Пока
что ты ничего не потерял, верно ведь? И называй меня просто Бетси.
- Пока ничего не потерял. Разве что остатки соображения. Ничего
существенного, впрочем.
- Играй свою роль, и играй ее осторожно, а когда узнаешь, что им
нужно, тогда решишь, стоит ли тебе обращаться ко мне. О'кэй?
- О'кэй, Бетси.
Ее глаза смягчились.
- Когда меня не загоняют в угол, я веду себя совсем иначе; правда,
поверь.
- А я, как правило, соображаю лучше.
- Я ведь ничего о тебе, в сущности, не знаю. Но запомни: чем меньше
будет известно Карле, тем больше ты сможешь потом получить от нее.
Она слегка замялась.
- Главное, не дай бог ей тебя ослепить, Кирби. Не забывай, что по
части постельного убеждения она специалист экстракласса. Не теряй головы,
и мы заставим ее платить без конца.
- Если только будет что продавать.
- Она уверена, что игра стоит свеч, иначе ее бы здесь не было. - Она
погладила его руку и быстро встала - Итак, я жду твоего звонка. И погоди
сразу уходить отсюда. Задержись минут на пять.
4
В своем почтовом ящике в отеле "Бедлайн" на окраине Майами, он нашел
девять записок. Все как одна требовали, чтобы он немедленно позвонил
мистеру Д.Лерою Винтермору из адвокатской конторы Винтермора, Стэбайла,
Шэмвея и Мерца, конторы, которая ведала личными делами дядюшки Омара. Дела
Корпорации Креппса находились у других адвокатов.
Винтермор был хрупкий, убеленный сединами старик, который (как
однажды сказал про него дядюшка Омар) весьма скептически относился ко всем
государственным установлениям, в том числе и к закону.
Прежде чем позвонить Винтермору, Кирби сложил в чемоданы свои вещи.
Это заняло у него семь минут. Затем он набрал номер из последней записки,
и застал Д.Лероя Винтермора дома. Несмотря на воскресный день, настроение
у Кирби было совсем не праздничное.
- Дорогой мальчик! - обрадовался Винтермор, услышав его голос. - Я
беспокоился о тебе. Мне кажется, когда ты узнал о тех... э...
распоряжениях, которые сделал Омар перед смертью, ты немножко расстроился.
Так ведь?
- Конечно, я не в восторге. Я не особенно жадный, кажется, но, в
конце концов, кому-то ведь должны были перейти эти пятьдесят миллионов!
- Может, он хотел таким образом воспитать в тебе характер, Кирби.
- Можно подумать, у меня нет характера!
- Ну, как бы там ни было, сейчас следует уладить несколько небольших
дел. Они требуют, чтобы ты участвовал в заседании. Завтра утром в десять,
в офисе Креппса.
- Кто это они?
- Отборный батальон преданных клерков твоего покойного дяди. Я тоже
там буду и, если тебе вдруг потребуется адвокат, я готов защищать твои
интересы. Бесстрашно и до конца.
- Что-нибудь случилось?
- Не знаю, но похоже, они думают, что произошло какое-то столкновение
между тобой и Омаром. Идиотство, да и только! Кстати, тут еще нечто
странное случилось: начиная с прошлой среды, все дома и квартиры,
принадлежащие Омару, были вскрыты и все в них перевернуто вверх дном. Это
их страшно обеспокоило.
- Правда? Но при чем здесь я?
- Они, похоже, хотят как-то связать это с теми поручениями, которые
ты выполнял для Омара.
- Он когда-нибудь говорил вам, в чем заключалась моя работа?
- Дорогой мой, я никогда не спрашивал.
- Мистер Винтермор, скажите, пожалуйста, передадут ли мне личные
записи и бумаги дядюшки Омара? В завещании упомянуты только часы и письмо.
- Обычно делается именно так.
- Что значит обычно? Я могу их не получить?
- Видишь ли, месяца три назад у Омара был сердечный приступ. После
этого он пришел в нашу контору и забрал все личные документы, оставив
самый минимум. Я спросил, что он собирается делать с бумагами, которые
берет с собой. Он ответил, что сожжет все. А потом достал серебряный
доллар из моего уха. У него очень здорово получались такие трюки. Я думаю,
он действительно все сжег, кроме одного чемодана с документами, который
хранится в главном сейфе Корпорации Креппса. Он был замечательный человек,
дорогой мальчик. Замечательный! Но в конец помешанный на секретности. И
эти клерки, кажется, считают, что тебя поразила та же болезнь.
- Я только исполнял приказания. До завтра. Я буду в десять, мистер
Винтермор.
Кирби повесил трубку и, оглядев комнату, спросил себя, придется ли
ему еще когда-нибудь останавливаться в отеле "Бедлайн". Отель располагался
в удобном месте, однако ночами бывало немного шумновато из-за множества
пьяных постояльцев, то путающих дверь и барабанящих в нее до одурения, то
громко ругающихся и дерущихся в холле. Но, главное, дешево и сравнительно
чисто, и Кирби всегда, даже в разгар сезона, мог получить здесь комнату.
Кроме того, ему разрешали бесплатно хранить в отеле вещи, которые не нужно
было брать с собой в бесконечные путешествия по всему свету.
Кирби спустился с чемоданами к столику портье, чувствуя рези в
желудке, напомнившие вдруг о том, что он совершенно забыл перекусить.
Гувер Хесс, владелец отеля, сидел за столиком. Это был рыхлый астматик,
усыпанный перхотью, с лицом, на котором застыла гримаса вечного страдания
- словно у человека, которому режут ногу без наркоза. А уж его улыбка, та
совсем напоминала последнюю агонию. Уже в седьмой раз он закладывал все
свое имущество, а дела шли хуже, чем при втором закладе.
Увидав Кирби, Гувер Хесс улыбнулся.
- Привет! Я все слышал. Эта штука, которая случилась с вашим
дядюшкой... Я ужасно сожалею. Иногда все так и кончается. Бум! Не успеешь
