принять душ. Он вошел, и круглое лицо Фернандо выглядело мрачным, а
большие широко раскрытые глаза блестели. Он наклонился и сказал:
- Большие неприятности в отеле, господин Гарри.
- Неприятности?
Он облизал губы и весь засветился от удовольствия, что может первым
сообщить мне такую новость.
- Прошлой ночью у входа в отель зарезали парня, господин. Может быть,
в час, а может в два часа ночи.
Он провел толстым пальцем по горлу и издал булькающий звук.
Я постарался, чтобы мой голос звучал без особого интереса.
- Полиция уже увезла труп?
- Нет, господин. Полиция у нас очень современная. У них есть
фотоаппарат. Они дождались восхода солнца и сфотографировали покойника. Он
еще лежит на траве рядом с отелем.
Я не стал заказывать завтрак и обошелся без душа. Быстро одевшись, я
спустился вниз и медленно подошел к окну. Большая группа любопытных
широким кольцом окружала что-то лежащее на траве. Создавалось впечатление,
что зеваки уже давно так стоят. Зная восточное равнодушие к смерти, я
заподозрил, что они смотрят на что-то очень впечатляющее.
Я протиснулся сквозь толпу и обнаружил, что оба моих предположения
оправдались. Это оказался тот самый молодой слуга, которому я передал
вчера записку. Его горло рассекли ударом такой страшной силы, что все жилы
и мышцы были перерезаны до самых шейных позвонков. Без поддержки мышц шеи
при падении от удара позвонки сломались. Голова была откину далеко назад,
открывая рассеченные вены. Вокруг головы натекла большая черно-красная
лужа крови. Губы в мрачной усмешке обнажали белые зубы.
Я выбрался из толпы. Мои противники действовали быстро, умно и
беспощадно. Я понимал, что теперь бессмысленно пытаться подкупить
кого-нибудь другого. Они опять оставили меня у разбитого корыта. Всякий
раз, как только я придумывал следующий шаг, когда у меня появлялся шанс
получить информацию, они наносили предупреждающий удар, после которого все
приходилось начинать с начала.
Я выпил чашку отвратительного кофе в отеле и, поднявшись в номер,
позвонил Питеру Кеймарку по номеру, который он мне оставил. Служащий
сказал, что лейтенанта Кеймарка нет и что неизвестно, когда он появится. Я
позвонил до полудня еще трижды с тем же результатом. В полдень я слегка
перекусил в номере и, взяв рикшу, поехал в Январский клуб.
У входа в клуб сидел новый портье. Я внимательно посмотрел на него,
но не заметил никаких изменений в выражении его лица, когда сказал, что
хочу видеть лейтенанта Кеймарка или мистера О'Делла, если они в клубе.
Он проводил меня в небольшое помещение с занавешенными окнами. В
прошлый раз я ждал Кеймарка совсем в другой комнате. Слуга сказал, что
постарается найти указанных джентльменов или, если их нет в клубе,
соединит меня с ними по телефону, который стоял на маленьком столике. Я
поблагодарил его и он ушел. В маленькой комнатке было жарко и душно. Пахло
плесенью и пылью.
Я сел на край потертого стула, лицом к занавескам. Комната была плохо
освещена. Почему-то я чувствовал себя неспокойно. Мне не пришлось долго
ждать. Неожиданно несколько человек выскочило из-за занавесок. Они
двигались столь стремительно, что я успел разглядеть только, что это
здоровенные сингальцы. Они набросились на меня, и стул стал падать назад.
Я постарался лягнуть одного из них в голову, но другой нападающий тяжело
упал мне на колени. Я коротко взмахнул правым кулаком и услышал, как
противник вскрикнул, когда я попал в цель. Я попытался упасть на бок и
откатиться в сторону, но они оказались слишком быстрыми. Грубо перевернув
меня на живот, они связали мне руки чем-то жестким. Почувствовав, что они
принялись связывать мне колени, я начал кричать. Тогда они перевернули
меня на спину, и стоило мне открыть рот, чтобы снова закричать, как один
из них засунул мне между зубов толстый кусок ткани. Чтобы я не смог
вытолкнуть импровизированный кляп языком, они привязали его еще одной
веревкой.
Двое из них подняли меня, а третий осторожно заглянул за занавески.
Затем он махнул рукой и они потащили меня вперед. Один держал меня за
плечи, другой за колени.
В ярком свете коридора я смог получше разглядеть пленителей. Все трое
были здоровенными амбалами, одетыми в яркие саронги, подтянутые, чтоб не
стесняли движений. Выше пояса все трое были обнажены.
Они быстро перенесли меня по коридору и стали подниматься вверх по
узкой лестнице. Я больно стукнулся головой о перила, когда они
поворачивали. Сингальцы торопливо пересекли холл и внесли меня в маленькую
комнатку. Там они бросили меня на пол лицом вниз и перерезали жесткие
веревки на шее, запястьях и щиколотках. Последний из них успел выбежать за
дверь, когда я вскочил на ноги. Дверь захлопнулась, и я услышал как
щелкнул хорошо смазанный замок. Я остался один в пустой комнате, размерами
примерно футов десять на десять, с одним крошечным зарешеченным окном, без
единого предмета мебели. Я выглянул в окно, в небольшой закрытый двор, и
прислушался. Дом располагался так далеко от дороги, что я не услышал даже
шума проезжающих автомобилей. Из клуба тоже не доносилось ни звука. Я сел
на пол рядом с дверью, прислонившись спиной к стене.
Я должен был бы испытывать страх, или, по крайней мере, беспокойство.
Но ничего похожего. На меня напали - первое прямое действие, направленное
против меня. Все остальное было просто предположениями. Что бы ни
произошло, я смогу хоть что-нибудь узнать. Маски сняты, клинки обнажены.
Прошел час прежде чем что-нибудь произошло. Когда замок щелкнул, я
вскочил на ноги. Мое колено болело в месте, где веревка прошлась по шраму,
оставшемуся после операции.
Дверь открылась, и вошел О'Делл. Вслед за ним сразу последовал один
из моих пленителей. О'Делл усмехнулся, а его боевик закрыл дверь и встал,
прислонившись к ней спиной и сложив на груди руки.
- Вот мы и снова встретились, мистер Гарри. Разрешите мне
прокомментировать вашу настойчивость. Вы оказались упрямы, но недостаточно
сообразительны. Мы не станем вас долго задерживать. Вам только нужно
сделать для нас одно маленькое одолжение, - он вынул из внутреннего
кармана белой куртки листок бумаги с гербом "Галле Фейс" и протянул его
мне.
Я взял листок, он был пустой.
- Я знаю, Гарри, что у вас есть ручка. Мне очень жаль, что в нашей
комнате для гостей нет стола. Вам просто придется сесть на пол и написать
записку американскому консулу, в которой вы уполномочиваете отдать
подателю этой записки конверт, который вы оставили там. Один из наших
людей работает в консульстве клерком. Он рассказал мне о вашем послании.
Он стоял, толстый, улыбающийся и уверенный в себе. На нем была белая
куртка, белые шорты и высокие белые шерстяные носки. Он вел себя как
человек, рекламирующий доходные акции.
- Ну, а если я откажусь? Если скажу, что как только вы получите
конверт, меня утопят или переедет машина, или произойдет еще какой-нибудь
несчастный случай.
- Дорогой мой мальчик. Я не буду вам лгать. Конечно с вами произойдет
несчастный случай, но я могу гарантировать, что смерть ваша будет легкой.
Вы доставите нам некоторые неудобства, если нам придется заставлять вас
подписывать записку. Вы же знакомы с лечением водой? Мы подвешиваем вас за
пятки и накачиваем в живот воду под давлением при помощи автомобильного
насоса. Когда ваш живот будет готов лопнуть, мы прекращаем качать дальше.
А потом пара рослых мужчин начнет колотить вас палками по брюху. Самое
удивительное, что обычно при таком "лечении" люди не теряют сознания.
Тогда-то вы и напишите записку.
Впервые я почувствовал, как холодок страха пробежал по моей спине. Не
могу сказать, что я такой уж бесстрашный человек. Я ненавижу, когда мне
причиняют боль. Боль пугает меня. Боль в любых формах. О'Делл не походил
на лицедея, разыгрывающего мелодраму. Скорее, он был похож на человека, со
вкусом рассказывающего, как он загонял мяч для гольфа в очередную,
особенно трудную лунку.
- Дайте мне немного времени для размышления. Скажем, час, - я немного
приподнял руки и заставил их затрястись.
О'Делл смотрел вниз, и я увидел, как он улыбнулся, увидев мои
трясущиеся руки.
- Хорошо, Гарри. И не расстраивайся. Это нечто большее, чем ты или я.
Ты чуть было не помешал созданию Новой Зоны Процветания Юго-Восточной
Азии, если это послужит тебе утешением. Ты, эта слабовольная дурочка и
болтун-слуга. И Кристофф, если тебе от этого станет легче.
Он повернулся и здоровенный сингалец открыл ему дверь. О'Делл вышел,
и, к моему разочарованию, я остался вдвоем со своим обидчиком, за закрытой
дверью.
Я отошел к противоположной стене и посмотрел на могучую бронзовую
грудь охранника: настоящий громила. Я вспомнил грубые руки, ощупывающие
мою одежду в поисках оружия, которого у меня не было. Я должен как-то
перехитрить своего сторожа.
Зарешеченное окошко - мой единственный шанс к спасению. Я стоял рядом
с ним и старался хоть что-нибудь придумать. Я понимал, что драгоценные
минуты уходят. Я сделал вид, что стараюсь действовать незаметно. Не глядя
на стража, я засунул руку во внутренний карман пиджака. Боковым зрением я
увидел, что он развернулся в мою сторону. Я быстро вытащил руку из кармана
и, держал пальцы так, словно в них зажат какой-то небольшой предмет, вроде
таблетки. Я бросил воображаемую таблетку в рот и начал сползать по стене
вниз, хватаясь за горло. Я уже лежал на полу, издавая странные булькающие
звуки, когда он подбежал ко мне. Я закатил глаза и, задержав дыхание,
застыл в неподвижности. Он наклонился надо мной, испуганно глядя на мое
замершее тело. Я знал, что через несколько секунд он повернется и начнет
барабанить в дверь. Тогда я изо всех сил двинул левой ногой прямо ему в
челюсть. Удар получился такой силы, что на мгновение нога у меня онемела.
Его подбросило в воздух, и он тяжело упал на спину, стукнувшись головой об
пол. Я вскочил на него и дважды ударил его, прежде чем сообразил, что это
уже совершенно ни к чему. Он валялся без сознания, его тяжелая челюсть
была сломана.
Я быстро осмотрел окно. Прутья были примерно в полдюйма диаметром, а
расстояние между ними дюймов пять. Всего пять вертикальных прутьев,
которые уходили в деревянный подоконник, но вид у них был такой, точно они
проходили сквозь подоконник и стену насквозь. Я уперся ногами в стену и
потянул один из прутьев максимально напрягая все мышцы. Прут поддался, но
лишь чуть-чуть. Я взглянул на него сбоку и убедился, что он слегка
согнулся. Некаленый металл, скорее всего сварочное железо. Это дало мне
идею, в которой я так нуждался. Я снял свой толстый кожаный ремень и
застегнул его так, чтобы он охватывал три прута. Я обвел помещение глазами
в поисках чего-либо твердого, что смог бы использовать в качестве рычага.
В комнате не имелось мебели, которую я мог бы сломать. Единственное, что
можно было использовать - обувь. Я носил тяжелые башмаки двенадцатого
размера с толстой подошвой. Я снял один ботинок и засунул его в ремень.
Положив одну руку на каблук, а другую на носок, я стал с силой
поворачивать башмак. Чуть спустя я заметил, что прут справа начал медленно
сгибаться. Я стал давить на башмак еще сильнее. Прут сгибался до тех пор,
пока почти не коснулся среднего. Я нажал из последних сил и прут,
расщепляя дерево, выскочил из нижнего гнезда. Я потянул прут вниз, и он
выскочил совсем. Скорее всего я протиснулся бы в образовавшуюся дыру, но я
не мог рисковать. Используя выскочивший прут, как более удобный рычаг, я
