морщинки в уголках глаз и вокруг рта и понял, что он старше, чем это
кажется на первый взгляд - где-то около тридцати трех лет.
Пока мы шли по кафельной дорожке, я протянул ему руку и сказал:
- Говард Гарри. Я турист.
- Очень приятно, а меня зовут Питер Кеймарк.
Мы вошли в бар, и я, следуя его примеру, заказал джин с тоником. Мы
взяли бокалы и сели за столик около окна. Он вздохнул и одним глотком
сразу выпил половину бокала.
- Откуда вы знаете Конни, мистер Гарри?
- Она знала моего друга, он служил здесь во время войны. Капитан Дэн
Кристофф. Вы, наверное, о нем ничего не слышали.
- Почему? Я его помню. Парень, который утонул. Тут по этому поводу
было много шума. Конни жаловалась несколько недель.
Я сходил к стойке и принес нам по второму бокалу. Мы еще раз выпили,
и лейтенант Кеймарк немного раскраснелся. Мы немного посидели молча. Я
размышлял о том, о чем думал бы любой мужчина, увидев труп красивой
женщины. Какая бессмысленная утрата!
Когда мы допивали по третьему бокалу, он поднял на меня глаза.
- Может быть, мне не стоит так сильно расстраиваться. Теперь я могу
вычеркнуть ее из своего списка. Списка людей, за которыми должен
наблюдать. Эта проклятая разведка вечно дает слишком большие списки
подозреваемых лиц. За каждым углом им чудятся вражеские агенты.
- Вы служите в разведке?
- Уже пять лет. Если бы я рассказал вам это во время войны, меня
вполне могли бы расстрелять. Но теперь меня уже тошнит от этой работы, мне
бы хотелось перевестись куда-нибудь. Все время одно и то же, делать
нечего. Скучно.
Я обдумал ситуацию. Человек с превосходной квалификацией. И как
вовремя мне подвернулся. Слишком хорошая возможность, ее никак нельзя
упустить. Я поставил локти на стол и, наклонившись к нему поближе, сказал,
понизив голос:
- А не хотите ли вы, лейтенант, развеять хандру?
Он пожал плечами и улыбнулся.
- Конечно, что за вопрос? - Казалось, мои слова позабавили его.
- Допустим, я скажу вам, что предполагаю будто капитан Кристофф был
убит? Что Конни тоже убита? Предположим тот факт, что ее подозревали в
вашем ведомстве, связан со всем этим воедино?
- Ну, это уж слишком, - он улыбнулся мне так, словно я заслуживал
сожаления.
- Не смейтесь надо мной, лейтенант.
И начиная с бесед со всеми членами экипажа "Бэтси", я рассказал ему
все, стараясь не упустить ни одной детали. Он слушал меня с вялым
интересом, пока я не добрался до своей встречи с Констанцией Северенс.
Тогда он насторожился и стал слушать внимательно. Его волнение стало еще
больше, когда я рассказал о том, что произошло в гостинице "Китайское
море", о Гае Венде и записке. Когда я закончил свою историю, поведав о
визите Ван Хосена, он откинулся на спинку стула и вздохнул.
- Это последнее доказательство, Гарри. Все сходится. Ван Хосен тоже
есть в моем списке. Он родился на Яве. Когда японцы захватили Яву, он
исчез оттуда при таинственных обстоятельствах. Утверждает, что ему удалось
спастись. Он пишет небольшие статейки для разных газет. Венд тоже в моем
списке. Отвратительный, скользкий тип. Всегда был связан с радикалами.
Настоящий заговорщик. А вот насчет О'Делла я удивлен. Никогда бы не
подумал, что он может быть замешан в подобных делах. И все прекрасно
связывается с Конни.
- Значит, Питер, вы полагаете, что я прав? Вы считаете возможным, что
Дэн Кристофф оказался замешан в каких-то интригах или наткнулся на
агентурную сеть, слишком о многом узнал, и поэтому его убили?
Кеймарк покрутил в руках бокал и рассудительно произнес:
- Я уверен, что вы правы, Гарри. Вы уже сделали все, что было в ваших
силах. Теперь разрешите мне заняться делом Кристоффа. Мы будем работать
вместе.
Я был доволен. Впервые за все время моего расследования я получил
реальную поддержку. Мне не придется больше сражаться в одиночку и в
темноте.
- С чего мы начнем?
- С Январского клуба. Они открываются в полдень. Мне нужно написать
отчет о смерти Северенс. Давайте встретимся в клубе в двенадцать тридцать.
Я член клуба. Пришлось вступить, так как слишком многие подозреваемые лица
собирались там во время войны.
Когда мы выходили из отеля, он остановился перед огромным зеркалом в
вестибюле и стал тщательно поправлять форму: поддернул рукава, разгладил
шевроны, проверил стрелки брюк. Потом он достал из кармана маленькую
щеточку и расческу, почистил форму и тщательно расчесал волосы. Сделал шаг
назад - бросил на себя последний взгляд. Улыбнулся своему отражению. Мы
вышли на улицу, взяли каждый по рикше и разъехались в противоположных
направлениях.
Я приехал в Январский клуб раньше, чем Кеймарк. Это было невысокое
здание с оранжево-желтыми отштукатуренными стенами и красной черепичной
крышей. Он стоял в стороне от дороги за плотной зеленой стеной тропической
растительности. Когда я поднимался по ступенькам, я увидел двойной ряд
теннисных кортов: что-то около двадцати. Некоторые из них были уже заняты.
Улыбающийся служитель в белой униформе встретил меня у дверей,
проводил в маленькую прохладную комнату и предложил мне подождать
лейтенанта Кеймарка. На небольшом столике лежали "Лондон Таймс" и
"Нью-Йорк Таймс". Последний номер "Нью-Йорк Таймс" оказался всего
девятидневной давности. Я успел прочитать половину первой страницы, когда
поднял глаза и увидел улыбающееся лицо Кеймарка.
Мы прошли в приятную солнечную обеденную залу и заказали выпивку. Я
разглядывал немногочисленных членов клуба, сидящих за другими столами, и
вздрогнул, когда увидел человека по имени Гай, сидящего в одиночестве за
угловым столиком. Я показал головой в его направлении, и Питер,
обернувшись, посмотрел туда. Потом он повернулся ко мне и кивнул.
- Портье был прав, Гарри. Это Венд.
Остальные лица были мне незнакомы. После превосходного карри мы
перешли в комнату для бриджа. За двумя столами игра уже началась. Когда мы
вошли старик с морщинистым лицом оторвался от карт и сказал:
- Хей, Питер! Слышали о Конни?
- Я ее уже видел. Нездоровое это, знаете ли, дело - тонуть.
- Мне говорили, что этот способ так же хорош, как и любой другой, -
он усмехнулся и вернулся к игре. Его партнер не отрываясь смотрел на него,
пока старик говорил.
Мы некоторое время понаблюдали за игрой. Я всегда наслаждался
бриджем, хотя и не знал всех тонкостей торговли [в бридже существенной
частью является торговля; существует несколько достаточно сложных схем при
торговле; изучить их довольно трудно]. За столом, где сидел приятель
Питера, играли в медленный, осторожный бридж. Я посмотрел на другой стол и
увидел, что карты сингальца, сидящего ко мне спиной, не рассортированы.
Шел ход по червям, а он, хотя у него полно было червей, сбросил короля
пик. Его противник не заметил этот странный ход, а партнер перехватил мой
удивленный взгляд и что-то негромко сказал. Сингалец тут же опустил карты,
так что я не мог их видеть, а через несколько секунд игроки побросали
карты на стол. На следующей сдаче человек, сидящий ко мне спиной,
рассортировал карты как следует. Я последил за их игрой. Теперь они играли
совершенно нормально. Я кивнул головой Питеру, и мы вышли в коридор. В нем
никого не было.
- Питер, вы когда-нибудь обращали внимание на то, как здесь играют?
- Что вы имеете в виду? Я могу себе позволить понаблюдать за игрой,
но сесть за стол... Ставка - рупия за очко. Примерно тридцать центов. Если
проиграть совсем немного, очков двести, получится шестьдесят долларов.
- Я имел в виду совсем другое. Вы никогда не замечали ничего
странного в самой игре?
- Нет.
Я объяснил, что мне удалось заметить.
- Предположим, что это ядро большой агентурной сети. Какой высокой
эффективностью будет обладать такая система! Скажем, нужно передать две
тысячи рупий. И дать определенные инструкции. Они запоминают какой-нибудь
несложный код. В латинском алфавите двадцать шесть букв, а в масти
тринадцать карт. Любой красный туз - буква "А", любой черный - "B".
Красная двойка - "C", черная - "D". Красная тройка - "E" и так далее.
Таким образом обеспечивается точность, а ход легко запомнить. Они сдают
снова и снова, пока информация не будет сообщена. А в конце игры пишется
фальшивый счет и происходит совершенно безопасная передача нужной суммы
денег. Никто не сможет их подслушать. Они вне подозрений.
- А что произойдет, если кто-то случайно что-то заметит?
- Они, наверное, были гораздо осторожнее во время войны, когда их
могли повесить или расстрелять за шпионаж. Ну а кроме того, даже если я и
заметил что-то странное, то ведь у меня все равно нет никаких
доказательств.
- Знаете, Гарри, это вы здорово придумали. Мне такое даже в голову не
приходило, - он вытер нижнюю губу чистым носовым платком. - Можно сделать
дыру в потолке, организовать наблюдение за игрой и раскрыть код. Правда,
трудно это сделать в тайне от слуг, которые могут предупредить игроков.
- Почему бы вам не арестовать одного из слуг под каким-нибудь
предлогом и не попытаться обработать его?
- Мы уже пробовали, но ничего не вышло. Моему начальнику, полковнику
Рису-Ли, не нравятся подобные методы. Он говорит, что таким образом мы
выдаем и дискредитируем себя. Да и кроме того, они всегда молчат. Они
слишком напуганы. Все, что мы можем сделать - угрожать тюрьмой. А наш
противник может пообещать содрать с каждого из них шкуру, дюйм за дюймом.
Это звучит убедительнее.
Мы проговорили в коридоре около получаса. Он не смог придумать
никакого конструктивного плана. Я предложил сразу несколько, но лейтенант
отклонил их, как совершенно неосуществимые. Кеймарк заявил, что я не дал
ему достаточно улик, на основании которых, он мог бы задержать Ван Хосена,
Венда и О'Делла.
- Дайте мне попробовать одну вещь, - сказал я наконец. - Вам это
никак не повредит.
- Что именно?
- У меня есть приличная сумма денег. А для слуг она и вовсе покажется
огромной. Я оставлю сидящему у входа слуге записку, в которой напишу, что
если он хочет заработать, ему нужно зайти ко мне в номер в "Галли Фейс".
Если он придет, возможно я смогу предложить ему достаточную сумму, чтобы
он, сделав заявление в суде, смог бросить работу и уехать из города.
Конечно, может случиться, что он не знает ничего, что стоило бы купить, но
попробовать можно.
Кеймарк согласился. Я сел за столик и написал записку. Когда мы
уходили, я вложил ее в коричневую ладонь молодого слуги. В записке было
написано, чтобы он пришел ко мне после дежурства, как бы поздно не было.
Мы вышли на улицу.
- Хотите, я помогу вам его допрашивать? - спросил Питер.
- Нет, спасибо. У вас слишком много официальных запретов. Не
исключено, что мне придется припугнуть его, чтобы он стал поразговорчивее.
Вы идите домой, а завтра утром я расскажу вам о том, что мне удастся
узнать.
Мы расстались, и я пошел в отель, приготовившись к долгому ожиданию.
Я ожидал прихода слуги с часа ночи. К трем он так и не пришел. Я
прицепил к наружной стороны двери записку "Стучите громче" и лег спать.
Когда я проснулся, солнце уже ярко светило над океаном. Записка так и
висела на дверях номера. Я решил, что он оказался слишком запуган, чтобы
прийти ко мне. Нам придется придумать другой подход, попытаться с другим
слугой. Только теперь необходимо действовать осторожнее, потому что он мог
предупредить заинтересованных людей о наших намерениях.
Я вызвал посыльного. Я хотел заказать завтрак в номер, перед тем как
