лет назад, в Атланте, мне выстрелили прямо в лицо. В упор, из небольшого
пистолета. Я потерял глаз, но выжил, потому что в руке у меня была трость.
Два года назад в поезде мужчина пырнул меня ножом в живот. Нож вошел
глубоко... но рана зажила за неделю. В Канзас-сити женщина порезала мне
шею разбитой бутылкой. Доктор сказал, что я должен был бы истечь кровью,
но этого не произошло. У меня в руке была трость. Она волшебная, и поэтому
стоит семнадцать сотен долларов и даже гораздо больше.
Лудлоу взял трость и пристально рассмотрел голову льва. Его руки
дрожали.
- Она полна счастья, - сказал ему Чэнс. - Посмотрите на меня. Я тому
ходячее доказательство.
- Ваши удачи... просто шли своим чередом, мистер Тайгрэ, - сказал
Лудлоу сдавленным голосом.
Чэнс - Рэндольф Тайгрэ - казался таким ошеломленным, будто его
лягнула в голову лошадь.
- Меня зовут Лудлоу Эшер. Вы убили моего отца, Арама Эшера. Я думаю,
полиции интересно было бы узнать...
Но тут Тайгрэ вскочил, выкрикнул ругательство и опрокинул стол на
Лудлоу. Карты, деньги и фишки полетели в воздух. Николлс завизжал, как
ошпаренная крыса, а Тайсон упал со стула. Когда Лудлоу, сжимая трость,
повалился назад, Тайгрэ уже доставал из кобуры под сюртуком револьвер
фирмы "Эшер" под названием "Защитник джентльмена".
- Нет! - закричал Брезрен, хватая его за руку. Пистолет дернулся, и
выстрел вдребезги разнес лампу. На пол и стены брызнул горящий керосин.
Второй выстрел попал в голову Тайсона, когда тот, шатаясь, поднимался на
ноги. Затем Тайгрэ оттолкнул Брезрена в сторону и дважды выстрелил в
опрокинутый стол. Одна из пуль зацепила рукав Лудлоу, а другая, как кнут,
обожгла краешек левого уха.
- Убийство! - заорал Николлс. - На помощь!
Тайгрэ выбежал из дверей и помчался по узкому коридору. Лудлоу
последовал за ним, в его крови взыграла месть. Выбежав из дверей и
пробежав по пассажирской палубе, Лудлоу обнаружил Тайгрэ, стоявшего у
поручней в шести футов от него. Со звериным рыком Тайгрэ поднял пистолет,
чтобы выстрелить Лудлоу в лицо.
Но Лудлоу со своей тростью оказался проворнее. Он ударил противника
по руке, прицел сбился, и пуля прошла над плечом. Затем Лудлоу яростно
накинулся на Тайгрэ. Они столкнулись, и тут раздался треск сломанных
перил. Вцепившись друг в друга, они полетели за борт, в бурную реку.
Под водой Тайгрэ ударил Лудлоу пистолетом. Ослепленные грязью, они
крутились и крутились, захваченные сильными потоками. Лудлоу ударился
спиной обо что-то твердое. Его голову заполнил ревущий шум и стук, и он
понял, что их затянуло под "Голубую луну". Над их головами было днище
корабля, а в опасной близости от них - вращающееся колесо.
Крепкий кулак Лудлоу осыпал ударами Тайгрэ. Молодой человек вцепился
Тайгрэ в сюртук, но тот пнул его ногой в живот, и драгоценный воздух
вырвался изо рта Лудлоу. Тайгрэ вырвался на свободу и делал отчаянные
попытки уплыть. Стремительный подводный поток подхватил Лудлоу, и в
следующее мгновение он застрял в ветвях затонувшего дерева и лежащего
менее чем в десяти футах под водой. Он пытался вырваться, а из его легких
уходил последний воздух.
Тайгрэ был подхвачен потоком, который нес его к поверхности. Он
ударился головой о дерево и вдохнул воздух. Но облегчение быстро сменилось
ужасом. Река бурлила вокруг него и, схваченный за шею, он поднимался из
воды. Его голова застряла между двумя досками гребного колеса. Когда
Тайгрэ вытаскивало из реки, он страшно кричал - таково было давление на
голову и шею. Крик стал сдавленным, и кучка людей, в ужасе наблюдавших эту
картину, увидела, как корчится тело Рэндольфа Тайгрэ. Словно на ужасной
вращающейся виселице, Тайгрэ был поднят гребным колесом наверх и
низвергнут в воду. Потом снова поднят, уже безжизненный и покрытый грязью.
И тут за колесом со дна поднялось отпущенное илом дерево. На его
верхних ветках висел Лудлоу Эшер, полузахлебнувшийся, но крепко сжимавший
в руке трость своего отца.
Рикс пристально смотрел на портрет задумчивого Лудлоу.
- Рэндольф Тайгрэ верил, что трость защищала его от смерти? - тихо
спросил он.
- По крайней мере, такую историю рассказал Николлс репортерам.
Конечно, он мог сказать что угодно, лишь бы отвести подозрения от себя.
- Я помню... пару дней назад мама что-то рассказывала о папе. Что его
сбросила лошадь, и он упал прямо на голову. - Рикс повернулся к Эдвину. -
Она сказала, что он встал, отряхнулся и пошел, как будто ничего не
случилось. Насколько я знаю, папа никогда не получал серьезных травм.
Эдвин поднял брови.
- Вы хотите сказать, что _т_р_о_с_т_ь_ как-то с этим связана?
- Я не знаю. Но если Тайгрэ, пока он владел тростью, не брали ни
пуля, ни нож...
- Вы мыслите как писатель, - сказал Эдвин. - Это всего лишь трость, а
не магический посох. Я повторил историю так, как мне помнилось из газетной
статьи. Думаю, не нужно говорить, что газеты в те дни безумно все
преувеличивали.
Рикс пристально смотрел на Эдвина.
- А что, если он _в_о_л_ш_е_б_н_ы_й_? - спросил он. - Волшебный
амулет или что-нибудь в этом духе? Вот почему он защищал Тайгрэ до тех
пор, пока Лудлоу не вернул его обратно. И поэтому каждый Эшер держит его
так близко к себе. Посмотри на эти портреты.
Эдвин кивнул.
- Я знаю это. Но трость - это еще и символ власти. Естественно, что
она присутствует на каждом портрете, и естественно, что каждый глава
семейства Эшеров всегда держал ее под рукой. - Гром прогремел ближе, и
Эдвин чуть вздрогнул. - Собирается гроза. Я полагаю, скоро будет ливень. -
Он поднялся с кресла. - Я не хотел рассказывать вам эту историю из-за
того, что знал о Шанн и "Эшеровском концерте". Это не то, что дает верное
представление о вашей семье.
Рикс прошел под портретами, примечая где на каждом из них расположена
трость.
- Эта трость - нечто большее, чем просто символ власти, Эдвин, -
твердо сказал он. Он вспомнил переполнившее его ощущение власти, которое
пришло к нему, когда ее взял. Испытывали ли люди, изображенные на этих
портретах, такое же чувство? Рикс поглядел на портрет Арама, и его
поразила новая мысль. Понимал ли Арам, что погибнет на дуэли, так как у
него нет больше трости? И не потому ли он, чтобы расквитаться с Тайгрэ,
просто подставил его, не зарядив свой пистолет?
- Ну, мне нужно искать Логана. Если вы его увидите, скажите ему,
пожалуйста, чтобы он обратился к Кэсс или ко мне. - Эдвин остановился в
дверях. - И обязательно съешьте ленч, Рикс. Нет смысла истощать себя.
- Хорошо, - сказал Рикс, и Эдвин вышел из библиотеки.
Теперь у него была информация, нужная Уилеру Дунстану. Возможно
также, Дунстан сможет пролить свет на записную книжку с рисунками и
математическими формулами.
Взяв записную книжку, Рикс вышел из библиотеки. Когда он пересекал
курительную, над Эшерлендом разнеслось яростное громыханье грома. Нежный
механизм высоких часов, которые ввиду состояния Уолена больше не заводили,
издал тихий музыкальный звон. Рикс взглянул на медный маятник и замер.
Щелчком замка у него в голове сработало понимание.
Он открыл книжку там, где были рисунки, и сравнил их с длинным,
украшенным на конце полумесяцем, прутом маятника.
Это были рисунки _м_а_я_т_н_и_к_о_в_ с привесками различной формы.
Маятник, подумал он. Секретный проект Уолена. Эта книжечка, очевидно,
предала Уолена. Чья она? И что это означает?
Когда он стоял, переводя взгляд с книги на высокие часы, ему
показалось, будто он, всего на секунду, почувствовал дрожь пола под
ногами. Стены тихо застонали, и повисла тишина.
С быстро бьющимся сердцем Рикс ждал новой вибрации, но ничего не
последовало.
У него было много вопросов к Уилеру Дунстану, и он поспешил в свою
комнату за газетой с описанием смерти Синтии Эшер.
На этот раз, поклялся Рикс, я намерен так или иначе увидеть рукопись
под названием "Пора поведать историю".
ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ. ЛОДЖИЯ
38
Рейвен и Нью сидели в офисе "Демократа". Это было суматошное место с
несколькими столами, на которых стояли пишущие машинки, рядами шкафов с
документами и металлическими полками со словарями, энциклопедиями и
последними номерами газет. Рейвен сидела за своим столом, пила крепкий
черный кофе и пыталась собраться с мыслями. На ее письменном столе были
разбросаны газетные вырезки, которые она приводила в порядок. Раздел
"ИНФ." ее настольной картотеки включал статьи редакторов разных отделов,
цветные негативы опавшей листвы и фотографии нескольких молодых леди,
которые должны были на следующей неделе выйти замуж. Все это были предметы
из мира, который теперь казался очень далеким.
Нью стоял в другом конце комнаты, сжимая посох Короля Горы, и
пристально глядел на стенд с фотографиями четырех детей, который Рейвен
прикрепила к стене. За окнами "Демократа" утро становилось каким-то
багровым. Вдали продолжал греметь гром, но дождя и молний не было.
Поднимался, кружа пыль на тротуарах, ветер.
Мальчик молчал с того самого момента, когда они пришли сюда из
клиники. После демонстрации в приемной Рейвен избегала его взгляда. Она
боялась его, боялась того, что может в нем таиться, пытаясь вырваться на
свободу. Это было все равно что находиться рядом с могучим животным
кроткого нрава. Хотя Рейвен не думала, что мальчик может умышленно
причинить кому-нибудь вред. В то же время она чувствовала его напряжение и
не знала, какая искра может вспыхнуть, когда оно достигнет предела.
Он отошел от стенда и посмотрел на энциклопедии.
- Вы прочитали все эти книги? - спросил он.
- Понемногу из каждой.
- Вы, должно быть, умная. Вы ведь пишете статьи и все такое.
- Совсем необязательно. Это такая же работа, как и любая другая.
Нью задумчиво кивнул. Он выбрал том на букву "B" и стал его листать.
- Я больше не хожу в школу, - сказал он. - Мама держит меня дома,
чтобы я помогал ей. Учитель приходил один раз, узнать, почему я не хожу в
школу, но мама сказала, что у меня есть более важные дела.
- Она не права. Ты должен ходить в школу. Твоя мать может справиться
и без тебя.
- Я теперь единственный мужчина в доме, - сказал он ей так, будто это
все меняло. - Мама говорит, я должен поскорей найти себе работу.
- Без хорошего образования это будет трудно.
- Я тоже так думаю, - согласился Нью. - Это просто... - Он взглянул
на Рейвен с болью. - Я не хочу всю жизнь оставаться на Бриатопе. Я не
знаю, что я хочу делать. Я даже не знаю пока, что я _м_о_г_у_ делать. Я
чувствую себя словно... словно в клетке или что-то в этом роде. Может это
потому что... я так сильно мечтаю о Лоджии. Кажется, пойти в Лоджию - это
единственный способ выбраться с этой горы. Эшерленд так прекрасен с
высоты, а Бриатоп весь в камнях и колючках. Я и Натан... бывало,
разговаривали о том, кем мы станем. - На его лице заиграла легкая улыбка.
- Натан хотел водить самолеты. Мы стояли и смотрели, как они пролетали над
нами. В Эшвилл, я полагаю. Они выглядели так, будто находятся за тысячи
миль от нас.
- А что ты говорил о том, кем ты хочешь стать?
- Вы... обещаете, что не будете смеяться?
- Обещаю.
- Отец, - сказал Нью, - бывало, читал мне рассказы из старых
журналов. Рассказы о детективах, ковбоях и шпионах. Когда я был маленький,
я думаю, я хотел быть детективом, носить значок и все такое. После смерти
папы я начал... придумывать собственные рассказы. Я никогда их не
