Рикс и Кэт поднимались по лестнице. Случайный сквозняк принес с собой
запах разложения.
- Я не знаю, почему я это сделал, - сказал Рикс. - Боже мой! Я
действительно хотел его ударить!
- Нет, не хотел. Я видела, ты так повернул свою руку, чтобы не
заколоть его. Я думаю, ты хотел его напугать, и это тебе удалось. Глаза у
него сделались величиной с тарелку.
- Я человек спокойный. Но он издевается надо мной, Кэт. Ты знаешь,
как он издевался надо мной раньше. Я больше не могу это терпеть. Боже, я
вообще не знаю, зачем я сюда вернулся! Я думал, здесь что-нибудь должно
измениться. Но здесь ничего не меняется, не так ли?
- Скоро здесь кое-что изменится, - сказала Кэт, когда они поднялись
на второй этаж. - Очень скоро.
Она сказала это тоном спокойным и знающим. Рикс спросил:
- Что ты имеешь в виду?
- Я беседую сейчас с отцом, наверное, больше, чем за всю нашу жизнь.
Думаю, он хочет, чтобы я унаследовала дело. О, он не говорил этого прямо,
но у меня сложилось именно такое впечатление. Он рассказал мне о некоторых
текущих проектах. Если я буду контролировать дело, я произведу ряд
изменений.
- Например?
- Управление делом означает и управление поместьем, - сказала она,
когда они шли по коридору. - Я собираюсь указать Буну на дверь. И я
намерена начать развитие некоторых новых направлений.
- Но я думал, тебе нравится то, чем ты сейчас занимаешься! Неужели ты
серьезно хочешь взять на себя ответственность за семейное дело?
- Вице-президенту и группе исследователей какое-то время придется
поруководить, пока я не пойму, что к чему. Но я люблю перемены, Рикс. Мне
нравится идти в неизведанное. Да и кто еще может его унаследовать? Только
не Бун. Судя по тому, как он тратит свои собственные деньги, он развалит
"Эшер армаментс" лет за пять. А ты ведь, конечно, не хочешь этого
наследства.
Рикс не верил своим ушам.
- Неужели ты хочешь нести ответственность за дальнейшие смерти и
разрушения?
Она остановилась перед лестницей, которая вела в Тихую Комнату, и
повернулась к нему. Глаза на ее ангельском личике были темными и
таинственными.
- Рикс, ты слишком оторван от реальности, не правда ли? Я желала бы
всей душой, чтобы наша семья делала игрушки, или наперстки, или, наконец,
электрические розетки. Но дела обстоят совсем по-другому. Вы с Буном,
кажется, думаете, что вы единственные Эшеры, но вы ошибаетесь. Я тоже
Эшер. Я сожалею, что у нас такой бизнес, но я не стыжусь его. Кто-то
должен делать оружие. Если его не будем делать мы, его будут делать другие
компании.
- Есть куда лучшие способы делать деньги.
- Есть, - согласилась она. - Но не для нас.
В этот момент Рикс посмотрел на свою сестру как на постороннюю. Он
никогда не подозревал, что она хотя бы отдаленно интересуется
деятельностью "Эшер армаментс", и теперь размышлял, так ли хорошо он в
действительности ее знал. Что произошло с той маленькой девочкой, которая
хвостом ходила за ним и сводила с ума глупыми вопросами?
- Я и не подозревал, что ты настроена таким образом, - сказал он.
- Вероятно, существует еще многое, чего ты обо мне не знаешь. -
Несколько секунд она смотрела вдаль, а затем сказала: - Наверное, сейчас
мне лучше подняться и повидать его. - Она поднялась по ступенькам, ведущим
в Тихую Комнату, остановилась, чтобы надеть маску и резиновые перчатки, и
вошла внутрь.
Рикс поспешил уйти, чтобы волна зловония не окатила его. Он шел по
коридору к своей комнате, размышляя над позицией Кэт. Он понял, что у нее
есть темные стороны, о которых он никогда не подозревал. Никто в здравом
уме не может желать создавать такие орудия разрушения, какие делают заводы
"Эшер армаментс"!
Впереди зазвонил телефон - в холле на столе. Перед Риском шел Маркус,
пожилой дворецкий. Он остановился и на втором звонке поднял трубку.
- Резиденция Эшеров.
Рикс уже было прошел, когда Маркус сказал:
- Прошу прощения, мисс, но я не обязан докладывать о ваших звонках
членам семьи. - И он начал опускать трубку.
Дочь Дунстана, подумал Рикс. Внезапно он повернулся и схватил трубку
раньше, чем Маркус успел ее положить.
- Я отвечу, - тихо произнес он, а затем в трубку сказал: - Говорит
Рикс Эшер. Почему вы постоянно беспокоите мою семью?
На другом конце линии изумленно молчали.
- Ну? - настаивал Рикс. - Так я слушаю.
- Прошу прощения, - сказала женский голос с мягким южным акцентом. -
Я не ожидала, что к телефону подойдет Эшер.
- Я сам разберусь, - сказал Рикс Маркусу, и старик потихоньку
поплелся прочь. - Чем я могу вам помочь, мисс Дунстан? - спросил он, когда
Маркус ушел.
- Я удивлена тем, что вы меня знаете. Вы ведь жили вдали от Эшерленда
семь или восемь лет, не так ли?
- Уверен, что вы звоните сюда не затем, чтобы спросить обо мне. Вы
ведь знаете, что существует закон, запрещающий беспокоить людей по
телефону.
- Все, что я хочу узнать, это ответ на один вопрос: как состояние
Уолена Эшера?
- Его состояние? О чем вы говорите? Мой отец в полном порядке.
- Странно это слышать, - сказала она, - особенно, если учесть, что
Уолен Эшер не был на заводе почти два месяца, а "Кадиллак", нанятый
доктором Фрэнсисом из Бостона, ездит к вам три-четыре раза в неделю.
Доктор Фрэнсис специалист по болезням клеток. Если Уолен Эшер здоров, то
кто тогда болен?
Брось трубку, сказал он себе. Но, уже опуская трубку на рычаги, он
понял выгоду сложившейся ситуации. Это была дочь человека, который шесть
лет работает над историей Эшеров. Ей нужна информация. Риксу тоже нужна
информация. Такой случай может больше не представиться.
- Можем ли мы где-нибудь встретиться? - тихо спросил он.
Опять возникла осторожная пауза.
- Решайте скорей. Я дьявольски рискую.
- Кафе "Широкий лист", - сказала она. - В Фокстоне. Можете вы
встретиться со мной сегодня днем?
- Если меня не будет к трем, я не приду. До свидания.
Он положил трубку на рычаг и мгновенно почувствовал укол совести.
Собирается ли он предать семейные интересы или это просто холодный
практицизм? Информация о состоянии Уолена может оказаться ключом, в
котором он нуждается, чтобы приблизиться к Уилеру Дунстану и узнать, как
сильно тот продвинулся в работе над книгой и когда она будет закончена. Он
хотел посмотреть на рукопись, и если для этого придется выдать что-то, что
рано или поздно все равно всплывет, то так тому и быть.
Проходя мимо двери Буна, он услышал плач Паддинг. Бун ругался
приглушенным, грубым голосом, а затем он услышал короткий шлепок удара
ремня по телу.
Ублюдок, мрачно подумал Рикс. Бун надеялся вознаградить себя в один
из этих дней, и Рикс страстно желал оказаться в этот момент рядом, чтобы
посмотреть, как это произойдет.
О чем там говорила Паддинг, спрашивал Рикс себя. Что-то об агентстве
Буна? Может, это агентство совсем не то, чем кажется, думал он. И, может,
это будет полезно выяснить.
Звук следующего удара заставил его вздрогнуть. Он потянулся к дверной
ручке, намереваясь прекратить избиение, но внезапно перед ним возник
блестящий круг с головой ревущего льва, и он не посмел к нему
притронуться. В следующее мгновение круг снова пропал.
Это было что-то в Лоджии, подумал он. Но _ч_т_о_? Ручка двери? Какой
двери, и куда она вела?
Сплошные тени, спрятанные в прошлом.
Он отдернул руку и пошел дальше.
15
Сидя в кафе "Широкий лист" в Фокстоне, Рейвен посмотрела на часы.
Было семь минут четвертого. Рядом со стойкой сидели два фермера. Они пили
кофе и ели подсохшие пирожные. Официантка, худощавая светловолосая женщина
в желтой униформе, сидела на табуретке за стойкой и читала старый номер
журнала "Пипл". Выходящие на улицу окна пропускали туманный солнечный
свет. Мимо прогрохотал пикап. Яростно крутя педали, промчались на
велосипедах двое детей.
Она решила дать Риксу еще пять минут. Она сидела здесь уже больше
часа, съела кусок ежевичного пирога с ванильным мороженым и выпила три
чашки густого черного напитка, значащегося в меню как кофе. Рядом с ней на
скамье лежал последний номер "Демократа", исчерканный красными чернилами.
Ими она отмечала типографские ошибки, несоответствия или заголовки,
которые, по ее мнению, могли бы быть лучше. После разговора с Риксом
Эшером она, чтобы разузнать про него побольше, позвонила отцу. Уилер
сказал ей, что это средний ребенок в семье и ему около тридцати трех или
тридцати четырех лет. В своей семье, рассказал ей Уилер, он белая ворона,
а в 1970 году был арестован за участие в антивоенной демонстрации в
студентов Университета Западной Каролины. Уилер сказал, что Рикс живет
где-то на юге, но чем он зарабатывает на жизнь, Уилер не знал.
Звякнул маленький колокольчик над дверью, и Рейвен подняла глаза.
Вошел грузный человек в коричневой кепке, сел за стойку и заказал
бутерброд с ветчиной и жареное мясо. Определенно не Рикс, сказала она
себе.
Последние две недели Рейвен звонила в Эшерленд каждый день, пытаясь
разузнать хоть что-то о состоянии Уолена. Однажды она вынудила горничную
признать, что хозяин очень болен, но тут кто-то выхватил у девушки трубку
и швырнул ее на рычаг. Обычно она могла определить, когда к телефону
подходили Эшеры, так как перед тем, как трубку бросали, был момент ледяной
тишины. Эшеры несколько раз меняли номер своего телефона, но она его
всегда узнавала с помощью старого институтского друга, работающего в
эшвилльской телефонной компании. Отец внушил Рейвен уверенность в том, что
если бык стучит в дверь сарая достаточно долго, то либо дверь слетит с
петель, либо ее кто-нибудь откроет, чтобы прекратить проклятый стук.
В данном случае, думала Рейвен, эту дверь открыл Рикс Эшер.
Зазвенел колокольчик.
В кафе вошел высокий худощавый блондин в коричневом свитере. У него
был вид надменного аристократа, возможно, свергнутого принца Уэльского,
мечтающего с триумфом вернуться в замок предков. Он был очень бледен и
слишком худ, как если бы болел и долго не был на свежем воздухе. Если это
Рикс Эшер, значит, отец ошибся насчет его возраста. Этому мужчине было
около сорока. Несмотря на ее чувства к клану Эшеров, сердце Рейвен
забилось сильней. Она напряглась, наблюдая, как он приближается к ее
столику. Он был красивым мужчиной, хотя из-за чего-то казался легко
ранимым. Он осторожно посмотрел на нее своими серебристыми глазами, и
Рейвен от неловкости немного подвинулась.
- Мисс Дунстан? - спросил Рикс.
- Совершенно верно. - Она показала рукой на другой конец скамьи, и
Рикс сел.
Эта женщина оказалась явно моложе и привлекательнее, чем представлял
себе Рикс. На самом деле он был приятно удивлен. У нее был волевой
подбородок и голубые глаза, в которых светились ум и любопытство. Она не
была красавицей в классическом смысле этого слова - рот был слишком
широким, нос слишком острым и слегка загнутым, как будто был когда-то
сломан и плохо сросся. Но сочетание превосходного цвета лица, черных волос
и проницательных голубых глаз делало ее привлекательной. Чтобы скрыть свою
заинтересованность, Рикс взял меню и принялся его изучать.
- Здесь есть что-нибудь приличное? - спросил он.
- Пирог, если вы любите яблоки, хурму или ежевику. Кофе не
рекомендую.
Быстрым шагом подошла официантка. Рикс сказал, что не отказался бы от
стакана воды, она пожала плечами и отправилась к стойке выполнить заказ.
- Я знаю, что вы постоянно беспокоите мою семью, - сказал Рикс.
