припухшими, повисла кривая усмешка. - Друзья. - Он встал на колени, но
дальше потребовалась помощь Тома.
- Нельзя остаться, - сказала Дифин. - Долж-на поки-нуть эту пла-нету.
Долж-на обрес-ти средст-во передви-жения. Я же-лаю вред причи-нять нет.
- Не причинить вреда? - Джесси, наконец, совладала со своими
чувствами. К добру или к худу, придется довериться этому созданию. - Кто
же может причинить вред? Ты?
- Нет... - Она потрясла головой, не находя верных определений. - Если
мне нель-зя уходить, будет боль-шой вред.
- Как? Кому?
- Том. Рэй. Роудс. Джес-си. Сти-ви. Всем тут. - Она развела руки,
словно хотела заключить в объятия весь город. - Ди-фин тоже. - Она подошла
к кухонному окну, взялась за шнур жалюзи, как делала при ней Джесси,
неуверенно потянула и подняла их кверху. Дифин сощурилась - казалось, она
обшаривает взглядом краснеющее небо. - Скоро нач-нется вред, - сказала
она. - Если мне не-льзя поки-дать, надо вам. Ухо-дите дале-ко. Очень
дале-ко. Сейчас. - Она отпустила шнур, и жалюзи вернулись на место,
застучав, как высохшие кости.
- Мы... мы не можем, - сказала Джесси, занервничав от столь небрежно
сделанного предупреждения. - Мы здесь живем. Мы не можем уехать.
- Тогда уве-зите меня. Сейчас. - Дифин с надеждой взглянула на
Роудса.
- Мы и собираемся. Я же сказал - как только команда закончит работы
на месте аварии.
- Сейчас, - с силой повторила Дифин. - Если сейчас нет... - Она
осеклась, не в состоянии выразить словами то, что пыталась передать.
- Не могу. Только, когда вернется вертолет. Мой летательный аппарат.
Тогда мы отвезем вас на базу военно-воздушных сил. - Ему все еще казалось,
что по нервам пробегают электрические заряды. Что бы его ни ударило, это
был чудовищно концентрированный энергетический импульс - возможно, более
мощный вариант того, что она пропускала через каналы телевизора.
- Надо сейчас! - Дифин почти кричала, пробивающийся сквозь щели в
ставнях свет разрисовал ее лицо красными полосками. - Вы нет пони-мать...
- она с трудом нашла нужное слово: - Англий-ский?
- Извините. Мы не можем уехать, пока не вернется мой адъютант.
Дифин задрожала - от ли от гнева, то ли от огорчения, и Джесси
подумала, что сейчас с этим созданием случится истерика, как с любым
ребенком... или старухой. Но в следующую секунду лицо Дифин опять застыло.
Она замерла, сжав одну висящую вдоль тела руку в кулак, а вторую вытянув к
окну. Прошло пять секунд. Десять. Она не шевелилась. Тридцать секунд
спустя Дифин все еще находилась в трансе, напоминая изваяние.
Время шло.
В конце концов, подумала Джесси, может быть, для нее это и есть
истерика. Или, возможно, она просто ушла в напряженные размышления. В
любом случае, не похоже, чтобы она скоро пришла в себя.
- Можно, я потрогаю ее и посмотрю, упадет или нет? - спросил Рэй.
- Иди к себе в комнату, - велела Джесси. - Сейчас же. И сиди там,
пока не позовут.
- Да ладно, мам! Я просто валял дурака! Ей-богу, не стану я...
- Иди к себе, - скомандовал Том, и протесты Рэя прекратились. Мальчик
знал, что, если отец велит что-то сделать, лучше послушаться, да
побыстрее.
- Ладно, ладно. По-моему, сегодня мы не ужинаем, а? - Он подобрал с
полу яблоко и апельсин и направился к себе в комнату.
- Сначала вымой, потом ешь! - велела Джесси, и покорный своему долгу
Рэй, прежде, чем исчезнуть, зашел в ванную сполоснуть фрукты: изгой,
приговоренный к одиночке.
Дифин тоже оставалась в одиночном заключении.
- Думаю, надо сесть, - Роудс взял стул и опустился на него. Ему
казалось, что даже позвоночник покрыт синяками.
Том приблизился к гостье из космоса и медленно поводил у нее перед
лицом ладонью. Дифин не моргнула. Однако ее грудь явственно поднималась и
опускалась, и Том потянулся было к запястью гостьи пощупать пульс, но
вспомнил воздушный полет Роудса и спохватился. Разумеется, она была
по-прежнему жива, и тело Стиви должным образом выполняло свои функции. На
лбу и щеках блестела тонкая пелена пота.
- Что она хотела сказать? Ну, про вред? - спросила Джесси.
- Не знаю. - Роудс покачал головой. - У меня до сих пор звенит в
ушах. Черт возьми, она чуть не прошибла мной стену!
Чтобы подойти к окну, Джесси пришлось пройти перед Дифин. Та не
шелохнулась. Джесси подняла жалюзи, чтобы взглянуть на небо. Солнце
садилось, безоблачное небо на западе стало ярко-алым, как зев домны.
Однако внимание Джесси привлекло какое-то шевеление. Потом она
разглядела и сосчитала: над Инферно темными стягами кружили стервятники,
не меньше дюжины. Возможно, ищут падаль в пустыне, подумала она.
Надвигающуюся смерть эти твари умели учуять за несколько миль. Зрелище не
понравилось Джесси, и она опустила ставни. Теперь можно было только ждать
возвращения Дифин из своей изоляции, или возвращения Ганнистона на
вертолете.
Она легонько дотронулась до светлых дочкиных волос.
- Осторожнее! - предостерег Том. Но никакого шока, никакого
иссушающего мозг энергетического удара не было. Джесси просто ощутила под
пальцами волосы, которые тысячи раз гладила прежде. Глаза Дифин - Стиви -
оставались незрячими.
Джесси дотронулась до ее щеки. Холодная. Приложила указательный палец
к шее, туда, где билась жилка. Медленно - ненормально медленно - но ровно.
Выбора у нее не было: оставалось только поверить, что настоящая Стиви
находится где-то в безопасности, живая и невредимая. Обдумывание любых
других возможностей свело бы Джесси с ума.
Тогда она решила, что будет держаться. Что бы ни творилось, они с
Томом пройдут через это до конца.
- Ладно, - сказала она и отняла руку от шеи Дифин, - сварю-ка я кофе.
- Джесси изумилась, как ровно звучит ее голос, когда все внутри кажется
студнем. - Это всех устраивает?
- Пожалуйста, крепкий, - потребовал Роудс. - Чем крепче, тем лучше.
- Договорились. - И Джесси засновала по кухне, вновь обретя цель,
превратившаяся в статую инопланетянка указывала на окно, часы-кошка,
тикая, отсчитывали секунды, а над Инферно в тишине собирались стервятники.
18. НОВАЯ ДЕВЧОНКА
Тьма начала свое восхождение на небо. Табло на Первом техасском банке
показывало 88 градусов по Фаренгейту, 2О:22.
В гараже, под лампами накаливания, закончив дневную работу, Коди
собирал инструмент, чтобы отладить свой мотоцикл. Часов в девять мистер
Мендоса закроет станцию, и тогда Коди окажется лицом к лицу с обычным
выбором: переночевать дома и несколько раз за ночь столкнуться с отцом;
завалиться до утра в провонявшую марихуаной крепость, где покоя не больше,
чем в сумасшедшем доме; или выспаться на Качалке - не самом удобном, но,
безусловно, самом спокойном из всех трех мест.
Он перегнулся, чтобы вытащить из картонной коробки чистую ветошь, и
тут из кармана, весело звякнув о бетон, выпал стеклянный флакончик.
Пузырек не разбился, и Коди быстро подобрал его, хотя мистер Мендоса сидел
в конторе, читая газету в ожидании рейсового автобуса.
Коди поднял флакончик и посмотрел на кристаллы. Один раз он с
подначки Бобби Клэя Клеммонса попробовал кокаин, и этого одного раза
хватило. Коди эта дрянь не нравилась, поскольку он понимал, как люди
попадаются на крючок и начинают думать, будто жить без нее не могут. На
его памяти крэк свел в могилу нескольких Щепов - например, старшего брата
Танка Митча, который четыре года на зад выскочил на своем "мустанге" на
рельсы и на семидесяти милях в час врезался в подъезжающий поезд, угробив
не только себя, но и сына мэра Бретта с двумя девчонками. Пить Коди тоже
не пил; самое большее, что он себе позволял - несильно подкуриться
сигареткой-другой с травкой, и лишь в том случае, когда чужие жизни не
зависели от его решений. Последнее дело позволять наркоте думать за себя.
Однако Коди знал и таких, кто отдал бы правую руку за один вдох того,
что выделяют кристаллы крэка. Легче легкого было бы отправиться в
крепость, подогреть их на огне и вдыхать, пока мозги не посинеют. Но он
знал, что увидеть мир яснее это не поможет, а просто заставит думать,
будто Мэк Кейд - единственное избавление от Инферно и при звуке хозяйского
голоса Коди обязан вскакивать.
Он поставил флакончик на рабочий стол, на минуту задумавшись о
кристаллах и о том, что говорил мистер Мендоса насчет ответственности
мужчины за свои поступки. Может быть, это была старая, как мир, ересь, а
может, правда.
Но Коди уже знал, что решил.
Он занес молоток жестянщика и обрушил на флакон, кроша стекло, дробя
желтые кристаллы. Левой рукой Коди смахнул крошево со стола в мусорное
ведро. Осколки и порошок утонули среди грязной ветоши и пустых банок
из-под масла.
Цена его души была не шестьсот долларов в месяц.
Отложив молоток, Коди снова взялся собирать гаечные ключи и
наковальни, которые требовались ему для "хонды".
Дважды коротко прогудел клаксон: низко, басисто. Рейсовый автобус из
Одессы. Коди не поднял глаз, продолжая заниматься своим делом, а мистер
Мендоса вышел поговорить с шофером - тот жил в центральном Мексико, по
соседству с родным городком Мендосы.
Пассажиры, в основном люди пожилые, гуськом пошли из автобуса, чтобы
воспользоваться туалетом или купить в автоматах конфет и лимонада. Но
среди них оказалась молоденькая девушка с потрепанным коричневым
чемоданом, и с автобуса она сошла определенно насовсем - ее путешествие
окончилось. Оглянувшись на шофера, она увидела, что он разговаривает с
дюжим седым усатым мужчиной. Тут ей на глаза попался светловолосый
паренек, возившийся в гараже, и девушка направилась в его сторону, волоча
чемодан за собой.
Коди собрал весь необходимый инструмент, выложил новые свечи
зажигания и уже опускался на колени, чтобы начать, когда за спиной
раздался девичий голос: "Простите."
- Вход в туалет из конторы, - Коди, привычный к тому, что пассажиры
автобуса отрывают его от работы, мотнул головой.
- Грасиас, но мне нужно узнать дорогу.
Он оглянулся на нее и немедленно поднялся, вытирая грязные руки об и
без того перепачканную рубаху.
Девушке было лет шестнадцать или, может быть, семнадцать, черные как
смоль подстриженные волосы доходили до плеч. Светло-коричневые глаза на
овальном личике с высокими скулами вызвали у Коди дрожь в позвоночнике.
Ростом она была примерно пять футов шесть дюймов, стройная - на языке
Коди, клевая телка. Пусть даже мексиканка. Кофейно-сливочная кожа и
никакого грима, только бледный блеск для губ. Коди подумал, что уж ей-то
красить глаза ни к чему: они, хоть и слегка покраснели от долгой поездки в
автобусе, смотрели спокойно и душевно. Девушка была в красной ковбойке,
брюках цвета хаки, черных кроссовках, а в ложбинке под шеей лежало
свисающее с тонкой серебряной цепочки сердечко.
- Дорогу, - повторил Коди. Похоже, во рту было слишком много слюны.
Он боялся, что она потечет изо рта - что тогда подумает о нем эта клевая
телка? - Э... конечно. - И вообразил свой запах: должно быть, что-то
среднее между заводом смазочных масел и скотным двором. - Дорогу куда?
- Я ищу один дом. Вы не знаете, где живет Рик Хурадо?
Он почувствовал себя так, словно в лицо ему выплеснули ведро ледяной
воды.
- Э... да, знаю. А что?
- Я его сестра, - сказала клевая телка.
И Коди слабым голосом ответил:
- О.
Больше блондинчик ничего не сказал. Девушка увидела, как его глаза
еле заметно сузились, когда она упомянула имя Рика. С чего это? В ухе у
