Защищенная от ужасного ветра лишь обычными для Назарета
просторными одеждами, фигура Христа показалась Вирге нелепой.
Слева от церкви был сборный дом с несколькими окнами и
каменным дымоходом, над которым стоял короткий столб белого дыма.
В окне кто-то мелькнул, и в следующий миг дверь распахнулась.
Сутулый пожилой человек в темно-коричневом свитере сказал:
- Доктор Вирга, верно? Мы ждали вас. Проходите, пожалуйста.
Вирга вошел в комнату, освещенную керосиновыми лампами. Для
лучшей теплоизоляции стены были оклеены старыми газетами. Вирга
увидел картину, аляповатое изображение Христа в золотом нимбе. На
полу лежали шкуры. В широком каменном очаге горел огонь, и Вирга
немедленно подошел к нему, чтобы впитать тепло. Человек в свитере
взял у Вирги шубу и перчатки и сказал:
- Вы издалека?
- Да. Я очень долго добирался сюда.
- Меня зовут Томас Лар. Я местный священник.
Вирга пожал протянутую ему руку. Ладонь у Лара оказалась
жесткая, как продубленная кожа. Вирга спросил:
- Вы лютеранский пастор?
- Да. Мы приехали сюда, когда мой предшественник заболел и
умер. Его могила на окраине поселка. - Пастор крикнул кому-то в
соседнюю комнату: - Дорти, у нас новый гость. Чай готов?
В комнату вошла женщина одних лет с пастором. С морщинистого
обветренного лица смотрели глаза, в которых ярко светилась
живительная надежда. Пасторша поздоровалась и спросила:
- Доктор Вирга?
- Да.
- Покушаете с дороги? Хотите бульону?
- Да, это было бы превосходно. Благодарю вас.
Она улыбнулась и, кивая, вернулась в маленькую кухоньку.
Майкл неторопливо снял огромную шубу, потом более легкую
парку и повесил их сушиться на деревянную вешалку у огня.
Вирга заметил за окном лучи света и движение призрачных фигур
в темноте.
- Эскимосы очень любопытный народ, - объяснил Лар. - Они не
имеют в виду ничего плохого. Вы напугали их, а теперь они успокоились
и вышли набрать льда, чтобы растопить его и получить воду. Их
растревожил шум самолета и внезапное оживление в поселке.
- Они ведь не тронут ящик? - спросил Майкл.
- Нет, нет, - заверил Лар. - Пусть это вас не тревожит.
- Что за ящик? - спросил Вирга, поворачиваясь к Майклу.
- Я кое-что привез.
- Я его не видел.
Лар сказал:
- Мы оставили его на складе. Там с ним абсолютно ничего не
случится. Никто его не тронет.
Вирга по-прежнему смотрел на Майкла.
- А что в нем? - спросил он.
Вошла пасторша с чаем. Чай был густой, черный и оседал на
стенках глиняных чашек. Майкл и Вирга молча стали пить.
Лар удобно устроился на стуле у огня и сказал:
- Вот так. Мы с вашим другом обсуждали проблемы
распространения христианского учения среди эскимосов-кочевников,
доктор Вирга. Его взгляды показались мне чрезвычайно интересными.
- Вы здесь единственная датская семья? - спросил Вирга.
- Да. Как ни странно, эскимосы отнеслись к нам очень хорошо.
Мы к ним тоже. Удивительный народ! Когда я решил, что хочу
отправиться миссионером на Север, я перечитал множество книг о
местных обычаях. Даже ходил на лекции по эскимосской культуре. Но
все это не идет ни в какое сравнение с личными наблюдениями. Связь
эскимосов с землей, с природой абсолютна.
- Белые люди, явившиеся сюда проповедовать им учение Христа, -
заметил Майкл из угла комнаты, - в некоторых отношениях очень им
повредили.
Старый пастор засмеялся и махнул рукой:
- Да, да. Совершенно с вами согласен. Здесь побывало несколько
нечистоплотных субъектов, выдававших себя за миссионеров. К
несчастью, с ними сюда попали венерические болезни и алкоголизм.
Сейчас правительству Дании приходится ограничивать ежемесячное
поступление спиртного к эскимосам: бутылка спирта, две бутылки вина
или двадцать маленьких бутылок пива. Вот главный недуг Гренландии:
пьянство. И еще самоубийства. В этом году здесь у нас покончило с
собой шесть человек. Почему, не знаю. У них так быстро меняется
настроение. Они непредсказуемы. А знаете ли вы, - повернулся он к
Вирге, - что много лет назад, наслушавшись голландских миссионеров-
христиан, отцы-эскимосы убивали сыновей, чтобы этим доказать свою
преданность религии? Да, это правда. Невероятно, но правда. Но,
конечно, тогда эскимосы были куда наивнее. И все же, - продолжал Лар,
- в них по-прежнему много первобытного. В летние месяцы, когда лед в
заливе начинает таять, ~пиньярторсьюты~, лучшие охотники, прежде
чем выйти на лед, молятся каждый своему и только своему божеству.
Животным, ветрам, приливам: у всех у них есть духи, такие же
переменчивые, как сами эскимосы.
- Ваша задача, должно быть, очень сложна, - заметил Вирга,
допивая чай и отставляя чашку.
- Я рассматриваю это как полезный опыт. Мы уже не уедем
отсюда. Я даже думать не могу о том, чтобы снова жить в Копенгагене.
Все это теперь кажется слишком далеким, чтобы быть реальностью. Вот,
- пастор твердыми смуглыми руками очертил в воздухе круг, -
реальность. Реальные люди. Четыре года я улаживал их семейные
неурядицы, смеялся и плакал вместе с ними, наблюдал за их рождением и
смертью. Нет, мы уже не уедем отсюда и, когда умрем, ляжем в здешнюю
прекрасную землю. А! Вот и бульон. Пейте, пока он горячий.
Когда Вирга поднес дымящуюся кружку к губам, Лар наклонился к
нему и негромко сказал:
- Стало быть, вы с вашим другом идете на север, а? Их вертолеты
полетели туда.
Вирга уставился на него. Майкл не шелохнулся.
- О, - пастор посмотрел на Майкла. - Вы ничего ему не
рассказали?
- Нет.
- Так, - Лар снова повернулся к Вирге. - Они появились здесь с
неделю назад. Привезли стройматериалы и припасы и поставили у
взлетной полосы сарай, чтобы ничего не отсырело. Не знаю, кто это
были такие, но... что ж, признаюсь, я сделал вид, что ничего не
происходит, и посоветовал старейшинам последовать моему примеру.
Эскимосы не выходили из хижин. Даже собаки боялись чужаков. Я
подумал, не связаться ли с ледовым патрулем - вдруг эти люди задумали
недоброе? - но ко мне пришел молодой охотник, Ингсавик, и сказал, что
разговаривал с ними и они назвались метеорологической экспедицией.
Парень уверял, что все в порядке и не стоит беспокоить власти. Я
послушался его совета, и вскоре эти "метеорологи" улетели. Я подумал,
что на этом можно поставить точку, - продолжал пастор. - Но
несколько дней назад они вернулись, забрали свои запасы и улетели на
север, в сторону ледяных равнин. Тем все и закончилось, вот только...
- Что "только"? - спросил Вирга.
- Возможно, здесь нет никакой связи. Я заметил, что Ингсавик
запил, стал бить жену, и это, вероятно, имело самое прямое отношение к
визиту "метеорологов". Но потом случилось вот что: Ингсавик разделся
догола и ушел в буран. Его жена голосила и умоляла его не ходить, но он
избил ее до бесчувствия и бросил в снегу. Я целый километр шел вместе с
ним, хотел узнать, не могу ли я чем-нибудь помочь, но он в ярости
набросился на меня. Потом вдруг попросил прощения и побежал прочь
по равнине. Это освященный веками способ самоубийства.
Вирга сидел неподвижно. За его спиной в очаге трещало пламя.
Лар сказал:
- Кто были эти люди? Вы ведь знаете, правда?
- Да, - отозвался Майкл. - Знаем.
- Но не можете мне сказать?
- Нет. Не можем. Но если вы поймете, что мы действуем во имя
справедливости, вы, пожалуй, сумеете помочь нам. Мы с доктором
Виргой хотели бы выступить как можно скорее; уже сейчас может быть
поздно. Нам нужен проводник, кто-нибудь, кто хорошо знает эти
ледяные равнины, потом сани и собаки.
Пастор пожал плечами:
- Все эскимосы прекрасно знают эти льды, но по натуре они
осторожны и сторонятся чужаков. И уж конечно, никто из них не
захочет, рискуя жизнью, повести на север двух ~краслунасов~. Там
тяжело пройти. Сами вы льдов не знаете, а того, кто согласится быть
вашим проводником, соплеменники немедленно запишут в дураки.
- А нельзя с ними сторговаться?
- Возможно. - Лар повернул голову: дверь открылась, и в комнату,
опасливо поглядывая на Виргу и Майкла, зашел юноша-эскимос с двумя
ведрами колотого льда. Лар сказал:
- Заходи, не бойся. Это Чиноганук, он приносит нам по утрам
свежий лед. Будь добр, отнеси это на кухню. В позапрошлом году Дорти
помогла появиться на свет его младшему братишке, и он таким образом
думает вернуть долг.
Юноша, с ног до головы укутанный в густой грязный мех, щуря и
без того узкие, быстрые глаза, что-то сказал Лару по-эскимосски. Вирге
показалось, будто мальчик защелкал языком и неожиданно закашлялся.
Лар покачал головой и ответил. Юноша поглядел на чужаков и стал
осторожно пятиться к двери. Лар пояснил:
- Он боится, что вы "пиктонгитоки", дьяволы, как люди из
вертолетов. - Он что-то сказал, успокаивая Чиноганука, но эскимос, с
явным страхом заглянув в сияющие глаза Майкла, выскочил за дверь и
скрылся в темноте.
- Что ж, - проговорил Лар после недолгого молчания, - древние
суеверия живучи, и здесь я бессилен что-либо изменить. Я могу
рассказывать этим людям о всепрощающем и всемогущем Господе и
славе Христа, но не могу заставить их забыть древнюю веру. И не знаю,
стоит ли.
Лар посмотрел в огонь, словно пытался прочесть там ответ на
вопрос, который он задавал себе. Потом снова повернулся к Вирге.
- Я попросил Чиноганука прислать сюда отца, Мигатука. Он -
один из здешних старейшин и может найти вам проводника, хотя вряд ли
увидит в вашей затее что-нибудь помимо пустого риска. Извините за
прямоту, но так обстоят дела.
- Мы понимаем, - отозвался Майкл.
- Полагаю, мой друг Мигатук не сразу нанесет нам визит, -
продолжал пастор. Он собрал пустые чашки и направился на кухню. - Я
принесу еще чаю, а потом вы, ребята, расскажете мне, что происходит на
более низких широтах. Боюсь, что большинство тех новостей, которые
доходят сюда ко мне, уже давно устарели.
Когда Лар вышел из комнаты, Вирга сказал Майклу:
- Я не понимаю, как вам удалось добраться сюда раньше меня.
Майкл посмотрел на него и ничего не сказал.
- Спасибо, что подождали, - сказал Вирга. Майкл кивнул.
Они выпили еще чаю, поговорили - Лар внимательно слушал,
негодуя по поводу убийств и бомбежек, - и дверь вновь отворилась.
С порывом ледяного ветра, засыпавшего пол снегом, вошел
коренастый эскимос с непокрытой головой. Узкие глаза смотрели
испытующе, губы из осторожности были крепко сжаты. Во рту у
эскимоса дымился окурок сигареты, и Вирга почувствовал острый запах
пота и дешевого табака. Эскимос прикрыл дверь и почтительным
кивком поздоровался с Ларом.
- Сын сказал, вы меня звали, - проговорил мужчина по-английски
с заметным датским акцентом.
- Садись, Мигатук. Сюда, к огню. Вот так. Выпьешь?
- Нет. - Эскимос оглядывал чужаков.
- Дома все здоровы?
- Да.
- Жена теперь спит хорошо?
- Да.
Лар объяснил Вирге:
- Жене Мигатука вдруг начали сниться очень неприятные сны.
Кошмары. - Он снова повернулся к коренастому эскимосу. - Ты мой
друг, Мигатук. Я очень высоко ценю твою дружбу. И, поскольку ты мой
друг, я знаю, что могу попросить тебя об одном одолжении, а ты, прежде
чем ответить, все тщательно взвесь.
Мигатук склонил голову набок.
- Эти люди хотят пройти в глубь равнин, - сказал Лар. Эскимос
кивнул. Он смотрел по-прежнему бесстрастно, но Вирге почудился в его
лице намек на насмешливую улыбку. Мигатук выбросил окурок в огонь.
- Они проделали очень длинный путь, чтобы попасть сюда, - продолжал
пастор. - Но они ничего не знают о льдах.
- ~Нуна сутакасьюток~, - сказал эскимос. - Зачем вам туда? Там
только лед да несколько крошечных деревушек. В темноте плохая охота.
Так зачем?
- Это из-за тех людей, которые оставляли здесь свои припасы, -
ответил Майкл. - Мы должны найти их.
Мигатук пожал плечами:
- Они ушли. Они полетели отсюда на север, это верно, но почему
вы уверены, что они потом не изменили курс?
- Такая возможность есть. Но, может быть, в северных поселках
