колени, чтобы осмотреть. К его удивлению, старуха была еще жива
и, после того, как он смочил ее губы водой, стала понемногу
приходить в себя. Страшный удар лишь оглушил ее.
Дон Хуан поднял ее на руки и с тяжелым сердцем отправился
хорошо знакомой тропой к своему дому.
Наутро слух о ночном происшествии разнесся по всему
СанИльдефонсо, вселяя в сердца людей еще больший ужас. Во главе
многочисленного отряда комендант у всех на виду проскакал через
город. После долгих и громких разговоров и бессмысленных
разъездов взад и вперед уланы как будто напали на след
индейцев.
Но задолго до наступления темноты солдаты вернулись с
обычным своим донесением:
- Индейцев догнать не удалось.
Они доложили, что шли по следу до самого Пекоса. Индейцы
переправились через реку и двинулись дальше, к Льяно Эстакадо.
Эта последняя новость немного успокоила жителей долины:
можно было предположить, что, если индейцы скрылись в этом
напралении, грабежу и набегам конец. Они, верно, решили
присоединиться к своему племени, которое, как все знали,
охотилось где-то в той стороне.
Глава XXVII
Перед вечером Вискарра со своими разряженными уланами
проехал вверх по долине: они возвращались в город после
преследования индейцев.
Прошел какой-нибудь час, и на дороге показалась другая
кавалькада, запыленная и усталая; она двигалась в том же
направлении. Едва ли можно было назвать это кавалькадой: тут
были вьючные мулы да быки тащили несколько повозок. Только один
человек ехал на лошади; его одежда и весь вид явно показывали,
что он - хозяин каравана.
Долгий путь утомил всадника и коня, оба покрыты пылью, но
все равно этого всадника узнать нетрудно: это Карлос, охотник
на бизонов.
Он уже совсем недалеко от дома. Еще пять миль по этой
пыльной дороге - и перед ним откроется дверь его бедного
жилища. Еще час - и старая мать, милая сестра кинутся к нему в
объятия, и он с нежностью прижмет их к груди.
Какая это будет неожиданность для них! Уж конечно, они не
ждали его так скоро.
А как он обрадует их! Ведь ему необыкновенно повезло.
Великолепные мулы, богатый груз - да это же настоящее
богатство! У Роситы теперь будет новое платье - не из грубой
домотканой материи, а шелковое, настоящего привозного шелка, и
мантилья, и атласные туфельки, и в следующий праздник она
наденет тонкие чулки... Она будет достойной парой его другу
дону Хуану. А матушке не придется больше довольствоваться
маисовым напитком: она станет пить чай, кофе, шоколад - что ей
больше понравится!
Их дом слишком плох и стар, его надо снести и на его месте
построить новый... Нет, лучше пускай он будет конюшней для
вороного, а новый дом можно построить рядом. После продажи
мулов можно будет купить хороший участок земли и наладить все
хозяйство.
А что мешает Карлосу стать скотоводом и сдавать землю в
аренду или самому использовать ее под пастбище? Это куда более
почтенное занятие; тогда он уже не будет последним человеком в
Сан-Ильдефонсо. Ничто не сможет помешать ему. Так и надо
сделать. Только прежде он еще раз побывает на плоскогорье,
навестит своих друзей вако - ведь они обещали... О, их обещание
и есть тот краеугольный камень, на котором основаны все его
надежды!
Шелковое платье Росите, дорогие напитки старухе-матери,
новый дом, пастбище - мечтать об этом так приятно! Но есть у
Карлоса еще одна, самая заветная мечта, она затмевает все
другие. Если он съездит еще раз в страну вако, он сможет
осуществить и эту мечту.
Карлос верил, что единственная преграда, отделяющая его от
Каталины, - это его бедность. Ведь и ее отец, строго говоря, не
из богачей. Правда, теперь-то он богат, но всего несколько лет
назад он был просто бедный рудокоп, не богаче Карлоса. Прежде
они были соседями, и в те далекие времена дон Амбросио вовсе не
считал, что мальчик Карлос - неподходящее знакомство для
маленькой Каталины.
Что же тогда он может иметь против охотника на бизонов,
если охотник тоже разбогатеет? "Конечно, ничего, - думал
Карлос. - Если доказать ему, что я не беднее его, он согласится
отдать за меня Каталину. А почему бы и нет? Мать говорила, что
в моих жилах течет такая же кровь, как у любого благородного
идальго, ничуть не хуже. И если вако сказали правду, еще одна
поездка - и у Карлоса, охотника на бизонов, будет столько же
золота, сколько у владельца рудника дона Амбросио! "
Всю обратную дорогу он думал об этом. Каждый день, каждый
час строил он свои воздушные замки. Не проходило часа, чтобы он
не покупал шелковое платье Росите, чай, кофе, шоколад - матери;
он воздвигал новое ранчо, покупал пастбище, показывал отцу
Каталины золото и требовал ее руки. Воздушные замки!
Чем ближе к дому, тем ярче, доступнее становились эти
радужные видения, и лицо охотника светилось счастьем. Но скоро
ужас исказит его черты...
Несколько раз он готов был помчаться вперед, чтобы
поскорее насладиться встречей с матерью и сестрой, но он всякий
раз сдерживал себя.
- Нет, - шептал он. - Лучше я останусь с мулами. Так будет
торжественнее! Мы все выстроимся в ряд перед ранчо. Они
подумают, что я приехал с кемто чужим и это ему принадлежат
мулы. А когда я скажу, что это все - мое, они вообразят, что я
стал настоящим индейцем и вместе со своими отважными слугами
совершил набег на южные провинции.
И Карлос засмеялся от удовольствия.
"Росита, сестренка! - думал он. - Теперь-то она выйдет
замуж за дона Хуана. Теперь я могу дать свое согласие. Так
будет лучше. Он смелый, он сумеет защитить Роситу, когда я
опять уеду в прерии. Правда, это будет последняя поездка.
Съезжу еще только один раз - и меня будут звать не просто
Карлос, охотник на бизонов, но сеньор дон Карлос".
И при мысли, что он станет богачом и его будут называть "
дон Карлос", он снова рассмеялся.
"А как странно, что я никого не встретил! - подумал он
потом. - На дороге ни души! И ведь совсем не поздно, солнце еще
не скрылось за утесом. Куда же делись люди? А на дороге много
свежих конских следов... Ха! Здесь побывали солдаты! Совсем
недавно проехали вверх по долине... Но ведь не из-за этого же
нигде не видно людей. И даже ни одного отставшего солдата! Если
бы не эти следы, я бы подумал, что на Сан-Ильдефонсо напали
индейцы. Только если бы апачи и вправду тут объявились, наш
комендант со своими усачами никогда не посмел бы так далеко
отъехать от крепости, знаю я его!.. Нет, это все-таки странно!
Ничего не понимаю. Может, сегодня какой-нибудь праздник и все
ушли в город? "
- Антонио, друг, ты знаешь все праздники. Сегодня
праздник?
- Нет, хозяин.
- Где же весь народ?
- Я и сам не пойму, хозяин. Хоть бы кто навстречу
попался...
- Вот и я не понимаю... Может, по соседству появились
дикие индейцы? Как ты думаешь?
- Нет, хозяин, глядите! Вот следы улан. Час, как
проскакали. Где уланы, там нет индейцев.
Антонио так сказал это и так при этом посмотрел, что
Карлос не мог ошибиться в истинном смысле его слов, которые
сами по себе можно было бы понять и подругому. Антонио вовсе не
хотел сказать, что если уж уланы тут появились, так индейцы не
посмеют сюда сунуться, - совсем наоборот. Не "индейцев нет,
потому что появились уланы", но "уланы здесь, потому что
индейцы не появлялись", - вот что он хотел сказать.
Карлос понял его и в ответ разразился смехом - он ведь и
сам так же думал.
На дороге по-прежнему никто не показывался, и Карлоса это
начинало тревожить. Он все еще не думал, что с его близкими
могла случиться беда, но это безлюдье наводило на мысль об
одиночестве и, казалось, сулило что-то недоброе.
И понемногу печаль закралась в душу Карлоса, завладела ею,
и он уже не мог с нею справиться.
Он еще не миновал ни одного ранчо. Как уже говорилось, их
дом был самый последний, если ехать вниз по долине. Но ведь
жители пасли свои стада еще ниже, и в этот час они обычно гнали
скот домой. А сейчас не видно ни скота, ни пастухов.
Луга по обе стороны дороги, на которых обычно паслись
стада, пусты. Что бы это могло значить?
И на душе у него становилось как-то беспокойно, тревожно;
эта смутная тревога все росла, пока он не достиг того места,
где ему надо было свернуть.
Вот наконец и поворот. Он свернул на дорогу, ведущую к
дому, миновал рощицы вечнозеленых дубов - сейчас он увидит свое
ранчо.
Карлос невольно осадил коня... и так и застыл в седле; рот
его приоткрылся, остановившийся взор был страшен.
Дома не было видно, его скрывала зеленая стена кактусов,
но поверх нее он разглядел какую-то зловещую черную линию, а
над асотеей курился странный дымок.
- Боже правый! Что это? - воскликнул он прерывающимся
голосом, но тут же, не раздумывая, так вонзил шпоры в бока
коню, что тот полетел стрелой.
Вот уже расстояние, отделяющее его от изгороди, осталось
позади, и, соскочив с коня, охотник кинулся к дому.
Вскоре подошел весь караван. Антонио поспешил за ограду.
Там, между еще не остывших, почерневших от огня стен,
полулежал на скамье его хозяин. Кудрявая голова Карлоса
поникла; обхватив ее обеими руками, он судорожно стискивал
пальцы.
Заслышав шаги, он поднял глаза, но лишь на мгновение.
- Господи! Матушка... сестра!.. - повторял он. Голова его
снова поникла, он тяжело, прерывисто дышал. То был час
жестоких, нестерпимых страданий: он предчувствовал страшную
правду.
Глава XXVIII
Несколько минут Карлос, пораженный страшным ударом, и не
пытался стряхнуть оцепенение.
Чья-то рука дружески опустилась на его плечо, и он поднял
голову. Над ним склонился дон Хуан.
По лицу дона Хуана было видно, что он страдает не меньше
Карлоса. Значит, надеяться не на что. И все же почти
автоматически Карлос спросил:
- Мать? Сестра?
- Твоя матушка у меня, - ответил дон Хуан.
- А Росита?
Дон Хуан не ответил, по щекам его катились слезы.
- Ну, дружище, - сказал Карлос, увидав, что дон Хуан не
меньше, чем он сам, нуждается в утешении, - не надо так... Я
хочу знать самое худшее! Она умерла?
- Нет, нет!.. Надеюсь, она не умерла!
- Ее похитили?
- Увы, да!
- Кто?
- Индейцы!
- Ты уверен, что индейцы?
Когда Карлос это спрашивал, глаза его как-то странно
блеснули.
- Совершенно уверен. Я видел их собственными глазами. Твоя
матушка...
- Матушка! Что с ней?
- Сейчас она в безопасности. Она встретила дикарей в
дверях, ее ударили, и она лишилась чувств и больше ничего не
видела.
- А Росита?
- Никто ее не видел. Конечно, индейцы увезли ее.
- Ты уверен, дон Хуан, что это были индейцы?
- Уверен. Они почти в то же время напали на мой дом. Они
еще прежде угнали у меня скот, и поэтому один из пеонов остался
на страже. Он заметил их еще издали, и мы успели запереться и
приготовиться к защите. Они увидели, что мы начеку, и очень
скоро ускакали. А я сразу вышел из дому и стал пробираться
сюда, потому что очень боялся за твоих. Крыша уже пылала, твоя
матушка без чувств лежала на пороге. А Росита исчезла! Матерь
божья, она исчезла!
И он снова заплакал.
- Дон Хуан! - твердо сказал Карлос. - Ты был другом,
братом мне и моей семье. Я знаю, ты страдаешь не меньше моего.
Не нужно слез! Смотри, мои глаза уже сухи. Больше я не пролью
ни слезинки, может, и не усну, пока не освобожу Роситу... или
не отомщу за нее. Пора приняться за дело! Расскажи мне все, что
