- Тогда давай прострелим в нем небольшое отверстие, - предложил Роберт,
- если пойдет вода, то я думаю, мы сумеем чем нибудь законопатить эту брешь.
И уже будем спокойно разбираться со всем остальным.
Так и сделали. Отошли метров на десять. Роберт включил свой плазмомет и
выставил его на полную мощность. Как только он это сделал, говорящий
пылесос, который без устали кружил вокруг своих новых хозяев, видимо
вспомнив первое знакомство с Кероном, взмолился громче обычного:
- Не нужно в меня стрелять! Я превосходно убираю пыль, умею делать
влажную уборку, ухаживать за ковровыми покрытиями и умею менять активные
элементы, во всех типах светильников.
Керон с сомнением посмотрел на путающееся под ногами чудо техники.
- Ну это ты уже хватил лишнего, - добродушно заметил он, по привычке
как всегда не очень то и доверяя любой рекламе.
Пылесос с легкостью въехал на потолок, который в данный момент нельзя
было отличить от стены и с сосредоточенным жужжанием заполз на слегка
выступающий над общим уровнем, безжизненный светильник. Что-то щелкнуло,
несколько раз скрипнуло и из под автоматического уборщика с
электротехническим уклоном, вырвались лучи яркого, как здесь и было принято,
зеленоватого света.
- Ну дает! - Не удержался Керон. - Интересно только, как это он ездит
по стенам и не падает?
- Это секрет фирмы, - гордо заявил пылесос, - но потом спохватившись,
что человеку может захотеться узнать этот секрет немедленно, быстро добавил:
- Только не надо меня разбирать, я вам сам все расскажу!
- Хорошо, расскажешь, потом, - согласился Керон.
Роберт прицелился между ребрами жесткости люка - в этом месте металл
должен был быть наиболее тонким - и выстрелил. Голубая молния плазмы,
прочертив полумрак прохода, ударилась в высокопрочную сталь. Ослепительно
белые искорки расплавленного металла брызнули в разные стороны и постепенно
угасая, запрыгали по металлу переборки, как миниатюрные мячики сошедшего с
ума колдуна-отшельника. Старательно прицеливаясь, Роберт еще несколько
выстрелил в небольшое углубление, оставшееся после первого выстрела.
Центральный проход заволок белый, густой дым, с тугим привкусом только что
испаренного металла. После пятого выстрела, вспышка разлетевшегося снопа
искр на миг осветила пространство за люком. Воды не было.
- А ну, как тебя там, замени крайний светильник, - приказал Керон тоном
не терпящим возражений.
АР-324 не проронив ни слова, мигом выполнил приказание.
Щурясь от едкого дыма, друзья подошли к люку и осмотрели пробоину.
Роберт стрелял на удивление кучно и она получилась размерами с открытую
ладошку. Свет от только что установленного, свежего светильника, узким
лучиком освещал пространство за люком. За ним оказалась точно такая же
металлическая панель.
Друзья, слегка приунывшие до этого, вновь воспряли духом.
- Пилотская кабина на месте, - не скрывая своего удовольствия, произнес
Керон. Почему же они не катапультировались? Вопрос повис в воздухе, заняв
место среди горизонтальных пластов едкого, белого дыма и пока так и остался
без ответа.
Керон сел перед панелью управления шлюзом и набрал волшебный,
универсальный пароль. Устройство с готовностью отреагировало на комбинацию
клавиш. С характерным шипением ушел в низ только что простреленный люк,
затем с небольшими задержками по времени сделали то же самое и два
оставшихся. Как настоящие исследователи прошлого, друзья смело двинулись
навстречу неизвестному.
Шлепая, по болоту шел человек. Правда к этому существу, можно было с
большой натяжкой применить это определение. До человека ему было еще очень
далеко. Из одежды на нем была только набедренная повязка, небрежно
изготовленная из начинающих уже высыхать, широких, почти круглых листьев.
Смуглую, даже темную, кожу, густо покрывали черные, довольно длинные волосы.
Маленькие, ничего не выражающие глазки, боязливо косились из стороны в
сторону. Их было едва заметно из под широких, выступающих далеко вперед,
надбровных дуг, на которых красовались густые и широкие брови. Покатый лоб,
узкой полоской, свободной от волос кожи, отделял брови от взлохмаченной
гривы никогда не чесанных, жутко спутанных волос.
Крепкие, мускулистые руки доходили ему до колен. В правой руке у него
был небольшой кремниевый топорик, намертво укрепленный к узловатой рукояти
высохшими жилами какой-то твари. Рубящая кромка этого примитивного оружия,
была сильно зазубрена от частого использования и неумелого обращения.
Не смотря на быстрые, косые взгляды, которые дикарь бросал из стороны в
сторону, его походка была довольно уверена. Чувствовалось, что он не впервые
в этих местах и от прогулки не ожидает ничего для себя необычного. Он
запросто шагал по колено в воде, даже не обращая внимания на роящихся вокруг
него болотных паразитов - такую крепкую шкуру, которой были затянуты его
икры, нужно было еще поискать, ее не только не брали слабые зубки любителей
свежей крови, а даже такой топорик, который был сейчас у него в руке, и то,
разрубал подобный покров не с первого удара.
Выбравшись на сухое, он почувствовал что-то необычное для этих мест. В
миг его спутанная шевелюра стала дыбом, а широкие ноздри вдавленного, как
после удара профессионала, носа, стали жадно втягивать воздух, пытаясь
распознать взволновавший своего хозяина запах. Топорик слегка подрагивал в
напряженно согнутой руке, готовый в любой момент нанести смертельную рану
неожиданному врагу.
Осмотревшись вокруг и не обнаружив видимой опасности, дикарь слегка
успокоился, но только слегка.
Настороживший его звук опять повторился. Он доносился справа из болота,
покрытого спокойной гладью вонючей воды. Это был даже не звук, а что-то
непонятное, для чего и не находилось толкового объяснения, в тесном черепе
порожденного этими тысячелетними джунглями дикаря. Он его даже не услышал, а
почувствовал по едва уловимой вибрации пропитанной водой почвы, из которой
состоял островок. Он постоял немного в напряженной позе, но больше вибрация
не повторилась.
Где-то вверху истошно завопила птица и сорвавшись со своего гнезда,
принялась кружить поблизости, громко хлопая крыльями и крича, стараясь
произвести как можно больше шума и отпугнуть тем самым большую, ярко
окрашенную змею, вплотную подобравшуюся к кладке из нескольких пятнистых
яиц. Змее было наплевать на шум, тем более, что и услышать его она была не
способна, так что подобравшись ближе, она спокойно приступила к трапезе.
Шокированная таким варварством птица уселась на соседнем дереве и истошно
вопя наблюдала за происходящим.
Абориген запрокинул голову и некоторое время равнодушно наблюдал за
отчаянным проявлением материнского горя. Звуки родного леса начисто стерли
из его сознания, только что подкравшиеся к нему страхи неизвестности. Он
скорчил неопределенную гримасу и прошелся по островку.
Осмотрел уходившую далеко в воду крону поваленного дерева, учуяв угли
костра, порылся в них топориком, будто выискивая куски чего-то съестного.
Уже собравшись уходить, он вдруг уловил еще запах горелого дерева,
доносившийся из жиденького кустарника, отчаянно цепляющегося за жизнь на
самом краю островка.
Зайдя туда, он обнаружил место, где Керон и Роберт спрятали свои
примасы. Стараясь не приближаться к непонятному месту, он подобрал длинную
палку и поддел ней спальный мешок, которым друзья прикрыли сверху свой
провиант. Когда он увидел ровные стопки белоснежных, пластиковый упаковок с
едой, по его морде проскользнула едва определимая гримаса разочарования.
Взяв одну из упаковок он повертел ее в руках и не найдя ей больше никакого
применения, зашвырнул далеко в воду. Затем, немного поразмыслив, взял
спальный мешок, перекинул его себе через плечо и бесстрашно шагнул в кишащую
паразитами воду.
Неспешным шагом путешественника на длинные дистанции, он пошлепал
дальше, по только ему одному известным делам.
Глава 7. Тварь на борту.
Неожиданно тесная, в сравнении с размерами всего корабля, да к тому же
поставленная вертикально пилотская рубка, воспринималась удивительно
необычно. Керон даже прилег, чтобы в более привычном для себя ракурсе
осмотреть главный пост корабля.
Два ряда глубоких кресел, обтянутых синим, блестящим материалом, все
были повернуты на своих шарнирах в левую сторону, которая была сейчас низом.
Из четырех из них, на пристежных ремнях, низко склонив вытянутые головы,
свисали бывшие хозяева рейдера. Не считая двух пилотских кресел,
располагавшихся несколько впереди, еще было восемь сидячих мест. Еще два
тела, лежали внизу в неестественных позах. Видимо при аварии не выдержали
нагрузки ремни, или они просто не были пристегнуты.
- Странно, - нерешительно промолвил Роберт, подавленный видом необычной
гробницы, - почему так хорошо сохранились тела?
- Это же кариты, - невозмутимо ответил Керон. - У них интересный склад
организма. После смерти их тела не подвержены разложению, а просто высыхают,
без промежуточных процессов сразу превращаясь в прах. Я не знаю почему так
происходит. Может они жрут что-то такое, от чего воротит бактерии, а может и
нет в природе таких микроорганизмов, которые бы согласились жрать подобную
гадость. Откуда я знаю?
- Да, странные существа, - сообщил свое мнение Роберт, осматривая
сильно вытянутые к затылку, обтянутые высохшей, серой кожей.
Голова одного из каритов была слегка повернута и Роберт мог подробно
рассмотреть это существо.
Под сформированной продольными складками лобной костью, двумя провалами
темнели большие, пустые глазницы, ясно давая понять, какими большими глазами
обладало при жизни это существо. Нос заменяло крошечное отверстие, едва
прикрытое завернувшейся от времени кожной перепонкой. Полуоткрытый в
отвратительном оскале рот, открывал для обозрения два ряда мелких, острых
зубов. Маска жуткой боли и страдания без изменения сохранялась на лице
карита уже долгие десятилетия, а может даже и столетия.
Одет экипаж был в хорошо сохранившиеся, фиолетовые комбинезоны
однотипного кроя.
- Большой был экипаж у этого корабля. Только здесь семеро, - с
некоторой долей зависти произнес Керон, - а может еще где-то в отсеках
осталось несколько штук. Только кариты, с их патологическим чувством
коллективизма, могут водить коммерческие суда такой толпой. У людей я
никогда такого не встречал. Самый большой экипаж, который я видел за всю
свою жизнь насчитывал три человека, да и то, это был семейный бизнес.
Обычно, если такой рейдер принадлежит человеку, то как правило, на его борту
находиться не больше двух человек, ну и еще роботов пару штук.
- Это почему же такая разница? - Спросил Роберт.
- Коммерческое судно, - терпеливо принялся объяснять Керон, -
приобретается человеком прежде всего для получения прибыли. Хозяин, как
правило, очень плохо относиться к тому, что возникает необходимость с
кем-нибудь эту прибыль делить. Пусть это и вынужденная мера, пусть ему
трудно в одиночку справляться с большим кораблем, но он только в крайнем
случае наймет постороннего человека, да и то, только в том случае, если он
его хорошо знает и хоть немного доверяет. Если таких не находиться, а это
как правило бывает всегда, хозяин ведет свой корабль сам. Такова природа
человека. Что поделаешь, люди не склонны доверять друг другу, и как я уже
неоднократно убеждался - это плавильно.
- А у каритов по другому? - Видишь же, что по другому. У них есть одна
