истерики обидно, ну да что делать, - против танка не попрешь.
И тут все стихло, оборвалось сразу, будто кто-то властной рукой
переключил выключатель.
Роберт открыл глаза и еще не веря своей удаче отполз немного в сторону
и выглянул из-за укрытия. Фронтальный пулемет, от которого ему больше всего
досталось было даже видно, от Роберта к нему тянулся очищенный пулями от
всего, что росло тунельчик, в диаметре метра полтора. Он стоял установленный
на невысокой треноге. Дым тонкой струйкой вытекал из его ствола, пополняя
сизое облако, которое окружало эту смертельную штучку.
Сквозь пробитые в зеленом переплетении бреши врывались узкие лучи
света, кромсая ломтями переполненный медленно оседающей пылью воздух.
Роберт встал. Больше ничего не происходило. Всем вдруг стало наплевать
что он остался жив, что собирается уйти, не восполнив страданиями
затраченные на него кредиты.
"Наверное патроны кончились, - подумал Роберт, - очень кстати. Еще бы
немного этого шквального огня, особенного того, какой был в конце и дерево
бы рухнуло".
Сориентировавшись по Карманту, он определил направление своего маршрута
на север, здраво рассудив, что продвигаться в восточном и западном
направлениях слишком опасно, так как в этой зоне могли располагаться и
другие плантации Мердлока, к тому же существовала опасность нарваться на его
конкурентов, занимающихся точно таким же бизнесом. Подтверждением его
рассуждений было и то, что штурмовики, превратившие в прах целое поселение,
пришли именно с запада. Роберт мог только догадываться кто именно это был и
чью волю они исполняли, но что-то ему подсказывало, что сегодняшнее
проишедствие, было как-то связано с конкуренцией Мердлока с подобной ему
силой. Так что Роберт, спешил, как только мог, поскорей убраться из этой
части континента, такой благоприятной для культивирования Ариноска, в
надежде, что сумеет, выбраться в более спокойные места.
Целый день он шел на север, делая пятиминутные привалы только после
того, как уставал настолько, что не мог сделать без отдыха и шага. Узкие
лямки импровизированного рюкзака врезались в плечи, а плазменное ружье стало
таким тяжелым, что часто выскальзывало из рук. С этим оружием было особенно
трудно. Предусмотренный конструкцией заплечный ремень отсутствовал и Роберт
нес его взвалив на плечо, через каждые пятьсот метров меняя правое на левое,
и наоборот.
Один раз ему попался ручеек, протекавший поперек его движения, почти на
восток. Сделав привал возле воды, он не задумываясь утолил жажду и набрал
немного воды в мешок, плотно завязав его все той же пластиковой тесьмой.
Убедившись, что импровизированная фляга не протекает он подвязал ее к своему
заплечному мешку и поволокся дальше. В этот день, он один раз даже попытался
поесть, здраво рассудив, что при такой работе, как постоянная ходьба и
переноска тяжестей, необходимо пополнить тратившуюся при этом энергию, но
ничего толком съесть так и не смог - кусок просто не лез во горло. Стресс
делал свое дело, а умный организм мобилизовав все свои силы на борьбу со
сложившимися обстоятельствами, не мог выделить даже немного энергии для
приема и переваривания пищи.
По по мере продвижения, джунгли менялись буквально на глазах. Видимо
это было нестабильное, постоянно меняющееся образование. То Роберт попадал
на абсолютно непролазный участок, где бушующая растительность нижнего яруса,
переплетаясь у самой поверхности образовывала непроходимые заросли. Такие
места ему приходилось обходить, даже мысли не возникало ломиться сквозь
буйство молодняка. В противоположность этим, залитым светом участкам, больше
было угрюмых и темных, в которых верхние, хорошо сформировавшиеся ярусы,
полностью заглушили нижние, припочвенные слои. В таких местах передвигаться
было намного легче, даже не смотря на то, что лишенная какой бы то ни было
растительности почва была устлана не менее чем полуметровым, рыхлым слоем
растительных остатков, давая питательную основу не только для
деревьев-великанов, но убежище и пищу огромному полчищу насекомых, бактерий
и грибков, которые выполняя строго определенную природой роль, даже не
подозревали об этом, а рождались, порождали подобных себе и умирали,
находясь в полной уверенности, что весь этот мир создан специально для них и
они в нем самые главные.
Пока Роберту не встретилось ничего опасного, конечно из того, что он
мог заметить и осознать. О незримой опасности думать не хотелось, тем более,
что ее не было видно. Правда, один раз он оказался на пути протоптанном
какими-то странными насекомыми, переносившими куда-то прелые веточки и
живые, зеленые листья. Их было так много, что не смотря на незначительные
размеры, Роберту пришлось побыстрее освободить этому племени дорогу. Гнезда
он не заметил, но по количеству особей, покрывших плотным ковром всю дорогу
жизни, можно было судить о его гигантских размерах.
Сумерки внезапно, без предупреждения, как это и бывает в джунглях,
накрыли своим пологом и без того сумрачное пространство нулевого яруса.
Роберт, видя, что нет больше возможности двигаться дальше, стал кружить в
поисках подходящего места для ночлега. В том, что это необходимо было
сделать, не оставили никаких сомнений изменяющийся по мере сгущения сумерек
характер звуков издаваемых джунглями. Куда-то делось беззаботное
пересвистывание разноцветных, юрких птичек, которые Роберту в течении дня
иногда попадались на глаза, а взамен им джунгли все больше наполнялись
звуками совершенно другой природы. Зычные рыки и душераздирающие, затяжные
завывания слышались с разных сторон, поначалу, как-то несмело и разрозненно,
но потом, видимо в чем-то убедившись или просто как следует проснувшись,
обладатели этих голосов стали покрикивать более уверено и часто.
У этих джунглей оказалась и ночная жизнь, хотя Роберт и надеялся, что
таковая отсутствует, но она была и зычно подавала в доказательство этого
свой голос. Дело в том, что все время, которое он находился на Карманте(3),
это была первая ночь, которую ему предстояло провести на свежем воздухе.
Ведь и во время транспортировки его с группой на плантации и все время на
самих плантациях, на ночь их всегда загоняли в ангары не разрешая никакого
передвижения в темное время суток даже по территории лагеря. Это могло быть
и простым условием режима, направленным на облегчение обязанностей
надзирателей и дающее им отдых от надоевших за день подопечных. Но это могло
быть и нечто другое. Хотя сквозь толстые панели ангаров нельзя было услышать
звуки долетающие из джунглей, но пулеметные очереди слышно было отчетливо.
Теперь, после побега он знал, что это были за пулеметы.
На глаза попался участок, на котором росли только огромные деревья. У
одного из них кора имела какое-то рваное строение. По ней вполне можно было
добраться до первой развилки широченных ветвей.
От ночлега на поверхности Роберт отказался сразу, как только услышал
первые пробы голоса, неизвестных пока ему животных. И где только силы
взялись! Еще недавно ему казалось, что он не в состоянии пройти и ста
метров, а сейчас он лез по торчащим выпуклым сегментам коры с легкостью
заправского альпиниста.
Добравшись до развилки он обнаружил довольно просторную площадку, на
которой с минимальным комфортом могли разместиться несколько человек.
Молодые побеги, проросшие по краю площадки повышали качество убежища, делая
его незаметным с поверхности и делая невозможным падение во сне, хотя на
незаметность своего убежища Роберт меньше всего надеялся. Те, у кого могло
бы возникнуть желание им пообедать, учитывая их ночной образ жизни, привыкли
видимо, полагаться больше не на зрение, а на более тонкие и развитые органы
чувств, и это больше всего беспокоило Роберта.
Он залег в своей импровизированной берлоге таким образом, что
единственный возможный путь сюда находился под его вниманием и щелкнул
переключателем на своем плазмомете. Пискнув, оружие зажгло свой красный глаз
индикатора процесса зарядки в внимательно посмотрело на на своего нового
хозяина, не найдя ничего предосудительно ни в его внешности, ни в месте, в
котором его включили, красный огонек индикатора подготовительного процесса
сменился зеленым, сигнализируя о том, что оружие готово убивать, только дай
знак.
Немного перекусив в своем убежище, Роберт почувствовал себя немного
лучше, а то, что пока не нужно было никуда бежать его несколько успокоило.
Он решил не спать всю ночь и сторожить себя - возня и редкие, но мощные
крики доносились с разных сторон. Через некоторое время он с ужасом
обнаружил, что засыпает, как он не боролся с усталостью, но она как всегда
оказывалась сильнее. В конце концов, невероятным усилием воли он заставил
себя встать и долго возился привязывая оружие, делая некое подобие
охотничьего настороженного самострела, получившие широкое распространение в
отброшенных мирах. Направив его на предполагаемый вход в свое убежище и
подвязав ленту к спуску, протянул ее через узкое пространство входа,
закрепил, и повалился на поросшее мягким мхом дерево, забывшись бездонным
сном.
Глава 13. Побег.
Керон сидел в неудобном кресле отсека для десанта и клевал носом, время
от времени бросая взгляд едва приоткрытых глаз на расположенный рядом
иллюминатор. За толстым, бронированным стеклом бились в агонии сполохи
бледно-фиолетового пламени. Челнок шел вне пространства и времени, сквозь
тунель сформированный его генераторами полей, сквозь необъятные умом
пространства Вселенной, тем не менее был вполне материальным и реальным
настолько, насколько реальна смерть всего, когда либо рожденного. Все вокруг
набегавшись и нанервничавшись за день спали откинувшись в креслах.
Монотонный рокот реакторной группы, изредка нарушали бессвязные выкрики
сержанта. Уилк забывшись тяжелым сном бредил. Стрела, которой ему
прострелили руку оказалась отравленной, единственной отравленной стрелой,
которая попала в кого-нибудь во время этой операции. Врач, когда чистил рану
сразу заподозрил что-то неладное, и ввел в тело сержанта все сыворотки,
которые находились в его походном наборе, но особого облегчения сержанту это
не принесло. То ли яд был действительно настолько опасным, то ли имела место
явная передозировка и не корректное комбинирование сывороток, но сержанту
лучше не ставало.
Из дремотного состояния Керона вывела яркая вспышка в иллюминаторе, за
которой почти стазу последовал толчок, гулко раздавшися по всему кораблю. Он
никак ни мог привыкнуть к тому, как корабли этой галактики выходят из
подпространственного перехода. За долгие годы, которые Керон провел в
космосе, он привык к другим проявлениям этого процесса, и уже несколько раз,
когда корабль входил в реальное пространство, ему казалось, что это не
благополучное завершения путешествия, а первое мгновение катастрофы, к
которой корабль подобной конструкции был ближе всего во время входа в
реальное пространство.
- Никого не оставлять в живых! - Приказал Уилк, но так и не проснулся.
Солдаты пробуждались, с трудом открывали покрасневшие глаза и долго не
могли сообразить где же они все-таки находятся. Вскоре до них это доходило и
умильное со сна выражение на их лицах, сменялось непроницаемыми масками
холодной отстраненности.
Челнок, уже в реальном времени подходил к Отстойнику. Голубая планета
величественно поворачивалась в пространстве, стараясь показать себя
