руках оказывался процент этого самого дохода. Сурки почти не привозили
женщин на плантации. Это был не тот товар, за который здесь готовы были
платить. Для этих мест это была скорее экзотика. Даже надсмотрщики, стоящие
на иерархической лестнице гораздо выше простого раба, не могли себе
позволить многого из того, что для этих людей, никогда не расстающихся с
оружием было делом привычным.
Мысль о побеге не покидала Роберта ни на минуту. Он обдумывал все
возможные варианты во время работы, перед сном, во время коротких,
вынужденных перерывов на плантации, но в голову ничего стоящего не
приходило. Сильно путал все возникающие планы надсмотрщик, который уж очень
рьяно исполнял возложенные на него обязанности, явно пытаясь доказать тем
самым свою лояльность здешним правителям. Этот пес буквально по пятам бродил
за своими подопечными не снимая правую руку с постоянно висевшего у него на
шее плазмомета. Иногда Роберту казалось, что этот человек так и родился с
оружием в руках. Как только удавалось бросить взгляд назад, Роберт сначала
видел черную как ночь форсунку оружия, направленного ему в спину, а потом
уже и его хозяина, готового в любой момент отправить в небытие любого, кто
попытается изменить сложившееся годами положение вещей.
Запасы, собранные Робертом достаточно наполнились. Теперь он уже не
подкладывал новые порции, а менял новые на старые, сильно подпорченные,
держа свои припасы в постоянной готовности к побегу. Здраво рассудив, что
такая возможность может возникнуть не только когда он будет находиться в
лагере или своем бараке, но и когда будет работать в поле, он за несколько
заходов перенес часть провизии на плантацию. Конечно в этом была
определенная доля риска - его могли перевести работать на другое поле и он
мог потерять значительную часть своих припасов, но учитывая значительно
большие шансы на побег с плантаций, чем из наводненного охраной лагеря, он
пошел на такой риск. Теперь его провиант лежал среди пышной зелени какого-то
куста, на самом краю поля, от глухих джунглей это место отделяла только
узкая тропинка, по которой прохаживался надсмотрщик и жиденький забор,
наскоро сделанный из деревянных столбиков, между которыми была густо
натянута блестящая, тонкая проволока. Эта проволока явно была обделена
создателями способностью ржаветь и висела как новая, хотя подгнившие
столбики давно пора было менять.
Какую именно опасность может в себе таить этот хлипкий заборчик, Роберт
для себя пока не уяснил, но намеченный им путь побега, казавшийся ему самым
реальным проходил именно через эту преграду. Все остальные места, где он мог
беспрепятственно появиться были слишком далеки от спасительного леса, и
имели значительно больше препятствий, чем густо натянутая
проволока-нержавейка, хотя насколько он заметил, что надсмотрщик во время
обхода плантации старается держаться ближе к полю, чем забору, и если у него
возникало препятствие, и необходимо было обойти внезапно окрепший куст или
еще какое-то растение, бурно рванувшее к Карманту, то их он то же обходил
всегда со стороны возделанной земли, стараясь не приближаться к забору.
Необходим был только случай, и он, как это не странно, не заставил себя
долго ждать.
Пара штурмовиков на предельной скорости шла над джунглями. За ними по
неправдоподобно-зеленой листве верхнего яруса неслись две черные тени, в
точности повторяя маневры своих хозяев. Распластавшиеся над диким лесом
черные, матовые корпуса боевых машин походили на два огромных ската,
вышедших из своего логова поутру на охоту. Штурмовики предназначались для
ведения боевых действий за пределами атмосферы, но и в атмосфере они
чувствовали себя превосходно. Иногда одна из машин врезалась корпусом в
верхушку дерева, выросшую несколько выше общего уровня, и тогда все
пространство вокруг штурмовика заполнял своим взрывом зеленый фейерверк
срезанных листьев, причудливо изменяя свои очертания в завихрениях воздуха,
оставленная грозной боевой машиной. Судя по всему, за штурвалами обеих
штурмовиков сидели люди четко представляющие что и как необходимо делать.
Ведущая машина уверено прокладывала курс, ведомая, следовала всем маневрам
командира и находилась справа, и на два корпуса сзади.
Пройдя еще некоторое расстояние и прижимаясь при этом как можно более
плотно к джунглям, пара штурмовиков синхронно снизила до минимума скорость и
вышла на открытое пространство, расчищенного под плантации леса, оказавшись
над владениями Мердлока.
Как только под ними открылись плантации, штурмовики сразу открыли
огонь. Дешевые, неуправляемые ракеты вылетали из брюха машин и подвесных,
подкрыльных держателей с такой скоростью, что взрывов от старта отдельных
ракет ухо просто не улавливало. Ракетные установки работали с такой
скоростью, что окрестности рвал только сплошной, высокий вой, смешивающийся
с гулом разрывов на поверхности. Нападавшие имели такое неоспоримое
преимущество, буквально давили на нервы мощью своей техники что даже не
попадая в плоть, взрывали психику изнутри.
Комья грязи и большие куски вырванной взрывами почвы разлетались в
разные стороны. Экипажи штурмовиков разделились и методично простреливали
плантацию за плантацией, хладнокровно уничтожая все, что попадалось им в
прицел.
Охранники и надзиратели в истерике бегали среди горящих и разлетающихся
в прах при новых построек поселка, хотя это наверно громко сказано. Поселка,
как такового, уже через полторы минуты налета не существовало. Теперь все,
что от него осталось больше напоминало внушительных размеров костер, ярко
пылающий костер, который грел и без того жаркий день.
Роберта налет застал на плантации. Да и где еще может быть среди бела
дня ссыльный, как не на плантациях? Он как раз находился возле дальнего края
поля, вплотную примыкавшего к казавшейся сплошной, стене экваториального
леса, так что он одним из первых испытал на себе гнев небес.
Как только ракеты начали перепахивать на свой манер поле, он упал
ничком между рядками этого отвратительного растения и как можно плотнее
вжался в почву. Полоса огня, оставляемая разрывами двигалась прямо на него.
Он с ужасом смотрел на это совместное порождение ада и человеческой мысли
широко раскрытыми глазами. Вспышки взрывов приближались все ближе и ближе, и
с каждым, новым процесс замедлялся, будто кто-то притормаживал запись.
Роберт уже видел во всех подробностях подлетающие к поверхности ракеты,
видел их окраску, видел, как они входят в грунт, поднимая фонтанчик пыли,
проходило много времени, целая вечность и ничего не происходило, казалось
все уже кончилось, но нет, под не старающимся осесть, стоящим как вкопанный
столбиком пыли, вспыхивало, и большими кусками в стороны разлетался грунт,
оставляя после себя глубокую, заполненную белым дымом воронку. Еще куски
почвы не отлетали и на несколько метров от воронки, а уже подлетала новая
ракета и все повторялось снова. Смерть неудержимо приближалась и природа
милостиво разрешала прочувствовать своему детищу этот процесс во всех
подробностях.
Единственным желанием, которое переполняло все его естество было
бежать, бежать без оглядки, как можно дальше от приближающейся стены
небытия, мозг в панике посылал импульс за импульсом безвольно лежащему телу,
но оно никак не реагировало. Или не успевало реагировать? Странная штука -
время.
Больше смотреть на этот ужас Роберт был не в состоянии. Во время
последнего взрыва, как он для себя решил, проишедшего на безопасном
расстоянии, ему только и удалось, что закрыть глаза, медленно-медленно.
Одна из ракет, вероятно в следствии какого-то дефекта или своей
дешевизны, изменив траекторию своего полета прошла прямо над его головой,
обдав Роберта тугой струей раскаленных газов и залетев за ограждение
врезалась в одно из деревьев, срезав взрывом не менее, чем метровый в
диаметре ствол с такой легкостью, как лезвие острой бритвы срезает тоненький
стебелек молодого растения.
Дерево с хрустом, ломая все, что за многие годы выросло возле него
покачнулось, увлекая лианы, сухие ветки и гнилые остатки всего, что обитало,
росло и тянулось к свету. Зеленая, раскидистая крона, руша все на своем
пути, продравшись через сплетение ветвей вынырнула из леса и рухнула, на
перепаханное старательными пилотами поле, накрыв листвой ничего не
соображающего от ужаса Роберта.
Когда он пришел в себя, взрывы грохотали где-то в стороне, но где
именно он определить не мог - мешал шум в голове, да и листва, укрывшая его
от посторонних глаз искажала звуки.
Он попробовал выбраться и это у него получилось. Ни одна более-менее
толстая ветка кроны, не достала до того места, где он лежал, а тонкие и
длинные побеги не могли причинить никакого вреда, даже при таком падении.
Хотя они были и тонкие, но выбираться из под них было трудно. Росли они
густо, к тому же давала знать о себе жесткая листва. Когда Роберт выбирался,
ему показалось, что листья на этом дереве не настоящие, а сделаны из
пластмассы, - такие они были жесткие на ощупь, и с острыми краями.
Выглянув из своего убежища, он увидел неприглядную картину. От поселка
практически ничего не осталось. Руины уже не горели, а разделившиеся уже
штурмовики летали над перепаханными полями и руинами поселка, выискивая
уцелевших и добивая раненых. Время от времени слышался одинокий выстрел, за
ним незамедлительно следовал взрыв, и все опять погружалось в такую,
казалось нереальную, после недавнего воя и грохота, тишину, нарушаемую
только далеким свистом двигателей налетчиков.
Осмотревшись, Роберт поглубже забрался в свое неожиданное убежище, на
все лады благословляя ракету, пролетевшую прямо над ним, ее проявившего
халатность создателя, дерево, которое срезала эта ракета и свою удачу,
благодаря которой он оказался именно в этом месте, а не на любом другом
открытом участке. После долгих неудач Фортуна в первый раз бросила на него
свой быстрый, удивленный взгляд.
Взрывы прекратились. Штурмовики ушли в том же направлении, откуда
появились. Больше ничто не нарушало тишину.
Нужно было немедленно действовать, подальше убираться отсюда. Он
прикинул, что в главном поселении скоро узнают о случившемся, если они уже
не знали... Хотя на вездеходе оттуда и было добираться полдня, но челноки,
которые он видел в Цхатуре, преодолеют это пространство за минут десять -
пятнадцть.
Риск того, что кто-то из охранников или надсмотрщиков остался в живых
конечно был велик, но выбирать не приходилось. Нужно было рискнуть и
пробраться в поселок, забрать припасы - того что сейчас лежало на краю поля
хватило бы только на несколько дней при строжайшей экономии. В ангаре, за
стойкой нар лежал еще один сверток с сухарями, предусмотрительно отложенный
в надежде на счастливую случайность, который нужно было забрать во что бы то
ни стало.
Хотя, если рассмотреть все варианты и взвесить все за и против, то
вероятно бы выяснилось, что возможность такого расклада, какой выпал сегодня
Роберту, имела вероятность один на многие миллионы, и лишь по капризу
шаловливого случая он воплотился в жизнь. Но ему некогда было думать о
привратностях судьбы и о капризных случайностях. Во-первых, у него на это не
было времени, а во-вторых, у него слишком болела голова, чтобы в ней могли
возникнуть рассуждения подобного рода.
Он вылез из-под спасительной листвы и опасливо озираясь по сторонам,
