закрывая за гостями дверь, не прекращающий улыбаться муж бьет по лицу
беременную жену. Видел, как закрывая дверь за пьяненьким мужем, выбежавшим
в магазин за добавкой, жена обнимает и жадно целует его лучшего друга. Это
очень просто -- видеть. Надо лишь уметь смотреть. Потому нас и учат...
раньше, чем учить смотреть сквозь сумрак -- нас учат не смотреть...
Но мы все равно смотрим.
Они слабые, они мало живут, они всего боятся. Их нельзя презирать и
преступно ненавидеть. Их можно только любить, жалеть и оберегать. Это наша
работа и долг. Мы -- Дозор.
Не верю!
Никто, никогда, никого -- не заставлял и не заставит совершить подлость.
В грязь нельзя столкнуть, в грязь ступают лишь сами. Какой бы ни была жизнь
вокруг, оправданий нет и не предвидится. Но оправдания ищут и находят. Всех
их так учили, и все они оказались лучшими учениками.
А мы, наверное, лишь лучшие из лучших.
Да, наверное, да, конечно, были, есть и будут те, кто не стал Иным, но
ухитрился остаться человеком. Вот только их мало... так мало... А может
быть, просто, мы боимся посмотреть на них пристальнее? Боимся увидеть то,
что может открыться?
-- Ради вас -- жить? -- спросил я. Лес молчал, он был заранее согласен с
любыми моими словами.
Почему мы должны жертвовать всем? Собой, и теми, кого любим?
Ради тех, кто не никогда не узнает, и никогда не оценит?
А если даже узнает... единственное, что мы заслужим -- удивленное
покачивание головы и возглас: "Лохи!"
Может быть стоит однажды показать человечеству, что это такое -- Иные?
Что может один-единственный Иной... не скованный Договором и вырвавшийся
из-под контроля Дозоров?
Я даже улыбнулся, представив себе всю картину. Картину в общем, а не
себя в ней -- меня-то остановят быстро. Любого великого мага или великую
волшебницу, что решат нарушить Договор и откроют перед миром мир Иных.
То-то будет шума...
Никакие инопланетяне, высадившиеся в Кремле и Белом Доме одновременно,
такого не натворят...
Нет, конечно.
Не мой это путь.
И в первую очередь потому, что не нужна мне власть над миром или
всеобщий переполох.
Я одного хочу -- чтобы женщину, которую люблю, не заставляли жертвовать
собой. Потому что путь Великих -- это именно жертва. Те чудовищные силы,
которые они обретают, меняют их без остатка.
Мы все -- не совсем люди. Но мы, хотя бы, помним, что были людьми. И
можем еще радоваться и грустить, любить и ненавидеть. Великие маги и
волшебницы уходят за пределы человеческих эмоций. Наверное, они испытывают
какие-то свои, вот только нам их не понять. Даже Гесер, маг вне
классификации, не Великий. Ольга так и не смогла стать Великой.
Что-то они напортачили. Не вытянули грандиозную операцию по борьбе с
Тьмой.
И теперь готовы кинуть в прорыв новую кандидатку.
Ради людей, которым плевать на Свет и Тьму.
Ее прогоняют по всем кругам, что положено пройти Иному. Ее уже подняли
до третьей ступени по силе, теперь подтягивают вслед сознание. В
очень-очень быстром темпе.
Наверняка, в этой бешенной гонке к неведомой цели есть место и мне.
Гесер использует все, что только подворачивается под руку, включая меня.
Что бы я не делал -- охотился на вампиров, гонялся за Дикарем, в облике
Ольги общался со Светой... все это играло лишь на шефа.
Что бы я ни сделал сейчас -- это тоже предусмотрено, наверняка.
Единственная надежда, что даже Гесеру не дано предугадать все.
Что я найду тот единственный поступок, который сломает его план. Великий
план сил Света.
И при этом не принесет зла. Потому что тогда... тогда меня ждет сумрак.
А Светлану, все равно,-- великое служение...
Я поймал себя на том, что стою, прижимаясь лицом к стволу тощей сосенки.
Стою, и молочу кулаком по дереву. То ли в ярости, то ли в горе. Остановил
руку, уже исцарапанную в кровь. Но звук не прекратился. Он шел из леса, с
самой границы магического барьера. Такие же ритмичные удары, нервная дробь.
Пригибаясь -- будто недоигравший в войну пэйнтболист, я побежал между
деревьями. В общем-то, я догадывался, что увижу.
На маленькой полянке прыгал тигр. Тигрица, точнее. Черно-оранжевая шкура
лоснилась в лучах восходящего солнца. Тигрица не видела меня, она никого и
ничего сейчас не замечала. Носилась между деревьями, и острые кинжалы
когтей рвали кору. Белые шрамы вскипали на соснах. Иногда тигрица замирала,
вставала на задние лапы, и принималась молотить по стволам когтями.
Я медленно двинулся назад.
Каждый из нас отдыхает, как может. Каждый из нас ведет борьбу не только
с Тьмой, но и со Светом. Потому что тот порой ослепляет.
Только не надо нас жалеть -- мы очень, очень гордые. Солдаты мировой
войны добра и зла, вечные волонтеры.
Глава 4
Парень вошел в ресторан так уверенно, будто каждый день заходил сюда
завтракать. Но это было не так.
Он сразу направился к столику, за которым сидел невысокий смуглый
мужчина, как будто они давно были знакомы. Впрочем, это тоже не было
правдой.
На последнем шаге он плавно опустился на колени. Не рухнул, не бросился
ниц -- опустился спокойно, не теряя достоинства и не сгибая спины.
Официант, проходивший мимо, сглотнул и отвернулся. Он повидал всякое, а
не просто такие мелочи, как мафиозную шестерку, раболепствующую перед
боссом. Вот только парень не походил на шестерку, а мужчина на босса.
И неприятности, запах которых он почувствовал, грозили быть посерьезнее,
чем бандитская разборка. Он не знал, но ощутил... потому что сам был Иным,
хотя и неинициированным.
Впрочем, через мгновение он начисто забыл об увиденной сцене. Что-то
смутно давило ему на сердце, но что -- он уже не помнил.
-- Встань, Алишер,-- тихо сказал Гесер.-- Встань. У нас это не принято.
Парень поднялся с колен и сел напротив главы Ночного Дозора. Кивнул:
-- У нас -- тоже. Теперь не принято. Но отец просил упасть пред тобой на
колени, Гесер. Он был старых правил. Он бы стал на колени. Но он -- уже не
сможет.
-- Ты знаешь, как он погиб?
-- Да. Я видел его глазами, слышал его ушами, страдал его болью.
-- Дай и мне его боль, Алишер, сын девоны и человеческой женщины.
-- Прими то, что просишь, Гесер, искоренитель зла, равный богам, которых
нет.
Они посмотрели друг другу в глаза. Потом Гесер кивнул.
-- Я знаю убийц. Твой отец будет отомщен.
-- Это должен сделать я.
-- Нет. Ты не сможешь, и ты не в праве. Вы приехали в Москву нелегально.
-- Возьми меня в свой Дозор, Гесер.
Шеф Ночного Дозора покачал головой.
-- Я был лучшим в Самарканде, Гесер,-- парень пристально посмотрел на
него.-- Не улыбайся, я знаю, что здесь стану последним. Возьми меня в
Дозор. Учеником учеников. Цепным псом. Памятью отца прошу -- возьми меня в
Дозор.
-- Ты просишь слишком много, Алишер. Ты просишь, чтобы я подарил тебе
твою смерть.
-- Я уже умирал, Гесер. Когда у отца выпили душу -- я умер вместе с ним.
Я шел, улыбаясь, а он отвлекал Темных. Я спустился в метро, а его прах
топтали ногами. Гесер, я прошу по праву.
Гесер кивнул.
-- Да будет так. Ты в моем Дозоре, Алишер.
На лице юноши не отразилось никаких эмоций. Он кивнул, и на мгновение
прижал ладонь к груди.
-- Где то, что вы везли, Алишер?
-- Со мной, господин.
Гесер молча протянул через стол руку.
Алишер расстегнул сумочку на поясе. Достал, очень бережно, маленький
прямоугольный сверток из грубой ткани.
-- Прими ее, Гесер, сними с меня долг.
Ладонь Гесера накрыла ладонь юноши, пальцы сомкнулись. Через миг, когда
он убрал руку, в ней уже ничего не было.
-- Твое служение окончено, Алишер. Теперь мы просто отдохнем. Будем
есть, пить и вспоминать твоего отца. Я расскажу тебе все, что смогу
вспомнить.
Алишер кивнул. Непонятно было, приятны ему слова Гесера, или он просто
подчиняется любым его желаниям.
-- У нас будет полчаса,-- мимоходом заметил Гесер.-- Потом сюда придут
Темные. Они все-таки взяли твой след. Слишком поздно, но взяли.
-- Будет бой, господин?
-- Не знаю,-- Гесер пожал плечами.-- Какая разница? Завулон далеко.
Остальные мне не страшны.
-- Будет бой,-- задумчиво сказал Алишер. Обвел взглядом зал.
-- Разгони всех посетителей,-- посоветовал Гесер.-- Мягко, неназойливо.
Я хочу увидеть твою технику. А потом будем отдыхать и ждать гостей.
К одиннадцати народ стал просыпаться.
Я ждал на террасе, разлегшись в шезлонге, вытянув ноги, временами
посасывая джин-тоник из высокого стакана. Мне было хорошо -- сладкой болью
мазохиста. Когда кто-то появлялся из дверей, я приветствовал их дружелюбным
взмахом руки и маленькой радугой, срывающейся в небо с растопыренных
пальцев. Забава была детская, и все улыбались. Позевывающая Юля, увидев
такое приветствие, взвизгнула и запустила ответную радугу. Пару минут мы
соревновались, потом выстроили дугу на двоих, довольно большую, уходящую в
лес. Юля сообщила, что пойдет искать горшочек с золотом, и гордо зашагала
под разноцветной аркой. Один из терьеров смирно бежал у ее ног.
Я ждал.
Первой из тех, кого я ждал, вышла Лена. Веселая, бодрая, в одном
купальнике. Увидев меня, на миг смутилась, но тут же кивнула и побежала к
воротам. Приятно было смотреть, как она двигается -- стройная, пластичная,
полная жизни. Сейчас окунется в прохладную воду, порезвится в одиночестве,
и с проснувшимся аппетитом вернется завтракать...
Следом появился Игнат. В купальных трусах и резиновых шлепанцах.
-- Привет, Антон! -- радостно крикнул он. Подошел, подтянул соседний
шезлонг, плюхнулся в него.-- Как настроение?
-- Боевое! -- приподняв стакан сообщил я.
-- Молодец,-- Игнат поискал взглядом бутылки, не нашел, потянулся губами
к трубочке и по-свойски глотнул из моего стакана.-- Слишком слабый мешаешь.
-- Я вчера уже накушался.
-- Это верно, тогда поберегись,-- посоветовал Игнат.-- А мы вчера весь
вечер шампанское хлестали. Потом еще ночью коньяком добавили. Боялся,
голова разболится, но ничего. Обошлось.
На него даже обижаться было нельзя.
-- Игнат, ты кем в детстве хотел стать? -- спросил я.
-- Санитаром.
-- Чего?
-- Ну, мне сказали, что медсестрами мальчики не работают, а я хотел
людей лечить. Я и решил, что вырасту -- буду санитаром.
-- Здорово,-- восхитился я.-- А почему не врачом?
-- Ответственность слишком большая,-- самокритично признал Игнат.-- И
учиться надо слишком долго.
-- Стал?
-- Да. На скорой помощи ездил, в психиатрической бригаде. Со мной все
врачи любили работать.
-- Почему?
-- Во-первых, я очень обаятельный,-- объяснил Игнат, с тем же
простодушием нахваливая себя.-- Я могу и с мужчиной, и с женщиной так
поговорить, что они успокоятся, и сами согласятся в больницу ехать. А
во-вторых, я видел, когда человек на самом деле больной, а когда видит
невидимое. Иногда можно было пошептаться, объяснить, что все нормально, и
никаких уколов не требуется.
-- Медицина многое потеряла.
-- Да,-- Игнат вздохнул.-- Но шеф меня убедил, что в Дозоре я больше
пользы принесу. Ведь так?
-- Наверное.
-- Скучно стало,-- задумчиво произнес Игнат.-- Тебе не скучно? Я уже на
работу хочу.
-- Я тоже, пожалуй. Игнат, а у тебя хобби есть? Вот... помимо работы.
-- А что ты меня пытаешь? -- удивился маг.
-- Интересно. Или это секрет?
-- Какие у нас секреты? -- Игнат пожал плечами.-- Я бабочек собираю. У
меня одна из лучших коллекций в мире. Две комнаты занимает.
-- Достойно,-- согласился я.
-- Заходи как-нибудь, посмотришь,-- предложил Игнат.-- Со Светой
заходите, она говорит, ей тоже бабочки нравятся.
Я смеялся так долго, что даже его проняло. Игнат поднялся, неуверенно
улыбаясь, пробормотал:
-- Пойду, помогу завтрак готовить...
-- Удачи,-- только и выдавил я. Но все-таки не удержался, и когда наш
