она закаменела.
Не видать Алисе помощи.
-- Я могу уводить арестованную, Завулон? -- спросил я.
Монстр стоял, чуть покачиваясь на кривых лапах. Когти на пальцах то
втягивались, то выскальзывали обратно. Потом он сделал шаг, становясь между
мной и неподвижной девушкой.
-- Прошу подтвердить законность задержания,-- сказал я.-- Иначе я буду
вынужден обратиться за помощью.
Демон начал трансформироваться. Пропорции тела менялись, чешуя
рассасывалась, втянулся хвост, а пенис перестал напоминать утыканную
гвоздями дубину. Потом на Завулоне возникла одежда.
-- Подожди, Антон.
-- Чего мне ждать?
Лицо темного мага оставалось непроницаемым. Пожалуй, в облике демона он
испытывал куда больше эмоций, или же не считал необходимым их скрывать.
-- Я подтверждаю обещание, сделанное Алисой.
-- Что?
-- Если делу не будет дан официальный ход, Дневной Дозор смирится с
любым твоим вмешательством до третьей степени включительно.
Он казался абсолютно серьезным.
Я сглотнул. Получить такое обещание от главы Дневного Дозора...
-- Темным не верь никогда.
-- Любое вмешательство до второй степени включительно.
-- Ты так не хочешь скандала? -- спросил я.-- Или она тебя зачем-то
нужна?
По лицу Завулона прошла судорога:
-- Нужна. Я люблю ее.
-- Не верю.
-- Как глава Дневного Дозора Москвы я прошу вас, дозорный Антон, решить
дело примирением. Это возможно, ведь моя подопечная Алиса Донникова не
успела нанести значительного вреда людям. В качестве компенсации за ее
_попытку_,-- Завулон особо выделил последнее слово,-- совершить темное
магическое воздействие третьей степени, Дневной Дозор смирится с любым
светлым воздействием до второй степени включительно, которое ты совершишь.
Я не прошу о секретности данного соглашения. Я не ввожу никаких ограничений
на твои действия. Я подчеркиваю, что за совершенный проступок дозорная
Алиса понесет строгое наказание. Пусть Тьма будет свидетелем моих слов.
Тонкая-тонкая дрожь... Подземный гул, рев приближающегося урагана. В
ладони Завулона возник и закружился крошечный черный шарик.
-- Слово за тобой,-- сказал Завулон.
Облизнув губы я посмотрел на скованную заклятием Алису. Стерва, что ни
говори. И личный счетец у меня к ней есть.
Может быть, потому мне и не хочется решать дело компромиссом? А вовсе не
из-за опасности соглашения с Тьмой? Алиса пыталась, используя призму силы,
выпить часть жизненной энергии кого-то из людей. Это магия третьей или
четвертой степени. Я же сумею совершить вмешательство второй степени. А
это -- много, очень много. Фактически -- глобальное воздействие! Город, в
котором сутки не будет совершено ни одного преступления. Гениальное и
однозначно доброе изобретение. Сколько раз в истории Ночного Дозора нам
было нужно право на вмешательство третьей-четвертой степени -- а права не
было, и приходилось поступать наобум, с ужасом ожидая ответного хода!
А тут -- вмешательство второй степени... фактически -- задаром.
-- Пусть Свет будет свидетелем твоих слов,-- сказал я. И протянул руку к
Завулону.
Мне никогда не приходилось призывать изначальные силы в свидетели. Я
лишь знал, что это не требует никаких специальных заклинаний. Впрочем, и
гарантии, что Свет снизойдет до наших дел, было немного.
В моей руке вспыхнул лепесток белого огня.
Завулон поморщился, но руку не убрал. Когда мы скрепили договор
рукопожатием, тьма и свет встретились между наших ладоней. Я почувствовал
укол боли -- будто тупой иглой пронзили плоть.
-- Договор заключен,-- сказал темный маг.
Он тоже поморщился. И его коснулась боль.
-- Ты надеешься получить выгоду и от этого? -- спросил я.
-- Конечно. Я всегда и из всего надеюсь получить выгоду. Обычно это
удается.
Но, по крайней мере, явной радости по поводу заключенного соглашения,
Завулон не испытывал. На что бы там он ни рассчитывал в итоге нашего
соглашения, но полной уверенности в успехе у него не было.
-- Я узнал, что и зачем доставил в Москву курьер с востока.
Завулон слегка улыбнулся:
-- Прекрасно. Меня напрягает ситуация -- и очень приятно узнать, что
теперь беспокойство будет разделено с другими.
-- Завулон... Было когда-нибудь такое, что Ночной и Дневной Дозор
сотрудничали? По-настоящему, а не в поимке отступников и психопатов?
-- Нет. Любое сотрудничество будет проигрышем для одной из сторон.
-- Я учту.
-- Учти.
Мы даже обменялись вежливыми поклонами. Будто не два мага
противоборствующих сил, адепт света и слуга тьмы, а вполне миролюбиво
относящиеся друг к другу знакомые.
Потом Завулон подошел к неподвижному телу Алисы, легко поднял, перекинул
через плечо. Я ожидал, что они выйдут из сумрака, но вместо этого, одарив
меня снисходительной улыбкой, глава темных вошел в портал. Еще миг тот
держался, потом начал исчезать.
Мне -- в другую сторону.
Я только теперь понял, как устал. Сумрак любит, когда в него входят, а
еще больше -- когда при этом дергаются. Сумрак -- ненасытная шлюха, которая
рада всем.
Выбрав место, где людей было поменьше, я рывком выбрался из своей тени.
Глаза прохожих привычно метнулись в стороны. Сколько раз в день вы
встречаете нас, люди... Светлых и Темных, магов и оборотней, ведьм и
целительниц. Вы смотрите на нас -- но не в праве увидеть.
Пусть так будет и впредь.
Мы можем жить сотни и даже тысячи лет. Нас очень нелегко убить. И те
проблемы, что составляют человеческую жизнь, для нас -- что расстройства
первоклассника от косо нарисованных в тетрадке палочек.
Но все имеет оборотную сторону. Я бы поменялся с вами, люди. Заберите
умение видеть тень и входить в сумрак. Возьмите защиту Дозора и способность
менять сознание окружающих.
Дайте мне тот покой, которого я навсегда лишен!
Меня пихнули, отстраняя с дороги. Крепкий бритоголовый парень, с
мобильником на поясе и золотой цепью на шее, смерил меня презрительным
взглядом, процедил что-то сквозь зубы, и вразвалку двинулся по улице.
Подружка, прилипшая к его руке, не слишком успешно сымитировала его взгляд,
припасаемый мелкими бандитами для "сладких лохов".
Я от души расхохотался.
Да, наверное, и впрямь хорошо я выглядел!
Застывший посреди улицы, причем на первый взгляд -- таращась на стенд с
какими-то убогими бронзовыми статуэтками, матрешками с лицами
государственных деятелей и поддельной Хохломой.
В моем праве сейчас встряхнуть всю эту улицу. Провести глобальную
реморализацию -- и бритоголовый пойдет работать санитаром в больницу для
душевнобольных, его подружка бросится на вокзал, и уедет к успешно
позабытой старенькой матери, прозябающей где-то в провинции.
Добро хочется творить -- даже руки чешутся!
Потому и нельзя.
Пусть сердце будет чистым, руки горячими, но голова все равно должна
быть холодной.
Я обычный, рядовой Иной. Во мне нет и не будет силы, данной Гесеру или
Завулону. Может быть потому у меня свой взгляд на происходящее. И даже
нежданный подарок -- право на светлую магию, я не могу использовать. Это
будет в рамках игры, что ведется над моей головой.
А мой шанс -- выйти из игры.
И увести Светлану.
Да, сломать этим долго готовившуюся операцию Ночного Дозора! Да,
перестать быть оперативником! Превратиться в рядового светлого мага,
пользующегося крохами своих сил. И это в лучшем случае, в худшем -- меня
ждет вечный сумрак.
Сегодня, сегодня в полночь...
Где? И кто? Чью Книгу Судьбы откроет волшебница?
Как сказала Ольга... двенадцать лет готовили операцию. Двенадцать лет
искали великую волшебницу, способную взять в руке припасенный до поры
мелок.
Стоп!
Я бы завопил на весь Арбат, какой я дурак. Но мое лицо и так было
достаточно красноречивым.
К чему уж озвучивать все, написанное на физиономии.
Высшие маги считают на много ходов вперед. В их играх нет случайностей.
Есть ферзи, а есть пешки. Но только не лишние фигуры!
Егор.
Мальчик, едва не ставший жертвой нелицензионной охоты. Вошедший из-за
этого в сумрак в таком состоянии души, которое толкнуло его на темную
сторону. Мальчик, чья судьба не определена, чья аура еще сохраняет все
многоцветье младенца. Да, уникальный случай, я поразился, еще увидев его
впервые.
Удивился -- и забыл. Едва узнав, что потенциальные способности мальчика
были искусственно завышены шефом -- и чтобы отвлечь Темных, и чтобы Егор
смог хоть чуть-чуть противостоять вампирам...
Так он и остался для меня -- и личной неудачей, ведь я впервые определил
в нем Иного, и хорошим, пока еще, человеком, и будущим противником в вечной
битве Добра и Зла. Лишь где-то, на самом донышке, помнилось о
неопределенной судьбе.
Он еще может стать кем угодно. Расплывчатый потенциал будущего. Открытая
книга... Книга Судьбы.
Вот кто станет перед Светланой, когда та возьмет в руки мелок. И встанет
охотно -- едва лишь Гесер рассудительно и серьезно объяснит ему
происходящие. Он умеет объяснять, шеф Ночного Дозора, глава Светлых Москвы,
великий древний маг. Гесер скажет об исправлении ошибок. И это будет
правдой. Гесер скажет о великом будущем, которое откроется перед Егором. И
это, вот ведь в чем дело, тоже окажется правдой! Темные могут подать тысячу
протестов -- Инквизиция несомненно учтет тот факт, что вначале мальчик
пострадал от их действий.
А Светлане, наверняка, будет рассказано, что неудача с Егором гнетет
меня. Что во многом мальчик пострадал из-за того, что Дозор был занят ее,
Светланы, спасением.
Она даже не станет колебаться.
Выслушает все, что должна сделать.
Коснется мелка, обычного мелка, которым можно рисовать классики на
асфальте или писать "2+2=4" на школьной доске.
И начнет кроить судьбу, которая так еще и не определена...
Что из него собираются сделать?
Кого?
Лидера, вождя, предводителя новых партий и революций?
Пророка еще не придуманной религии?
Мыслителя, что создаст новое социальное учение?
Музыканта, поэта, писателя, чье творчество изменит сознание миллионов?
На сколько еще лет в будущее тянется неторопливый план сил Света?
Да, сути, что дается Иному от природы, не изменишь. Егор будет
очень-очень слабеньким магом. Благодаря вмешательству Дозора -- все-таки,
светлым магом.
Но для того, чтобы менять судьбы человеческого мира, быть Иным не
обязательно. Это даже мешает. Гораздо лучше пользоваться поддержкой
Дозора... и вести, вести за собой человеческие толпы, что так нуждаются в
придуманном нами счастье.
И он поведет. Не знаю как, не знаю куда, но поведет.
Вот только, ведь и Темные сделают свой ход.
На каждого президента находится свой киллер. На каждого
пророка -- тысяча толкователей, что извратят суть религии, заменят светлый
огонь жаром инквизиторских костров. Каждая книга когда-нибудь полетит в
огонь, из симфонии сделают шлягер и станут играть по кабакам. Под любую
гадость подведут прочный философский базис.
Да, мы ничему не научились.
Наверное, не хотим.
Но, по крайней мере, у меня есть немного времени. И право сделать свой
ход. Единственный.
Знать бы еще, какой.
Призвать Светлану не соглашаться с Гесером, не приобщаться к высшей
магии, не править чужую судьбу?
А почему, собственно... Ведь все правильно. Исправляются допущенные
ошибки, творится счастливое будущее для отдельно взятого человечка и
человечества в целом. С меня снимается груз допущенной ошибки. Со
Светланы -- сознание того, что ее удача оплачена чужой бедой. Она входит в
ряды Великих Волшебниц.
Какова цена моих смутных сомнений?
И что в них -- искренняя забота, а что -- маленькая личная корысть? Что
Свет, что Тьма?
-- Эй, друг...
Торговец, рядом с лотком которого я стоял, глядел на меня. Не слишком
зло, но раздраженно.
