-- Нет,-- Света устало покачала головой.-- Не хочу. Нет у меня такого
самомнения. Я одно хочу сказать... может быть мы и впрямь -- Свет. Вот
только... Знаешь, в городе появились в продаже фальшивые елочные игрушки. С
виду они как настоящие, но радости от них никакой.
Короткий анекдот она произнесла совершенно серьезно, и не меняя тона.
Заглянула мне в глаза.
-- Понимаешь?
-- Понимаю.
-- Да, наверное, Темные стали приносить меньше зла,-- сказала
Светлана.-- Эти наши взаимные уступки... доброе дело за злое дело, лицензии
на убийство и исцеление... можно оправдать, верю. Темные приносят меньше
зла, чем раньше, мы не несем зла по определению. А люди?
-- При чем здесь люди?
-- Да все при том же! Мы их защищаем. Самозабвенно и неустанно. Вот
только почему им не становится лучше? Они ведь сами делают работу Тьмы.
Почему? Может быть, мы что-то утратили, Антон? Ту веру, с которой светлые
маги посылали на смерть армии, но и сами шли в первых рядах? Умение не
только защищать, но и радовать? Чего стоят крепкие стены, если это стены
тюрьмы? Люди забыли о настоящей магии, люди не верят в Тьму, но ведь они не
верят и в Свет! Антон, мы солдаты. Да! Но армию любят, лишь если идет
война.
-- Она идет.
-- Кто об этом знает?
-- Мы не совсем солдаты, наверное,-- сказал я. Отступать со своей же
насиженной позиции всегда неприятно, но выхода не было.-- Скорее... гусары.
Трам-пам-пам...
-- Гусары умели улыбаться. А мы -- почти уже нет.
-- Тогда скажи, что надо делать,-- я вдруг понял, что обещавший стать
прекрасным день стремительно катится под откос, в темный и вонючий овраг,
заваленный старым мусором.-- Скажи! Ты великая волшебница, или скоро ей
станешь. Генерал нашей войны. А я простой лейтенант. Отдай мне приказ, и
пусть он будет верен. Скажи, что делать?
Я только теперь заметил, что в гостиной наступила тишина, что слушают
лишь нас. Но было уже все равно.
-- Скажешь -- выйти на улицу, и убивать Темных? Я пойду. Я плохо умею
это делать, но я буду очень, очень стараться! Скажешь -- улыбаться, и
дарить людям добро? Я пойду. Только кто ответит за зло, которому я открою
дорогу? Добро и Зло, Свет и Тьма, да, мы твердим эти слова, стирая их
смысл, вывешиваем как флаги, и оставляем гнить на ветру и дожде. Тогда дай
нам новое слово! Дай нам новые флаги! Скажи -- куда идти, и что делать!
У нее задрожали губы. Я осекся -- но было уже поздно.
Светлана плакала, закрыв лицо руками.
Да что же я делаю?
Или и впрямь -- мы разучились улыбаться даже друг другу?
Пусть я сто раз прав, но...
Что стоит моя правда, если я готов защищать весь мир, но не тех, кто
рядом? Смиряю ненависть, но не дозволяю любовь?
Я вскочил, подхватил Светлану за плечи, поволок из гостиной. Маги
стояли, отводя глаза. Может быть, они видели такие сцены ни раз. Может
быть, они все понимали.
-- Антон.-- Тигренок возникла рядом абсолютно беззвучно, подтолкнула,
отворила какую-то дверь. Глянула на меня -- со смесью укоризны и
неожиданного понимания. И оставила нас вдвоем.
Минуту мы стояли неподвижно, Светлана тихо плакала, зарываясь мне в
плечо, а я ждал. Поздно теперь говорить. Уже все ляпнул, что только мог.
-- Я попробую...
Вот этого я не ожидал. Чего угодно -- обиды, ответного выпада, жалобы...
только не этого.
Светлана отняла ладони от мокрого лица. Встряхнула головой, улыбнулась.
-- Ты прав, Антошка. Совершенно прав. Я пока только жалуюсь и протестую.
Ною, как ребенок, ничего не понимаю. А меня тычут носом в манную кашу,
разрешают потрогать огонь... и ждут, ждут, пока я повзрослею. Значит, это
надо. Я попробую... я дам новые флаги.
-- Света...
-- Ты прав,-- отрезала она.-- Но и я чуть-чуть права. Только не в том,
что распустилась перед ребятами, конечно. Они... как умеют, так и
веселятся. Как умеют, так и сражаются. У нас сегодня выходной, и нельзя его
портить остальным. Договорились?
И я снова почувствовал стену. Невидимую стену, которая всегда будет
стоять между мной и Гесером, между мной и чинами из высшего руководства.
Ту стену, что время возводит между нами. Сегодня я своими руками уложил
в ней несколько рядов холодных хрустальных кирпичей.
-- Прости меня, Света,-- прошептал я.-- Прости.
-- Забудем,-- очень твердо сказала она.-- Давай забудем. Пока еще можем
забывать.
Мы наконец-то огляделись.
-- Кабинет? -- предположила Света.
Книжные шкафы из мореного дуба, тома под темным стеклом. Здоровенный
письменный стол, на нем компьютер.
-- Да.
-- Тигренок ведь живет одна?
-- Не знаю,-- я покачал головой.-- У нас не принято расспрашивать.
-- Похоже, что одна. Во всяком случае, сейчас,-- Светлана достала
платочек, стала осторожно промакивать слезы.-- Хороший у нее дом. Пойдем,
всем ведь не по себе.
Я покачал головой:
-- Да они наверняка почувствовали, что мы не ругаемся.
-- Нет, не могли. Тут барьеры между всеми комнатами, не прощупать.
Глянув сквозь сумрак, и я заметил скрытое в стенах мерцание.
-- Теперь вижу. Ты с каждым днем становишься сильнее.
Светлана улыбнулась, чуть напряженно, но с гордостью. Сказала:
-- Странно. Зачем строить барьеры, если живешь один?
-- А зачем их ставить, когда ты не один? -- спросил я. Вполголоса, чтобы
не требовалось ответа. И Светлана не стала отвечать.
Мы вышли из кабинета обратно в гостиную.
Обстановка была не совсем кладбищенская, но близкая к тому.
То ли Семен, то ли Илья постарались -- в комнате царила пахнущая болотом
сырость. Игнат, стоя в обнимку с Леной, тоскливо взирал на окружающих. Он
предпочитал веселье, во всех его проявлениях, любые ссоры и напряги были
ему как ножом по сердцу. Картежники молча смотрели на одну единственную
карту, лежащую на столе -- под их взглядами та дергалась, извивалась,
меняла масть и достоинство. Надувшаяся Юля о чем-то тихо расспрашивала
Ольгу.
-- Нальете выпить? -- спросила Света, держа меня за руку.-- Не знаете,
что для истеричек лучшее лекарство -- пятьдесят грамм коньяка?
Тигренок, с несчастным видом стоявшая у окна, торопливо пошла к бару.
Она что, нашу ссору на свой счет записала?
Мы со Светой взяли по рюмке коньяка, демонстративно чокнулись и
поцеловались. Я поймал взгляд Ольги: не обрадованный, не опечаленный, а
заинтересованный. И, чуть-чуть, ревнивый. Причем ревность это никак не
связана была с поцелуем.
Мне вдруг стало нехорошо.
Как будто я вышел из лабиринта, где брел долгие дни и месяцы.
Вышел -- чтобы увидеть вход в следующие катакомбы.
Глава 2
Я смог поговорить с Ольгой наедине лишь через два часа. Веселье -- каким
бы натужным оно ни казалось Светлане, уже переместилось во двор. Семен
стоял у мангала, выдавая желающим шашлыки -- те готовились со скоростью,
однозначно намекающей на использование магии. Рядом, в тенечке, стояли два
ящика сухого вина.
Ольга о чем-то дружелюбно болтала с Ильей, у обоих в руках было по
шампуру шашлыка и по стакану с вином. Идиллию прерывать было жалко, но...
-- Оля, надо поговорить,-- сказал я, подходя к ним. Светлана была
полностью увлечена спором с Тигренком -- девушки с жаром обсуждали
традиционный новогодний карнавал Дозора, перескочив на него с жаркой погоды
какой-то прихотливой женской логикой. Самый подходящий момент...
-- Извини, Илья,-- волшебница развела руками.-- Мы еще обсудим, хорошо?
Мне очень интересен твой взгляд на причины развала Союза. Хоть ты и не
прав.
Маг торжествующе улыбнулся, и отошел.
-- Спрашивай, Антон,-- тем же тоном предложила Ольга.
-- Знаешь, о чем спрошу?
-- Догадываюсь.
Я оглянулся. Рядом никого не было. Еще длился тот недолгий миг дачного
пикника, когда хочется есть, хочется пить, и нет тяжести ни в желудке, ни в
голове.
-- Что ждет Светлану?
-- Будущее читать трудно. А будущее великих магов и волшебниц...
-- Не виляй, партнерша,-- я заглянул ей в глаза.-- Не надо. Ведь мы,
все-таки, были вместе? Работали в паре? Еще когда ты была наказана, и
лишена всего... даже этого тела. И наказана справедливо.
У Ольги от лица отхлынула кровь.
-- Что ты знаешь о моей вине?
-- Все.
-- Откуда?
-- Я же все-таки работаю с данными.
-- У тебя не хватит допуска. Случившееся со мной никогда не заносилось в
электронные архивы.
-- Косвенные данные, Оля. Ты видела круги на воде? Камень может давно
лежать на дне, зарасти илом, а круги еще будут идти. Подтачивать откосы,
выносить на берег мусор и пену, переворачивать лодки... если камень был
большой. А он был очень большой. Считай, что я долго стоял на откосе, Оля.
Стоял и смотрел на волны, которые точат берег.
-- Ты блефуешь.
-- Нет. Ольга, что дальше будет со Светой? Какой этап обучения?
Волшебница смотрела на меня, забыв об остывшем шашлыке и полупустом
стакане. И я нанес еще один удар:
-- Ты ведь прошла этот этап?
-- Да,-- кажется, она перестала играть в молчанку.-- Прошла. Но меня
готовили более постепенно.
-- А зачем такая спешка со Светой?
-- Никто не предполагал, что в этом столетии родится еще одна великая
волшебница. Гесеру пришлось импровизировать, перестраиваться на ходу.
-- Тебе потому и вернули прежний облик? Не только из-за хорошей работы?
-- Ты ведь сам все понимаешь! -- глаза Ольги нехорошо блеснули.-- Зачем
пытаешь меня?
-- Ты контролируешь ее подготовку? Исходя из своего опыта?
-- Да. Удовлетворен?
-- Ольга, мы же по одну сторону баррикад,-- прошептал я.
-- Тогда не толкай соратников локтями!
-- Ольга, какова цель? Что не смогла сделать ты? Что должна сделать
Света?
-- Ты...-- она действительно растерялась.-- Антон... так ты блефовал!
Я молчал.
-- Ты ничего не знаешь! Круги по воде... ты не знаешь, куда смотреть,
чтобы их увидеть!
-- Допустим. Но ведь главное я угадал?
Ольга глядела на меня, покусывая губы. Потом покачала головой:
-- Угадал. Прямой вопрос, прямой ответ. Но объяснять я ничего не стану.
Ты не должен знать. Это тебя не касается.
-- Ошибаешься.
-- Никто из нас не желает Свете зла,-- резко сказала Ольга.-- Ясно?
-- Мы и не умеем желать зла. Вот только наше добро порой ничуть не
отличается от зла.
-- Антон, закончим разговор. Я не имею права тебе отвечать. И не надо
портить другим этот нечаянный отдых.
-- Насколько он нечаянный? -- вкрадчиво спросил я.-- Оля?
Она уже собралась, и ее лицо осталось непроницаемым. Слишком
непроницаемым для такого вопроса.
-- Ты и так узнал слишком много,-- голос ее поднялся, обретая былую
властность.
-- Оля, нас никогда не отпускали в отпуск всех разом. Даже на сутки.
Зачем Гесер выгнал Светлых из города?
-- Не всех.
-- Полина Васильевна и Андрей не в счет. Ты прекрасно знаешь, они
кабинетные работники. Москва осталась без единого дозорного!
-- Темные тоже притихли.
-- Ну и что?
-- Антон, хватит.
Я понял, что больше из нее не выдавить ни слова. Кивнул:
-- Хорошо, Оля. Полгода назад мы оказались на равных... пусть случайно.
Сейчас, видимо, нет. Извини. Не мои проблемы, не моя компетенция.
Ольга кивнула. Это было так неожиданно, что я не поверил своим глазам.
-- Ну наконец ты понял...
Она издевается? Или и впрямь решила, что я решил ни во что не
вмешиваться?
-- Я вообще очень смышленый,-- сказал я. Посмотрел на Светлану -- та о
чем-то весело болтала с Толиком.
-- Не сердишься на меня? -- спросила Ольга.
Коснувшись ее ладони, я улыбнулся, и пошел в дом.
Хотелось что-то делать. Так сильно, будто я был джином, выпущенным из
бутылки после тысячелетнего заточения. Все, что угодно -- возводить дворцы,
разрушать города, программировать на Бейсике или вышивать крестиком.
Дверь я распахнул, не касаясь ее -- толкнул через сумрак. Не знаю,
