опустился до подлости. Можно преступить законы общества, нельзя
преступить законы морали -- помнишь?
-- Пока мы все были вместе. Пока у нас был свой кодекс чести. А что
теперь?
-- Ты о Темном Дайвере?
-- О нем в первую очередь... про других мы ничего не знаем. Он
сохранил свой дар в полную силу. Если верить Дибенко...
Вика вздрогнула.
-- Я говорил с ним сегодня. Если он не врет -- Темный Дайвер не
просто сохранил, он преумножил свои способности. Он гоняется за тем
файлом, за которым послал Падлу и Ромку. Он ненавидит Дибенко... и
пытается навредить ему.
-- Так вот почему ты спросил меня о Дибенко...
Я не ответил -- лишь взял ее за руку.
Почему я не увидел ее глаз в глазах Нике? Почему не услышал ее
голоса, не почувствовал тепла ее ладони?
Потому что забываю ее -- настоящую? Не ту, что на экране, не ту, что
в памяти... ту, что делит со мной кров и постель.
Сказки не зря кончаются свадьбой. Впрочем, иногда после свадьбы
прилетает дракон. Большой, злобный, огнедышащий... любитель похищать
чужих невест. Вот тогда у сказки есть маленький шанс продлиться
подольше.
Неужели надо специально выращивать этого тупого дракона, если не
хочешь, чтобы сказка кончилась слишком быстро?
Ненавижу драконов... и тех, кто их растит.
-- Я не Темный Дайвер, Леня... Я не Темный Дайвер.
-- Вика...
На миг мне показалось, что она готова заплакать. Я привлек ее к себе,
обнял сильнее, провел ладонью по лицу. Лицо было сухим... не умеет она
плакать. Я не учил этому нарисованную Вику, а живая разучилась сама.
-- Мне не нужно оружие третьего поколения... я не собираюсь никого
убивать. Ни в жизни, ни в глубине...
-- Там не оружие, в этом файле...
-- А что там?
Я по-прежнему баюкал прижавшуюся ко мне Вику. У меня не хватит рук,
чтобы обнять всех, кто нуждается в утешении. У меня не хватит сил
вытащить всех, кто тонет. У меня не хватит жизни, чтобы прожить ее так,
как я хочу.
Делай что можешь, и будь что будет.
-- Там не смерть, Вика... Там жизнь. Но я не знаю, нужна ли она
глубине -- такая жизнь...
Я рассказал ей все. Все, начиная с того момента, когда я нажал на
спуск, уже догадываясь, что стреляю в нее. Догадываясь -- и все же
стреляя.
Храм, где каждый из нас впечатан в стену...
Визит Дибенко...
Приезд ребят...
Письмо с файлом...
"Искусственная натура"...
-- Эта новая жизнь уже убивает... -- прошептала Вика. -- Еще не
обретя полную силу.
-- Убивает не она...
-- Не важно, кто нажал на спуск. Наемный охранник, знающий, чем
стреляет; восторженный паренек, не понимающий, что творит... Она уже
убивает, эта вторая натура. Цепляется за жизнь, за место под
нарисованным солнцем. Пока -- нашими руками.
-- Им не выйти в реальный мир. Никогда. Ни Императору из игры, ни
электронным симбионтам...
-- Зато мы можем уйти туда насовсем. И никаких дайверов не хватит,
чтобы спасти каждого.
-- Никто и не станет просить его спасать. Вот что страшно... -- Я
перевел дыхание и сказал, будто прыгая в воду: -- Я уйду из Диптауна.
Мне хватит сил, Вика...
-- Нет, ты не уйдешь. -- Она подняла голову и улыбнулась. Слабо, но
все-таки улыбнулась: -- Чего придумал... бежать?
-- Что я могу сделать?
-- Ты дайвер!
-- Я никто!
-- Ты дайвер! Пока ты можешь смотреть на мир без розовых очков, пока
способен уйти и вернуться, пока готов ввязаться в бой -- ты дайвер! Вот
что главное, Леня! Объективность, свобода и отвага. А вовсе не умение
видеть дыры в программах или ломать их...
-- Ты забыла совесть, Вика...
-- А совесть тут ни при чем. Ее нет -- человек остается дайвером.
Только Темным.
-- Он не потерял своих способностей.
-- Значит, и ты можешь их найти. Ты ведь прошел мост!
-- Это... это другое.
-- Уверен? Помнишь, мы смеялись с тобой над твоими фантазиями... как
тебе пригрезилось, что ты вошел в виртуальность с отключенной телефонной
линии... что поехал меня встречать... Но что было сном, а что явью,
Леня? Когда на самом деле тебе отключили линию? Ты же мог, ты
действительно мог то, что никому не подвластно! Пройти сквозь стены,
рассмеяться в ответ на пули, дотянуться до любого уголка сети. Это было!
Мы целовались, взлетев в небо над Диптауном, -- ты помнишь?
-- Неудачник ушел и унес все, что дал мне...
-- Все ли? Мост, Леня! Мост! Ты же начал проходить его во сне,
помнишь? Два, три раза?
-- Больше, Вика. Я просто не говорил тебе... каждый случай.
-- Почему? -- Она чуть отстранилась.
-- Ну... чтобы ты не поняла, что со мной происходит.
-- Ты думаешь, я могла этого не понять? -- она лишь покачала головой.
-- Не говорить -- да. Но не понять?
-- Прости.
-- Не за что. Но ты шел этим мостом, Леонид. Без всякой сети, без
компьютера и модема...
-- Ты же сама давала другое объяснение.
-- Мало ли, что я могу сказать...
Она замолчала.
-- Я не знаю, что мне делать... -- сказал я тихонько, будто жалуясь.
-- Думай. Ты дайвер. И скажи... -- Вика вдруг замялась. Немного
отстранилась от меня, посмотрела строго и испытующе.
-- Что?
-- Когда ты заподозрил, что Нике -- дайвер?
-- После того, как Нике не отстала от нас на тросе.
-- Да... я поторопилась. А когда подумал, что Нике -- это я?
-- В самом конце. Уже после дворца.
-- Значит, когда ты говорил Нике, что она тебе нравится, ты еще не
знал, что это я?
-- Ну это же была ты!
-- Но ты этого не знал?
Ну вот. Проблема.
-- Чувствовал... -- Я улыбнулся. -- Вика, наверное, я просто
чувствовал, что это ты. Знаешь... как в сказке принц находит принцессу
среди сотни девушек, закрывших лицо...
Я могу сейчас сказать много красивых слов.
Так много, что сам поверю -- чувствовал, догадывался, знал...
Я надену красивую маску, сродни тем, что надевал в Диптауне. Я
уговорю Вику поверить -- она хорошо чувствует ложь, но ей захочется
поверить. Моя ложь не станет стеной -- наоборот, мостом. За мной нет
никакой вины... не может быть виной комплимент, даже по самой
пуританской морали. А Вика далеко не пуританка.
Я просто чуть-чуть совру.
-- Ничего я не чувствовал, если честно, -- сказал я. -- А если и
чувствовал, то совершенно неосознанно. Просто мне понравилась Нике.
Симпатичная, боевая девчонка.
Совершенно не представляю, как Вика отреагирует. Раньше -- догадался
бы легко. Сейчас -- не знаю.
-- Она мне самой понравилась. -- Вика улыбнулась. -- После Мадам --
самая приятная личность. Мне даже захотелось пойти работать в этот
дурацкий "Лабиринт Смерти".
-- А как же реальный мир?
-- Тогда -- подрабатывать...
-- Не надо. Хватит в нашей семье одного ненормального, не
выбирающегося из глубины.
-- Леонид...
Я посмотрел Вике в глаза.
-- Найди Темного Дайвера. Найди и поговори. Выясни, чего он хочет.
-- Он найдет меня сам, Вика. Я ведь пустил дезу, что Дибенко нанял
меня убить Темного Дайвера.
-- И дезинформация стала реальностью... Леонид, ты ведь не
собираешься этого делать?
-- Нет. Наверное -- нет.
-- Вот про "наверное" -- забудь. Тот паренек мог не знать, что
творит, когда стрелял. Ты -- будешь знать. И будешь помнить, всегда.
Она была сейчас очень серьезной, моя Вика.
-- Он уже стрелял в нас, Вика.
-- В ответ на ваши выстрелы.
-- Не важно. Он ворвался в чужой дом.
-- Он все-таки хотел диалога!
-- Вика, у него есть оружие третьего поколения.
-- Это только слова Дибенко. Темный Дайвер мог блефовать, мог
угрожать. Но разве он кого-то убил?
-- Когда он убьет, Вика, я тоже это буду помнить всю жизнь. И не
знаю, что будет для меня больнее: знать, что убил я, или что убили моего
друга.
-- Леонид... -- Она вздохнула. Снова прижалась ко мне. -- Ну Леня,
Леня...
Почему я как каменный?
Я хочу отомстить?
Или не готов простить?
Или, вот ведь что самое страшное, завидую тому из нас, кто сохранил в
полной мере всю свою силу? Сохранил -- и отбросил все те правила, нормы,
что всегда опутывали дайверов.
Может быть, я и этому завидую?
Этой лихой бесшабашной свободе, с которой Темный Дайвер преследует
Дибенко, заставляя скрываться создателя самой глубины? Веселому азарту,
с которым он вошел в дом Чингиза, принуждая нас к разговору, легкости, с
которой нажал на спуск -- не на игровом полигоне "Лабиринта", а в
обычном мире Диптауна?
Я не знаю, кто и почему назвал его Темным Дайвером. Может быть,
прозвище заслуженное. Если он так назвал сам себя -- это еще хуже. Это
позиция.
-- Не делай необратимого, Леня!
-- Знаю.
-- Никогда не делай необратимого. Одно слово "ненавижу" не искупит
десять слов "люблю". А одну смерть...
-- Знаю, но одна смерть уже случилась!
Я замолк, услышав собственный голос. Хочу отомстить, или не могу
простить? Вот в чем вопрос.
-- Вика...
Ее лицо все-таки стало мокрым, я ощутил соль на губах.
-- Вика, я попробую. Я действительно попробую.
-- Ты -- дайвер, Леня... помни это...
-- Я...
Руки вдруг стали горячими.
А слова просто ненужными.
-- Я не дайвер, Вика... сейчас и здесь.
-- Ты черт знает сколько не спал... -- Она улыбнулась. -- Уверен?
Я кивнул.
-- Уверен. Этой ночью я не хочу смотреть на звезды. И говорить о
врагах -- тоже.
Вика кивнула. И я увидел, как сквозь слезы проступила ее улыбка:
-- Ладно... звезды подождут. Я их попрошу. А врагов и спрашивать не
станем.
10
Проснуться утром -- это хорошо.
Именно утром, не к полудню, когда бьет сквозь шторы резкий солнечный
свет, шумят машины, визгливо кричат дети, а голова с самого утра не
отдохнувшая, а усталая.
Встать в восемь утра... для обитателя Диптауна это почти подвиг.
Вика поднялась раньше. Я слышал, как она ходит по кухне, что-то
негромко напевая, как бормочет включенный телевизор. И пахнет чем-то
вкусным. И можно понежиться в кровати, не вспоминая ни о какой глубине,
о мелких и крупных дрязгах, о ненужных подвигах, о хитрых интригах
виртуального мира... интригах, которым место в мусорной корзине, которые
успеют пожухнуть к вечеру и рассыпаться в прах на следующий же день.
Ритм... бешеный ритм Диптауна. Я люблю его. Но иногда так хочется
забыть о жестяном ящике, набитом микросхемами, не открывать волшебные
ворота в огромный и пленительный мир. Побыть в обычной комнате, где
отстают у потолка обои, где скрипит рассохшийся паркет, тянет холодком
из форточки... где женщина, которую любишь, напевает на кухне, готовя
завтрак для тебя, лоботряса...
-- Ленька, внимание...
Когда Вика появилась с подносом в руках, я оторопел.
-- Я тебя хоть раз поила кофе в постели?
-- Нет, -- честно сказал я.
-- Исправим упущение.
...Это только в фильмах красиво выглядит. Или у них там кровати
другой системы. И пищеводы иначе устроены. Пить полулежа -- это еще
ничего, а вот есть -- совсем другой коленкор. Континентальный завтрак --
дело хорошее, но тосты имеют обыкновение крошиться, причем не на поднос,
а на постель. Яйца всмятку -- и те плохо бьются о поднос, когда тот
лежит на толстом одеяле, а под одеялом собственный мягкий живот.
-- Можешь честно хвастаться друзьям, что жена приносит тебе завтрак в
постель, -- сказала Вика. -- Только не уточняй, как часто. Ладно?
-- Ладно.
И все равно мне безумно приятно. Пусть даже я предпочитаю завтракать
сидя, умывшись и почистив зубы.
-- Вика, -- отхлебывая кофе, спросил я. -- Как у тебя планы на
сегодня?
-- Работать. Я позвонила, что немного задержусь... но именно немного.
-- Ты можешь сегодня забыть про работу? Давай куда-нибудь сходим. В
