поросенка" с этой стороны. Идем по тропинке, помаленьку отхлебывая из
бокалов.
- Тебе нравится перцовка? - мимоходом спрашиваю у оборотня.
- Да.
Сухо и без малейших комментариев. Хотел бы я знать, Роман, кто ты на
самом деле.
Но это невозможно. Виртуальность жестока к неосторожным.
Выходим к реке. Крутой обрыв, схваченный цепким покровом низкого
кустарника. Очень сильный ветер, я щурюсь. Небо затянуто тучами. Река не
то чтобы горная, но порожистая и быстрая. Вдали вьется стая каких-то
крупных птиц - не знаю, каких именно, они никогда не подлетают близко. Над
обрывом - столик, на нем стоят бутылки джина, тоника и "Абсолют-пеппера".
Еще никелированный термос, в нем, я знаю, глинтвейн. Вкусный, с корицей,
ванилью, мускатным орехом, перцем, кориандром. Рядом три плетеных стула.
Садимся рядом, смотрим на реку.
Красиво.
Белая пена на камнях, холодный ветер, полный бокал в руке, сизые
тучи, клубящиеся над головой. Завтра наверняка пойдет снег. Но в
виртуальности не бывает "завтра".
- Хотел бы я знать, - делаю глоток, - откуда взята эта река.
- Места красивее не видал я в своей жизни... - странным тоном
произносит оборотень.
Вот так всегда. У каждого свои ассоциации и аналогии. Для Романа,
явно, этот пейзаж что-то означает. Для меня - просто красивое место.
- Ты здесь бывал?
- В какой-то мере.
Интересно.
- Что это за птицы, Роман?
- Гарпии, - не глядя отвечает он. Хлоп - и его стакан пуст.
Но он все равно не пьянеет.
Как я ненавижу тайну, которая окружает нас. Мы боимся друг друга. Мы
боимся всего.
- А погода приятная, - бросаю наугад.
- Снежное нынче лето... - говорит оборотень. И смотрит на меня с
иронией. Он узнает эту местность. Она отзывается чем-то в его душе.
Мне не дано узнать, чем именно.
Наливаю себе глинтвейна в тяжелую керамическую чашу. Вдыхаю аромат.
Снежное лето? Пускай. Нет ничего лучше плохой погоды.
- Леня, ты куришь травку? - Роман протягивает мне портсигар.
- Нет.
Наверное, он и впрямь алкоголик и наркоман...
- Говорят, куда безвреднее алкоголя и табака.
- Говорят, что в Москве кур доят.
Роман колеблется, но закуривает.
Блин. Надины доводы начинают казаться мне не такими уж безумными.
Я пью глинтвейн, Роман курит анашу. Минуты через две щелчком
отправляет недокуренную сигарету вниз и говорит:
- Детская забава. Плесни мне вина.
- Это глинтвейн.
- Какая, фиг, разница...
Теперь мы оба потягиваем горячее вино с пряностями. Роман кивает:
- Рулез!
Я согласно киваю. "Рулез" - это что-то хорошее. Холодное пиво,
компьютер седьмого поколения, юная красавица, удачно обезвреженный
вирус... глинтвейн.
Сидим над обрывом и нам хорошо.
- Что было в том яблочке?
- Новое лекарство от простуды. Очень эффективное.
Роман хмурится.
- Это стоит шесть тысяч?
- Это стоит сто.
- А... - Роман меняется в лице.
- Давай дождемся покупателя.
Оборотень кивает:
- Твоя операция, тебе решать.
Покупатель появляется минут через десять, когда я уже начинаю
беспокоиться. Я знал его лишь под кличкой "Тертый", а он меня - под
прозвищем "Стрелок". Покупатель опрятен и неприметен, простой костюм,
незапоминающееся лицо. Молодой парень с дипломатом в руке.
- Добрый вечер, Стрелок! - говорит он мне. Голос излишне ровен -
Тертый общается через программу-переводчик.
- Доброе утро, - поглядывая на часы отвечаю я. Это взаимная игра.
Выяснить индивидуальное время дайвера, определить, в каком часовом поясе
тот проживает - уже немало.
- Как я ценю ваш юмор... - Тертый садится на третий стул,
вопросительно смотрит на меня: - Урожай созрел?
- Тяжелые вышли яблочки, - я достаю дискету, кладу на стол. - Честно
говоря, я ожидал большей благодарности за подобный труд..
- Мы ведь условились? Шесть тысяч долларов.
Развожу руками.
- По вашим словам, большего оно и не стоило.
- Вы считаете иначе?
- Понимаете, господин Шеллербах...
"Тертый" вздрагивает.
- Вы ошиблись как минимум, на порядок. Простуда - это мелочь,
конечно... но кому нравится валяться в постели с температурой и сопливым
носом?
- Мне - не нравится, - Шеллербах-Тертый меняется в лице. Теперь это
пожилой мужчина с волевой, но нервной физиономией. - Однако я полагал, что
слово дайвера - свято.
- Не отрицаю. Я отдаю вам файл, - щелчком отправляю дискету через
стол. - Но в следующий раз ни один дайвер не пошевелит ради вас пальцем.
Вы нарушаете нашу этику, господин Шеллербах. Труд оплачивается в меру его
сложности.
Шеллербах берет дискету и замирает. Я пью глинтвейн, наблюдая за ним.
Оборотень молчит. Это моя операция.
Наконец Шеллербах скачал файл, и взгляд его приобретает
осмысленность.
- Итак? - спрашиваю я.
- Пятьдесят, - говорит Тертый.
- Каждому?
Он молчит - очень, очень долго. Это деньги. Живые, полнокровные,
необлагаемые налогами, пришедшие ниоткуда и ушедшие никуда.
- Ваш счет.
Я протягиваю ему бумажку, на ней - номер счета в Швейцарии.
- Отрицательные проценты... вы очень осторожны, господин дайвер...
- Иного выхода нет, Петер...
Он сдается. Я знаю его настоящее имя, он мое - нет. Банк не выдаст
меня никогда. Даже если международный трибунал заявит, что я людоед и
виновен в геноциде.
За это и платятся отрицательные проценты со счета.
За полную безопасность.
- Пятьдесят каждому. Я делаю жест доброй воли, господин дайвер!
- Прекрасно.
Несколько секунд - и на мой счет перетекают сто тысяч долларов. Это
много. Это очень много.
Годы спокойной жизни в виртуальности.
- Вы согласитесь на дальнейшее сотрудничество?
Достаю свою чековую книжку, с удовольствием разглядываю цифру. Потом
выписываю чек на пятьдесят тысяч и отдаю оборотню.
- Вполне возможно.
- А на постоянный контракт?
- Нет.
- Чего вы так боитесь, дайвер? - во взгляде Шеллербаха любопытство.
Чего я боюсь?
- Имени, Питер. Настоящая свобода - это всегда тайна.
- Я понимаю, - соглашается Шеллербах. Косится на Романа: - Вы тоже
дайвер? Или просто ходячий набор вирусов?
- Дайвер, - говорит Роман.
- Что ж... удачи вам, господа... - Шеллербах отходит на шаг.
Останавливается: - Скажите... как это - быть дайвером?
- Очень просто, - отвечает Роман. - Надо знать, что все вокруг -
игра. Фантазия.
Шеллербах кивает, разводит руками.
- Не получается, увы...
Он уходит по тропинке, мы смотрим ему вслед. Потом я наполняю наши
бокалы.
- За удачу!
Роман явно еще не оценил масштабов случившегося. Молчит, крутит в
руках бокал:
- Леня, скажи, ты счастлив?
- Конечно.
- Большие деньги... - он разглядывает чек, потом решительно поднимает
бокал: - За удачу!
- За нее, - соглашаюсь я.
- Ты не исчезнешь из глубины?
- Нет.
Роман кивает, с явным облегчением. Отпивает вина, говорит:
- Знаешь, с тобой интересно работать. Ты... необычный.
На миг мне кажется, что мы подходим к той небывалой грани, когда
дайверы открываются друг другу.
- Аналогично, Рома.
Оборотень встает. Резко, порывисто.
- Мне пора... ко мне пришли...
Он растворяется в воздухе, бокал падает на пол, катится, звеня и
подпрыгивая.
- Удачи тебе, Роман, - говорю я в пустоту.
Одиночество - изнанка свободы.
У меня не может быть друга.
- Счет! - зло говорю я в пустоту. - Счет, живо!
001
Самое обидное, что мне не хочется спать. Слишком удачный день,
наверное.
Возвращаюсь в ресторан. Часть народа сменилась, компания американцев
по-прежнему хохочет над своими шутками.
Надо прогуляться.
Выбираюсь из "Трех поросят", секунду колеблюсь - не поймать ли такси?
- потом иду пешком. Потихоньку сворачиваю с центральных улиц, подхожу к
русским конференц-кварталам.
Это одно из самых интересных мест в виртуальности, на мой взгляд.
Место, где можно просто поговорить.
О чем угодно.
Длинные ряды зданий, каждое в своем стиле, между ними - скверики и
площади, заполненные народом или пустые. Разглядываю затейливые таблички.
Часть понятна сразу, некоторые нарочито туманны.
"Анекдоты".
"Разговоры ни о чем".
"Сексуальные приключения".
"Странное место".
"Овес растет!"
"Книги".
"Боевые искусства".
Сюда приходят пообщаться на конкретные темы. Это - отголоски
до-виртуальной эпохи. Дальше пойдут более солидные клубы, где можно
получить консультацию по техническим вопросам, поспорить о программном
обеспечении или даже купить по дешевке ворованные программы. Но мне это
малоинтересно.
Сворачиваю в скверик, над воротами которого табличка "Анекдоты".
Здесь всегда многолюдно, шумно и бестолково. Скверик похож на парк
культуры шестидесятых годов. В уголке тихо играет маленький оркестрик -
явно ненастоящий, на скамеечках сидят, пьют пиво, болтают между собой
люди. Присаживаюсь в сторонке.
На маленькую деревянную эстраду поднимается парень в джинсах и
белоснежной рубашке. Парень совершенно безликий. На него лениво
поглядывают.
- Штирлиц вышел из дома... - начинает парень.
Девчонка рядом со мной свистит и запускает в парня пивной бутылкой. Я
ее вполне понимаю. Девяносто процентов анекдотов, которые здесь
рассказывают - старье. Это клуб, который обожают новички в
виртуальности... не понимающие еще той истины, что ничто не ново под
луной. Стоит побыть здесь полчаса, чтобы поверить - Каин убил Авеля именно
за то, что тот любил рассказывать бородатые анекдоты.
Паренек, под свист и выкрики, все-таки рассказывает анекдот и,
затравленно озираясь, сбегает с трибуны. Кто-то ему одиноко аплодирует.
Надо же...
Оглядываюсь в поисках бара. Он далеко, на другом конце сквера.
Девчонка молча протягивает мне бутылку пива.
- Спасибо... - делаю глоток. Холодный "Хайникен" сразу улучшает
настроение.
На трибуну поднимается еще один парень. Гораздо более индивидуальный,
почему-то напоминающий прибалтийца. У него плутоватое выражение, и я
настораживаюсь. Парень косится на маленькую будочку в углу сцены.
- Господа! - выкрикивает он. Действительно прибалт, если это не мое
подсознание домыслило акцент. - Фирма "Литокомп" имеет честь предложить по
самым низким ценам...
Ага. Все понятно.
Я тоже смотрю на будочку - укрытие модератора. В каждом клубе есть
человек, наблюдающий за порядком и за соответствием разговоров разрешенной
теме. Вопрос лишь в том, на месте модератор, или отреагирует позднее...
На месте.
Дверца будочки открывается, и оттуда лениво выходит кряжистый мужик с
огромным, жутковато выглядящим устройством в руках. Прибалт замечает его и
начинает тараторить:
- ...винчестеры "Квантум лайтинг", "Вестерн диджитал"...
- Не по теме! - лениво, но с глухой злобой говорит модератор и
вскидывает оружие. Присутствующие затихают, наслаждаясь зрелищем.
Ствол дергается, и в сторону торговца со свистом летит алый,
светящийся, крестообразный предмет. Прибалт пытается пригнуться, но это
бесполезно. Модераторы не промахиваются. На рубашке торговца расплывается
огненный крест, или, как принято говорить, "плюс". Три таких плюса - и
вход в клуб "Анекдоты" будет для него закрыт навсегда.
Толпа одобрительно хохочет.
- А может, это анекдот так начинался? - выкрикивает кто-то с места.
