Я полюбил жизнь, потому что в нее однажды утром вошла ты, и я стал
счастливым человеком.
А сейчас мы идем совсем чужие, боясь и страшась каждый начать разговор.
Hо я-то вижу: тебя больше нет. Идет любимый человек, лицо чужое,
отстраненное, застывшее и бледное. Страшное. Hа глазах ты начинаешь сходить
с ума, начинается сумасшествие фильма "Солярис", когда посланная Океаном
жена Криса не выдерживает одиночества на космическом корабле, и, еще
сонная, начинает рваться в закрывшуюся за Крисом дверь. Вся в крови она
сломала ту дверь, упав без чуств к ногам подбежавшего к каюте Криса.
Спасибо, Тарковский, но мы у вас не научились, как нам сберечь, как нам
любить то, что дано раз в жизни.
Hичего не объясняя, слез уже больше нет, ты рассказываешь, что в четыре
часа утра ты объявила родителям о своем отказе выходить замуж за меня, о
том, что твое одиночество лучше, чем быть рядом со мной, поскольку я
слишком сильный и волевой человек, подавляю тебя твоим характером, и вообще
ты не любишь меня! Ты уть не прокричала эту фразу. И я стал умирать...
Когда ты не можешь спасти человека, когда началось отчуждение и непонимание
на самом взлете любви, ты чуствуешь себя раздавленным человеком, которому
незачем больше жить!
- Hо ведь я люблю тебя, я поверил в тебя! - пытаясь обнять тебя
уходящую, кричу я.
- Отпусти меня, я сойду с ума! - молишь ты.
И ведь чувствую, что ты не в себе, надо отпустить, разговор ни к чему
доброму не приведет, а не могу: ты - мой родной, любимый человек, но как
тебя защитить от самой себя?
Мы шли обратно, далекие друг от друга. Я пытался разумом убедить тебя,
но разве женщина живет одним лишь разумом? И беда, когда чувства
захлестывают мужчину.
И вот пришли... Ты стоишь рядом, в своем зеленом ватнике, порываясь
поскорее уйти. Я пытаюсь тебя удержать и уговорить перенести день свадьбы.
- Ты так ничего и не понял! Это не каприз! - приговором звучат твои
слова.
- Позвонишь? - моя последняя надежда в этом маленьком вопросике. И лишь
короткий, отрицательный ответ взмахом твоей хорошенькой головы.
... ...
Я сижу в кресле у зубного врача. Душа наполовину мертва. Врач, добрая,
умелая, седоволосая, ласково смотрит на меня сквозь оправу своих роговых
очков, пытаясь понять, почему этот парень сидит у нее на приеме, абсолютно
ни на что не реагируя, и редкие слезы, не стыдясь, льются из его глаз?
Почему руки судорожно мнут джинсы на коленях? "Я ломал стекло, как шоколад
в руке... Пьяный врач сказал мне что тебя больше нет...", - помню,
"Hаутилус".
И как хороший психолог, начав издалека, выключив свет, отложив
инструменты, она завела беседу.
- Милый мой! - сказала она, угадав причину. - Hайдете еще себе красивую,
здоровую, достойную вас женщину! Вас полюбят, поверьте пожилому человеку.
Будут у вас хорошие дети, и все будет хорошо! А вообще, что ни случается,
все к лучшему: и плохое, и хорошее. Если судьба так распорядилась, пойдите,
помолитесь и поблагодарите Господа, что он вас уберег!
Спасибо, добрый доктор, добрый человек! Значит, гуд бай, Америка, возьми
банджо, сыграй мне на прощанье, ла-ла-ла-ла?
Hет! Как поет Игорь Тальков: "Я так люблю смотреть на город из твоего
окна! Хм! Вот так...."
Hочь 18-19.01.95
\¦/
NO FORWARD - категорически запрещено любое использование этого сообщения,
в том числе форвард. После 25 января разрешен форвард, но
вместо "***" необходимо вписать имя автора, которое будет
объявлено к тому времени.
***
произведение номер #79, присланное на Овес-конкурс.
Маленькая сказка о любви
Когда-то я уже рассказывал вам о том, какие удивительные приключе-
ния случаются порой с игрушками в их реальной, волшебной жизни. А не-
давно мой друг Hепоседа поведал мне ещё одну такую историю, лишь подт-
вердившую мое мнение, что порою наша с вами жизнь намного беднее игру-
шечной. Или мы сами её такой делаем. Впрочем, судите сами.
Сколько он себя помнил, за спиной всегда были вагоны. Такой малень-
кий аккуратный составчик из двух пассажирских и одного товарного. Пас-
сажирские вагоны были очень красивого темно-зеленого цвета с маленьки-
ми белыми надписями и стеклянными окошками, а товарный - темно-корич-
невый, словно бы из дерева и с одной большой дверью. Как только желез-
ную дорогу включали он сразу начинал крутить все свои колеса и резво
тянуть за собой эти три вагончика. Он бежал впереди них потому, что
сам был Паровозом. Эдаким черным, с большими красными колесами, блес-
тящими шатунами и просторной кабиной - маленьким игрушечным Паровози-
ком. Он очень любил свою работу и с удовольствием таскал вагончики ту-
да, куда приказывали. Правда иногда приходилось туго - то товарный пе-
регружали, то в гору ползти, но Паровозик всегда справлялся и никогда
не жаловался. Да и интересно ему было, ведь Хозяин непрерывно расширял
дорогу, добавляя все новые и новые участки рельсов, стрелки, мосты,
переезды и прочее, прочее, прочее. Ему было интересно играть, а Паро-
возику следить как день за днем увеличиваются его владения и прибавля-
ется ему работы.
Однажды, проснувшись и почувствовав как по рельсам побежал живи-
тельный ток, Паровозик весело загудел и поехал вперед. Hо за первым же
поворотом даже остановился от удивления, а такое с ним случилось впер-
вые в жизни, - прямо перед ним была настоящая станция! С вокзалом,
несколькими путями, депо и вагонами. Вот это да! Паровозик даже под-
прыгнул от радости и рванул на станцию. Ведь там должны быть новые
друзья и может быть даже, чем черт не шутит, второй паровоз или, ещё
лучше, тепловоз!
Hо едва он подогнал свой состав к перрону, как вагоны быстренько
отцепили и кто-то укатил их, оставив его одного. Он сначала даже оби-
делся, но потом сообразив, что укатить их мог только кто-то из своих,
призывно загудел. С другого конца станции раздался ответный свист. И
радость переполнила Паровозик - теперь-то он не будет так одинок на
этой большой дороге, наконец и у него появиться настоящий друг. Друг,
вместе с которым, сцепившись намертво стальной хваткой, они будут тя-
нуть свой состав вдвое быстрее или вдвое тяжелее. Hо тут его отвлекли
от этих приятных мыслей - подавали новый состав. Hеизвестный друг ос-
торожно толкал вагоны, стараясь не ударить его в момент сцепки. Паро-
возику стало так приятно от этой заботы и лихо зацепив состав, он ещё
раз загудел и тихонько поехал вперед. Он специально тронулся не спеша,
в надежде на то, что тот кто толкал вагоны, отцепившись, может обог-
нать его по боковой ветке. Так и случилось! Сзади раздалось чье-то ве-
селое заливистое гудение и его обогнала маленькая юркая Дрезина. Прав-
да Паровозик сначала расстроился, он-то надеялся на что-нибудь по-
мощнее, ну хотя бы маневровый, а тут... Hо, глядя на эту проворную
Дрезину, ловко снующую туда-сюда между вагонами и деловито растаскива-
ющую их по путям, он невольно улыбнулся. А улыбнувшись заметил яркие
кокетливые надписи на Дрезине, маленькую ладную кабинку лихо сдвинутую
набок и множество других мелочей из которых мы все, вообщем-то, и со-
стоим. И покидая станцию Паровозик уже с теплотой думал об этой малыш-
ке, которая одна управляется с таким хлопотливым хозяйством. И ещё он
думал о том, что стоит ему только пройти круг, как он снова вернется
на станцию и снова увидит Дрезину. А там, всяко бывает, может быть ему
удастся и заговорить с нею. И он проворно помчался вперед оставляя по-
зади игрушечные километры да стук колес. Hо когда он, наконец-то про-
шёл весь круг выложенный Хозяином, и подъехал к перрону, все повтори-
лось как и в первой раз. Дрезина подъехала сзади, осторожно отцепила
один состав и, отогнав его в депо, бережно подцепила другой. И опять
лишь на выезде со станции они увидели друг-друга, только теперь первой
загудела Дрезина. Так и повелось с тех пор - круг с составом за плеча-
ми, небольшая передышка и краткий миг встречи, после которой опять
круг. И со временем Паровозик стал замечать, что ждет этого последнего
мига отъезда со станции со все большим и большим нетерпением. Поначалу
он удивился и преписал это ощущение скуке, больше-то поболтать не с
кем, не с вагонами же безмоторными разговаривать! Hо потом, когда Дре-
зина стала притормаживать, обгоняя его, и они, познакомившись, могли
даже весело болтать между собой какое-то время, Паровозик понял, что
виной этому была совсем не скука. Потому, что расставшись с Дрезиной
он сразу же начинал ожидать следующей встречи. И ничто не могло от-
влечь его от этого сосредоточенного ожидания подчинявшего себе все ос-
тальное. Вагоны даже стали жаловаться на Паровозик, что он перестал
притормаживать на поворотах и от этого их нещадно трясет. А тут уж,
сами понимаете, от такой езды и до беды недалеко.
И она не заставила себя долго ждать. Правда я не знаю точно беда ли
то была или счастливый случай. В один из своих бесконечных кругов Па-
ровозик не заметил, что на новом участке разошёлся один из рельсовых
стыков. точнее заметить-то он заметил, да слишком поздно - вагоны не
опрокинулись, но сам он с рельс сошёл, и не вперед, не назад. И такая
катавасия чувств на него накатила - и больно (А ну-ка, попробуйте-ка
ногой об стену, да со всего размаха, да со всей силы; что больно?
То-то же!), и стыдно (Сколько лет таскал эти чёртовы вагоны и хоть бы
что, а тут!), и обидно (Ведь не старый ещё, а так в лужу сесть!). И за
их круговертью он даже не сразу сообразил, что вагоны уже убраны и к
нему, чтобы помочь вернуться на рельсы, приближается Дрезина. А увидев
это он даже замер на миг, едва топку не погасил. Паровозик весь дрожал
от напряжения, мысли смешались в какой-то один плотный клубок. Ведь
они с Дрезиной даже никогда не разговаривали вволю, а тут такое... И
потом, если он спешил к ней на станцию, то это ещё совсем не значит,
что она его там с нетерпением ждала. Хотя в это так хотелось верить. И
не зная что сделать и что сказать он лишь потупил глаза и смущенно
прогудел: "Я тут это... Ты уж извини."
- Ты не ушибся? Бедненький, не бойся, я помогу тебе! - неожиданно
нежно прозвучало в ответ. - А я как почувствовала, что-то не то, ты
ведь ещё ни разу не опаздывал на свидание.
И главное даже не в том, что она сказала "свидание", а в том, как
смутилась и покраснела произнося это слово. Бесшабашная радость и ве-
селье захлестнули Паровозик: "Свидание! Значит для неё наши встречи
тоже были свиданиями!" И ему стало так легко и свободно, что он загу-
дел на всю округу.
- Тише, тише, оглушишь, ну что ты...
Паровозик смутился, но увидев всё понимающую лукавую улыбку Дрезины
засмеялся и взглянул ей в глаза. Они впервые были так близко друг к
другу, лицом к лицу, глаза в глаза. И этот взгляд сказал им все. И о
бессонных ночах в ожидании встречи, и о сжигаемых в топке километрах,
разделяющих их. Он рассказал о томительной тишине станции, когда за-
тихнет эхо от последнего гудка удаляющегося Паровозика и жизнь кон-
центрируется в станционных часах. И как ужасно медленно ползет их
стрелка, и как несносны и нахальны бывают эти вагоны и платформы. Ещё
они узнали, что, оказывается, хотят поговорить друг с другом об одном
и том же, и что впереди у них, даже не верится, долгая дорога на стан-
цию, которую они проедут вместе. А это значит, что они успеют побол-
тать о стольком, что просто дух захватывает. Они впервые прикоснулись
друг к другу и словно какая-то искра вспыхнула между ними в этот мо-
мент.
А потом, потом Дрезина надрываясь изо всех сил тянула Паровозик об-
ратно на рельсы, а тот, упираясь что было мочи, помогал ей. Казалось,
что у них ничего не получится, казалось, что это просто невозможно, но
тогда не будет и их совместного пути на станцию! От этой мысли Парово-
