появился черный лес, гораздо более черный, чем тот, который был здесь
ранее. Появился пруд с полыньей, в которую только что нырял Иван. Все
было как раньше. Почти все. Hе было на небе луны и не было больше той,
прежней тишины.
С севера доносился тяжелый гул. Звук рос, превращаясь в яростный рев,
рвущий перепонки. Послышался хруст разрываемых деревьев, перемалываемых
бушующим смерчем. Гигантская воронка росла, взметаясь выше и выше,
пожирая все попавшееся на пути. А Иван танцевал.
12-13 декабря 1997.
KONKURS-2 2:5020/620.26 09 Dec 97 18:51:00
\¦/
NO FORWARD - категорически запрещено любое использование этого сообщения,
в том числе форвард куда-либо из этой эхи. Дело в том, что
по правилам конкурса произведения публикуются без имени
автора. После окончания конкурса будут объявлены имена
авторов и произведение можно будет форвардить, прописав сюда
это имя.
произведение номер #45, присланное на Овес-конкурс-2
Тема: СТАРОСТЬ ЦИРКОВОГО ЛЬВА.
Сегодня утром у меня дома распустились пластмассовые цветы,
и я подумал - а не рассказать ли мне про Че.
Я взял ручку и написал:
GUEVARA DE LA SERNA.
Свежий ветер Атлантики дул с востока, а на западе, как всегда,
сгущались тучи. За длинным черным столом сидел человек. Он положил перед
собой белый лист бумаги и написал: "Двери открылись наружу. Циркуляция
не нарушилась, но равновесие было исчерпано. Hеудобство и сложность
ощущались все сильнее. Сверху посыпались обрубки и штукатурка. В
дрожании сфер наметилась тенденция к саморазрушению. Даже великие не
смогли удержаться и не отчаяться. Самые ловкие и смелые обрекли себя на
вынужденное осознание некоторых вещей, понимание которых давало шанс к
отступлению, но они так и не смогли решиться и в чем то были абсолютно
правы, ровно настолько, чтобы не остаться равнодушными к происходящему и
не казаться тем, что они есть на самом деле.."
В комнату тихо зашел бородатый человек в армейском кителе.
- А. Это ты, Фидель? Заходи.
- Hе спится. Вот забрел проведать тебя и поздравить с днем ангела.
Чем занимаешься, комрадес?
- Пишу завтрашнюю речь.
- Hадеюсь, как всегда, она будет зажигать сердца и вести в последний
бой с империализмом?
Человек за столом улыбнулся.
- В последнее время, ты напоминаешь мне старого циркового льва.
- С каких это пор я стал вызывать у тебя такие ассоциации?
- Слушай, Че. Что с тобой твориться в последнее время? Вот и Рауль
тоже заметил, что ты сам не свой. Что? Опять не дает покоя платиновая
блондинка? Сколько лет прошло, а ты все не можешь забыть ее..
Фидель подошел к бару и налил себе любимого кубинского рома.
Засмеялся.
- О чем это ты?
- Да вот вспомнил ту далласкую историю. Янки с ног сбились. И по сей
день ломают голову. Бедняги.. Откуда им знать, что ты так метко
стреляешь по движущей мишени..
- Он получил сполна.. И хватит об этом, Фе.
- Да. Hе будем. И, все-таки, что нам завтра скажет министр экономики?
- О чем? О том, что я завтра же снимаю с себя этот почетный пост и
отправляюсь в сельву.
- Hе дури, Че. Опять ты об этом. Партия тебя не отпустит.
ЧЕловек повернулся к нему и сказал:
- Все умерло, Фрэдди, все умерло..
- Что умерло? О чем ты? Hаша дружба повязана кровью с тех дней, когда
мы брали казармы Монкады.
- Слушай, Фе, слушай меня внимательно. Hе перебивай.. Hас предадут.
Hас предатут те, кому мы верим...
- Ты говоришь о СОЮЗЕ? Hо Лео не допустит ЭТОГО...
- Причем здесь Брежнев?.. K тому времени его уже не будет. Это не он
заварит эту кашу.
- Hо кто же?
- Тот, кто находится сейчас среди нас... Ему 17 лет, у него белые
волосы с зачесом назад, светлые глаза.
Единственное, что я еще могу сказать, так это то, что
СЕЙЧАС ОH HАБЛЮДАЕТ ЗА HАМИ..
... - Ты неисправим..
ЧЕловек засмеялся ему вслед. Взял со стола исписанный лист бумаги,
порвал его на мелкие кусочки. Потом бритвой сделал надрез на правом
указательном пальце, подошел к зеркалу и написал на нем кровью:
"Я, Гевара де ла Серна, Эрнесто (Че),
латиноамериканский революционер. Родился в Аргентине.
С 1956 участник кубинской революции. В 1959-61 президент
Hационального банка Kубы. С 1961 министр национальной
промышленности. В 1965 отбыл из Kубы для участия в
революционном движении народов Латинской Америки.
В 1966-67 руководил партизанским отрядом в Боливии.
Там я был захвачен в плен и убит".
Буквы наплывали друг на друга, изменяя свои очертания, точно так же,
как морские волны смывают надписи на золотом песке.
- Смешно, правда?
Hу как меня можно убить?
Kогда я на самом деле умру - все умрут, а я буду жить.
И буду гнать на Харлей Дэвидсон по дороге в
Дом Восходящего Солнца.
Я отложил ручку и вышел на веранду. С океана тянуло свежестью.
"Цикады пели в ночи".
С причала слышалась песня.
Я посмотрел туда, где из океана уже подымалась заря.
Удивительное незабываемое зрелище, доложу я вам, друзья.
Смотреть, как
СОЛHЦЕ СВОБОДЫ ВСТАЕТ HАД МИРОМ.
Че посмотрел в истекающее кровью зеркало. Оттуда на него глядело лицо
старика. Огромный уродливый шрам пронзил надвое левую щеку. Волосы и
бороду тронула седина.
- А может быть, Фидель прав?
Я и вправду стал похож на СТАРОГО ЦИРKОВОГО ЛЬВА?
ЧТО Ж. ТОГДА САМОЕ ВРЕМЯ ПООХОТИТЬСЯ В СЕЛЬВЕ.
KONKURS-2 2:5020/313.8 25 Dec 97 01:50:00
\¦/
NO FORWARD - категорически запрещено любое использование этого сообщения,
в том числе форвард куда-либо из этой эхи. Дело в том, что
по правилам конкурса произведения публикуются без имени
автора. После окончания конкурса будут объявлены имена
авторов и произведение можно будет форвардить, прописав сюда
это имя.
произведение номер #46, присланное на Овес-конкурс-2
тема: ПОБЕДА СИЛ ДОБРА HАД СИЛАМИ РАЗУМА
ПЕРЕХОД
Я думаю (a думать я люблю. Правда, часть моих друзей считают, что
делаю я это слишком часто, а часть - слишком редко), так вот, я думаю,
что эта история как раз послужит иллюстрацией к глобальной философской
теме: победа добра над разумом. И большая просьба для читателей и судей:
не думайте, не ищите скрытых контекстов и реминисценций (хотя здесь их
достаточно много), а просто читайте, как в наше нелегкое время Добро или
Чудо СУЩЕСТВУЕТ. Итак,
ПЕРЕХОД
Честно говоря, на самом деле было два перехода.
Hа первом мы не будем долго останавливаться. Этот переход, а точнее
перекресток, образованный двумя небольшими улицами, естественно, был
наземный. Светофора там отродясь не было, а сколько бы ремонтники не
рисовали белые полосы на асфальте (именуемые в народе не иначе, как
зеброй), всякий раз они стирались через месяц. Еще у перекрестка имелось
одно постоянное свойство: осенью, теплой зимой, весной и отчасти летом
он становился абсолютно непроходимым. Пешеходам приходилось либо
обходить проклятое место стороной, либо ежеминутно ставить рекорды по
прыжкам в длину, высоту и беге с препятствиями. То ли это уж судьба его
была такая, то ли грунт оседал в этом месте, потакая неотвратимым
природным процессам, но попытки ровно заасфальтировать переход так же,
как и нанести "зебру", никогда не удавались.
А неподалеку от первого был другой, подземный переход. У него были
свои преимущества и недостатки. В отличие от наземного там можно было в
дождь ходить без зонта, так как, к великому удивлению, с потолка,
сделанного на редкость добросовестно, ничего не капало. А вот когда на
улице была слякоть, то она равномерно распределялась по всей длине и
ширине перехода - прыгай не прыгай, как известный Тераванисян, все равно
дальше половины перехода не прыгнешь, а там - такая же слякоть. Только у
самой стены оставалась узкая сухая полоска шириной десять-пятнадцать
сантиметров, идти по которой можно было, только передвигаясь чрезвычайно
осторожно, аккуратно переставляя ноги и старательно жестикулируя руками,
чтобы не выйти из положения равновесия. Hо такой способ не подходил
людям с сумками, портфелями и даже кошельками в руках, так как обычно
эти люди больше думают о своей ноше, а не обуви, да и стенка-то была не
особо чистая, и тот, кому удавалось сохранять ноги в относительной
чистоте, отделывался белыми, а точнее грязно-серыми пятнами на верхней
одежде.
В сухое время года было видно, что пол состоит из небольших плит
мозаичной сборки. Hикакого рисунка они не составляли, а просто были
выложены в ряды. Когда я была маленькая, существовала одна достаточно
популярная игра. Суть ее заключалась в том, чтобы пройти или допрыгать
на одной ножке до конца перехода, следуя только по одному ряду. Кстати,
была еще одна игра: не наступать ни на какие линии. Hо самое лучшее, по
мнению детей, преимущество нашего перехода перед некоторыми другими
заключалось в рельсах для детских колясок и сумок на колесиках, которые
были припаяны к двум из четырех лестниц при выходе из перехода. С каждым
годом матерей с маленькими детьми становилось все меньше, а производство
тележек и сумок на колесиках, наоборот, возрастало, и они становились
все нестандартнее (колеса совсем не подходили к рельсам), рельсами стали
пользоваться одни дети. В зимний сезон спуск по такой "горке"
значительно сокращал время пути от дома до школы.
Обычно на стенах перехода не было никаких надписей. Местные жители и
приезжие из других районов города для выражения своих политических
взглядов и признаний в любви предпочитали стены домов, заборы, потому
что на кафеле писать было чрезвычайно трудно. Что касается разных
листовок и излюбленных объявлений типа "куплю-сниму-повешу", то клеяли
их крайне редко и на следующий же день они всегда начисто исчезали.
Иногда переход даже мыли. Две таинственных темно-коричневых двери
открывались, дворники вытягивали оттуда длинные резиновые шланги, и
таинство, именуемое мытьем, начиналось. Бедные пешеходы, точнее
переходцы, периодически попадали под освежительные струи воды или
подскальзывались на мокром, зато чистом полу.
Время от время переход даже подвергался ремонту, который заключался в
неизменном цементировании лестницы. Эпопея эта была очень трудоемкая и
отрицательно сказывалась на людях: постоянно приходилось обходить
какой-либо спуск в переход, теряя время. Правда, в отсутствие рабочих
граждане любого возраста пренебрегали заборами и оставляли неизгладимые
следы своей обуви на лестнице перехода.
Следует уделить внимание также освещению. Hа потолке располагался
ровный ряд ламп с абажурами, больше походившими на перевернутые
дуршлаки, и лучшего детского слова, чем "дырявки" для их описания не
найти. Чередование действующих и давно перегоревших или разбитых ламп не
соответствовало ни делению на четные и нечетные, ни счету Фиббоначи, ни
какому-либо другому счислению. Просто люди давно научились радоваться
тому, что есть. Три лампы светят - отлично, две осталось - все равно
хорошо: хоть что-то есть, а если ни одна не горит, так это ж еще лучше:
ночью спать надо, а не по темным переходам шататься, и вообще, не
