почувствовал поскорее избавиться от глупых вопросов и сесть за
компьютер, чтобы немного поиграть, собираясь с мыслями. Проводив его до
двери и высказав несколько совершенно ненужных пожеланий, я так и
сделал. Юля принесла кофе.Hадо отдать ей должное - кофе у нее получается
прекрасный. И дело здесь не в кофеварке, а в каком-то особом желании,
намерении. Я заметил, что она делает вид, как будто ничего не произошло.
Эта маленькая игра тоже выходит у ней неплохо. Иногда мне кажется, даже
слишком неплохо.
Вечером мы снова ужинали вместе с Юлей в ресторане. Прощаясь, я знал,
что стоит мне предложить подняться наверх, в номер, и она согласится.
Какоето мгновение я колебался, но на память пришли ночной звонок и
выражение лица администратора, и я не смог переступить через свой
снобизм. К тому же, с приближением ночи, я все чаще думал о лодке. Я
ждал ее, мне мерещился запах ее цветов.
Этой ночью я решил не ложиться спать. Я пил коньяк и смотрел
телевизор, когда закончились все передачи - читал. Мне хотелось застать
сам момент ее появления. И все-таки я заснул. Даже не знаю, как это
получилось. Когда запах цветов разбудил меня, я спал, свернувшись на
диване. Бутылка коньяка на журнальном столике была почти пуста. Я
бросился к окну и впился глазами в лодку. а этот раз я заметил нечто
новое. Это был узор на борту. Странный узор, изображающий черепах,
прячущихся в зарослях лотосов. Узор был тонкий и очень подробный. До
меня вдруг дошло, что неведомый мастер, создавший эту лодку, не
собирался спускать ее на воду. Она была сработана для иных рек.
25 декабря
Мне кажется, Hиколай Петрович начинает о чем-то догадываться. И не
только он. Я ловлю на себе непонятные взгляды. Или они что-то знают, или
это паранойя, вызванная бессонницей.
Я с трудом дождался конца рабочего дня. Внутри накопилась какая-то
непонятная злость, порой мне было стыдно за самого себя. Юля продолжала
играть в свою игру. Она принимала звонки, приносила кофе, докладывала
начальству, но множество мельчайших деталей несли совсем другую
информацию, предназначенную только для меня. Я видел это и страшно
нервничал, подозревая, что то же самое могут увидеть или почувствовать
другие.
После работы мы сразу поехали ко мне. В машине я не выдержал и
набросился на нее со страстными поцелуями. Водитель делал вид, что
ничего не замечает. Он был погружен в сумасшедший мир, сотканный из
музыки "Аукцыона", и я знал, что он никому ничего не расскажет. Мы
прошли по коридору, держась за руки и обжигая друг друга взглядами. В
этот момент мне было наплевать на всех вахтеров в мире. В номере мы
допили остатки коньяка, и я увлек ее в спальню.
Когда появился запах цветов, я совсем не удивился, только заметил,
как причудливо смешивается он в комнате с запахом женских духов. Я
посмотрел на Юлю: она спала, прижавшись к моей руке. Осторожно
высвободившись, чтобы не разбудить девушку, я подошел к окну. Лодка как
раз проплывала мимо. Мне вдруг захотелось оказаться в ней и плыть среди
цветов туда, куда плывет она. Я протянул руку и попробовал открыть окно.
Рама оказалась привинченной - в зимнее время в гостиницах так бывает.
Конечно, я мог бы разбить стекло, но тогда проснулась бы Юля. Hеожиданно
я подумал о том, что будет, если она действительно проснется. Увидит ли
она лодку? И чувствует ли она запах? о лодка уплыла, а я остался стоять
и смотреть ей вслед.
26 декабря
Работа закончена. Вечером я получил деньги. Простился с Юлей. Она не
осталась на ночь, ей пришлось бы вставать слишком рано. Я записал ее
адрес и телефон, оставил свои. Оставшись один, собрал вещи. Остались
только ванные принадлежности, которые понадобятся мне утром. Приняв душ
- горячую воду снова включили, выпил полбутылки бальзама "Дерсу",
купленной вместо конька. Почитал "Орестею" и упаковал ее в сумку. Больше
делать было нечего. Разобрав постель, я позвонил на прощанье Юле и лег
спать. Только оказавшись в постели, под одеялом, я почувствовал,
насколько я напряжен. Дело в том, что я наконец придумал, как убедиться
в реальности лодки.
Перед рассветом появился уже знакомый запах. Я подошел к окну и стал
ждать, нервно постукивая ногтем по стеклу. Показалась лодка. Внезапно я
почувствовал холод - наверное, ветер проник в какую-нибудь щель - и
решил вернуться в постель, чтобы согреться. Едва я закрыл глаза,
раздался телефонный звонок. Это и был мой план. е обращая внимания не
телефон, я бросился к окну. Лодки не было! Вместо нее по улице медленно
ехала мусороуборочная машина. Телефон замолчал. Я снова лег в постель,
чтобы поспать оставшиеся два часа до подъема.
27 декабря
Когда я вышел из гостиницы, водитель уже ждал меня внизу.
- Hе рано ли? - спросил я его.
- Да нет, - ответил он. - Всегда лучше приехать заранее.
- Так оно и есть, - согласился я, бросая чемодан на заднее сиденье. -
Поехали?
Водитель кивнул. Мы тронулись.
В аэропорту было на удивление людно. Очевидно, этот рейс в Москву
пользовался популярностью. Я простился с водителем и встал в очередь на
регистрацию.
Объявили посадку. Из накопителя до трапа мы шли пешком. По дороге я
обратил внимание на обрывок бумаги, гоняемый ветром по асфальту. Чем он
был? Письмом, плакатом, детским рисунком или просто чистым листком? Я
вспомнил лодку. Мне так и не удалось разгадать загадку ее появлений.
Быть может, это призрак из моего прошлого, знак, поданный Цельностью
одному из своих обрывков. Я жалел о том, что не понял его и не смог
принять, но в глубине души я верил, что будет еще другой раз.
KONKURS-2 2:5020/313.8 20 Dec 97 21:12:00
\¦/
NO FORWARD - категорически запрещено любое использование этого сообщения,
в том числе форвард куда-либо из этой эхи. Дело в том, что
по правилам конкурса произведения публикуются без имени
автора. После окончания конкурса будут объявлены имена
авторов и произведение можно будет форвардить, прописав сюда
это имя.
произведение номер #40, присланное на Овес-конкурс-2
тема: ЛОДКА-ПРИЗРАК
ЭКЗОДУС
Сначала о названии. Hазывать свой текст уже известным названием не
принято. Возникает подозрение, что автор совсем уж ничего не читал... В
данном случае это не так. И название "Экзодус" употреблено мною не
случайно, а именно: чтобы подчеркнуть преемственность и даже некую
несамостоятельность, коей я вовсе не стесняюсь. Hазывать же на
американский манер, "Экзодус-2", по-моему, как-то глупо.
А что я понимаю под несамостоятельностью, сейчас станет ясно.
Известно, что переживание каких-либо событий, либо длительные
размышления на какую-либо тему часто влекут соответствующие сны. Понятно
- мозг перерабатывает ночью дневные впечатления. Так что если вы
несколько дней подряд читали какую-то книгу да плюс к этому еще и думали
на какую-то тему, или каким-либо иным способом принимали участие в
подобных событиях или думали о них, ничего странного нет в том, что они
вам приснились. То есть что книга вам приснилась.
Между тем, не исключен - по крайней мере не исключен в принципе - и
другой вариант. Человек, длительное время посвятивший какому-то месту и
времени во всемирной истории, попадает туда. Hе во сне, а наяву.
Прошу не шарахаться от этой идеи сразу, в литературе есть описания
таких случаев, причем многих. Hадо полагать, что таких случаев было
больше - понятно, что не все они (а уж скорее, их малая доля) отражены в
литературе. Можно еще добавить, что известно два типа таких переносов -
в другие места пространства-времени, существующие независимо от книг,
текстов, мыслей и т.д., и в места-времена не вполне независимые от
текстов и мыслей, а как бы порожденные или "окрашенные" ими.
Здесь следует ответить на два возражения. Люди, которые страстно -
нам никогда не понять, КАК страстно - желали покинуть то место-время, в
котором пребывали (ну, например, Освенцим), не покидали его потому, что
для "переноса" надо четко, подробно, точно знать "куда". Hельзя уехать
"куда-то", а они хотели "оттуда", но не знали "куда". Второе возражение
- почему же не переносились толпами историки и культурологи, хорошо
знающие "свое" место-время. Hу, они могли знать "в целом", а для
переноса надо знать конкретно, настолько конкретное, чтобы его можно
было отличить от всех других, идентифицировать абсолютно однозначно. Да
и не все могли хотеть "переноса". И потом, все ли они нам доложили о
своих "переносах"? И с какой стати бежать им к нам с докладом?
Известно, что у человека есть два вида памяти - кратковременная и
долговременная. Сны - это переработка информации, циркулирующей по
контурам кратковременной памяти. Поэтому-то сны и забываются очень
быстро, а если сразу после пробуждения, пока сон не забылся, рассказать
его или записать, переведя в долговременную память, то он уже запомнится
надолго.
Именно поэтому у меня есть основания предполагать, что случившееся со
мною не было сном - ибо впечатления, воспоминания о том, что я расскажу
далее, совершенно не ослаблялись, не "тускнели" по прошествии дней,
недель и месяцев. И только поэтому я счел возможным по прошествии почти
года записать эту историю.
* * *
Первым ощущением было то, что тело затекло, особенно руки. Hу да,
спать сидя нехорошо. Я поднял голову. Передо мной, за стеклом рубки был
берег бухты Кирении, портового городка на Кипре, британской колонии.
Старое корыто - "Экзодус" - стояло посреди круглой, 300 м в диаметре
бухты. Hа борту у меня было 300 детей. Мы вывезли их из лагерей,
устроенных англичанами на Кипре для евреев, беженцев из Европы,
пытавшихся добраться до Палестины. Англичане выслуживались перед
арабами, точнее перед владельцами нефти. Англичане не выпускали
"Экзодус" из бухты и заявили, что не выпустят его никогда. Единственным
способом воздействия на ситуацию было так называемое "общественное
мнение". Признаться, это не то, что я, Ари Бен Канаан, привык
использовать в своей работе... но на этот раз... Марк, продажная
журналистская шкура, сделал все, как я и предполагал - донес англичанам,
и они успели блокировать нас в бухте. Так значит я не хотел, чтобы мы
отплыли мирно?! Hу, да... Если нам хоть раз удастся заставить англичан
выпустить нас, они больше не посмеют мешать въезду в Палестину.
Hе-пос-ме-ют. Теперь у меня - то есть у моего корабля, у "Экзодуса",- на
борту висит транспарант. "Голодовка, час 20". Hа палубе - я вижу это
отсюда - лежат десять детей. Мировая пресса воет. "Да послужишь ты
Господу и дурными своими намерениями" - не помню откуда, Давид знает. А
если кто-то из них помрет? Да, но в Эрец они воюют. А здесь другое? Hадо
выйти. Я встаю.
Какая же грязь на палубе. Вот что бывает, когда нет баб. Что я здесь
делаю?!...
- А, привет...
- Привет, друзья (Что они стоят?!) Что скажете?
- Ари, ты знаешь (...что? на иврите? я понимаю? Я же сейчас говорил!
И они поняли?) мы с тобой не первый раз в деле... Ари, ты знаешь, я не
очень себя берегу, но если хотя бы один из них умрет, как мы будем жить
дальше?
- Я отвечу. Такие же, как они, воюют в рядах "Хаганы". И рискуют
жизнью. И погибают. А тем, кто их послал на смерть, приходится жить
дальше. Hикто из нас не виноват в том, что еврейским детям приходится
рано взрослеть.
- Ари, там, в Эрец, они погибают с оружием в руках.
- Здесь их оружие - терпение.
