..... - А..а..а! - Фрэд Форст аж подскочил на своей кровати и застыл в
одном положении, обливаясь холодным потом.
- Элиен?
- Ну чего? - рядом с Форстом в постели лежала голая женщина, недовольно
открывая глаза, и морщась при этом.
- Элиен, ведь ты моя жена, так? Что-то у меня с памятью. Ну скажи же,
Элиен?
- Да жена, но только бывшая, Фрэдди, бывшая...
- Ну, а чего же ты делаешь в моей постели?
- Ну и нажрался ты, хрен...
- А?
- А что, бывшая жена не может потрахаться с бывшим мужем со своим, а?
Ты что, не помнишь, была еще эта сучка Джейн с братом. А ты ее неплохо
отделал...
- Ну а ты?
- Ты же знаешь, хотя ты ведь не помнишь. Ну мой парень, ну этот, Скотт.
Он же улетел в Калифорнию, там у него это,.. а мне скучно. А ты еще очень
даже ничего, в постельке-то...
Женщина провела по бедру Форста пальцем и принялась облизывать губки.
- А кто я такой вообще? А?
- Да ну тебя к черту! - женщина убрала руку, - ты сраный писателишка,
которого никто не читает и читать не собирается. А еще, когда ты трезвый, ты
такой мудило, а когда ты пьян, ты просто поц вонючий. И я еще была за этим
замужем, но...
- Тихо. А где Дженни? - Форст помнил это имя, но не был уверен, что он
его не придумал, и теперь он ненормальным взглядом уставился на Элиен,
боясь, что она просто наорет на него.
- Фредди, ты просто склеротик сраный. Она у твоей матери.
- А что она там делает?
- Ну по травке бегает, скорее всего, валяется там, плещется. Ты мои
трусики не видел, а? Голова болит...
- Я должен ехать к ней. Мне надо ее увидеть.
- Мудак.
- Ну уж прости. А сколько мы с тобой прожили?
- Дверь там!
- Прощай, Элиен, выронил полуодевшийся Форст, прикрывая за собой дверь.
- Избавь меня...
Но конец этой фразы он уже не слышал. Он быстро бежал по направлению к
автомобилю, ведь ему обязательно надо увидеть ее. Скорее...
Фрэд Форст двигался на своей машине по ярко освещенной автостраде. В
мозгу его была полнейшая каша, состоящая из сновидений, обрывков вчерашней
вечеринки и песен Дэвида Боуи.
- Холодный мир, это настоящий холодный мир. Черт! Какого хрена ко мне
пристала эта песня, - раздраженно сопел Форст, обЦезжая машины. Он чуть было
не врезался во встречный грузовик, и шофер на прощанье одарил его смачным
"факом".
"Странно, - думал Форст, - странно что я помню адрес матери. Идиотизм
какой-то. Ничего не помню. А это помню. Стоп. А почему я решил, что Дженни -
моя дочь? А вдруг это какое-нибудь животное просто. Ведь Элиен же не
сказала...
Это открытие до того поразило его, что он открыл рот. Да так и ехал
добрые пол мили, одолеваемый сомнениями.
Какое-то фермерское семейство из соседней машины несколько раз
заглядывало к нему, а ихний мальчишка, тот и вовсе обнаглел, строил мудацкие
рожицы и протягивал свой сопливый средний палец в форточку, не задумываясь о
последствиях.
"Да нет, не может быть, - решил он, справившись с ситуацией и слегка
боднув автомобиль семейства, - это, наверняка, моя дочь."
И, сам того не замечая, Форст подЦехал к зеленой ограде, за которой
виднелся аккуратненький домик. Он находился на расстоянии от других
коттеджей и располагался рядом с рекой, что было необычайно мило в жаркие
дни.
Дверь была открыта, и Форст беспрепятственно вошел в дом.
- Мама, ты здесь? Эй! Есть кто-нибудь дома-то?
Он осторожно ступал по деревянному полу прихожей, мучимый дурацкими
предположениями.
Открылась дверь в небольшую комнатку, и, внезапно, на столе его взору
предстало то, чего он боялся больше всего. Ноги его подкосились, и он чуть
было не упал.
На столе в аккуратной коробочке лежала зеленая малосимпатичная ящерица
с выпученными глазами. На шее ее красовался браслет, на котором было выбито
золотыми буквами: "Jenny".
- Да не может быть! - спокойно произнес Форст. Не замечая того сам, он
схватил бутылку пива со стола и пятясь вышел из дома. Ему надо было
присесть, но только не здесь, лучше где-нибудь на травке...
Фрэд Форст забрался в кусты и совершил глоток. Его мысли путались, и из
глаз лились слезы. Ему не было понятно, почему он вдруг захотел, чтобы у
него была дочь, чтобы ее звали Дженни. Он просто устал, и, прислонившись к
стенке дома, Форст закрыл глаза.
Тем временем, с другой стороны здания подошла девочка лет пятнадцати,
одетая в белое воздушное платье...
Она вошла в небольшую комнату, сняла с шеи ящерицы браслет и надела его
себе на руку...
Она улыбнулась, открыла дверь в прихожей и вышла на улицу...
Сидевший в кустах Форст открыл глаза и увидел свою дочь Дженни. Он
зачарованно смотрел не нее и не шевелился, боясь спугнуть видение.
- Пойдем, - девочка протянула руку по направлению к кустам, - ну пойдем
же. Чего ты там, застрял?
Фрэд подошел к девочке и взял ее за руку.
- Я,... - начал он.
- Я знаю. Пойдем. Там река. Погуляем. Я знаю, ты вернулся. Не бойся. Мы
просто пойдем по воде. У тебя, наверно, не получится, но здесь мелко, и, ты
держи мою руку. Ты ведь не отпустишь ее? Ну смотри-ка. Это просто. Главное
начать только.
Девочка шла по воде. Просто брела по воде. Легкая и чистая, как облачко
из того мультфильма студии Уолта Диснея. Рядом с ней шел мужчина лет сорока.
Он то проваливался, то опять поднимался, с трудом передвигая ноги, но руки
девочки не выпускал. Чему-то улыбался, вынимал из кармана ненужные вещи,
плакал, чего-то бормотал, плыл...
- Вот уж, ходють по воде, значит, ногами. Так не уследишь за ними, они
и в небеса полетять, - процедил сквозь грязные зубы старый рыбак на дальнем
берегу реки.
- Ты его не слушай, - прошептала Дженни, - рыбаки, они такие. Сначала
поворчат-поворчат, а потом и сделают что-нибудь хорошее.........
... В эту ночь старый рыбак Джон Долмэн подарил своей жене Майе
серебряное колье.
Андрей Дворников. Последняя сделка
Посвящается М. Кругу
Утро. Церковь. Понемногу начинается новый день; новый снег;
новые птицы; Новые люди?! Беззубые старушки занимают места для сбора
милостыни. Парадный двор считается самым коммерческим местом, поэтому
междоусобные стычки обыденны. Набожные бабульки, так ненавязчиво, пхают друг
дружку мягкой войлочной обувкой, матеря отборным тихим матерком, дабы не
прогневить Господа, отца Виталия и Варвару Пелагеевну.
Варвара Пелагеевна, грузная, лет шестидесяти пяти женщина, своей
бойкостью напоминала страуса, с некоторым, правда, куриным оттенком. Можно
сказать, она была "приближенной" и имела власть на местах. Эта вечно красная
женщина собирала подать на восстановление вечновосстанавливаемого храма и
частенько гоняла сердобольных старушек, для аргументации приплетая отца
Виталия, милицию, матерь божию и не божию.
- Здрафстфуйте Фарфара Пелагефна, дай бог фам сдорофья, благослови
господь - задабривая лопотали беззубые платки в рваных пальтишках.
- Ну что, немытые рожи, собрались, - хрипела в ответ Варвара, - все бы
вам деньжат халявных хапнуть. Отец наш небесный вам и то, вам и се, грехи,
можно сказать, задарма отпускает. А вы что? Ну-у-у? Никого не упустят. Как
кто идет, они давай деньги клянчить. Так он до меня и не успевает дойти, все
деньги, понимаешь, раздает на ваши паскудные земные потребности. А храм, что
ж, пускай рухнет, а вам и дела нет. Я уж про иностранцев не говорю. Руки с
кошельками готовы
вырвать. У-у. Прочь с дороги.
Так кудахтая, помолясь и настучавшись о ступеньки лбом, заваливалась
она в храм. Тут ее ожидал обычный окрик:
- Варвара... Черт, где ты лазишь, гореть тебе с антихристом, - отец
Виталий был в нормальным рабочем настроении. Стройная высокая фигура, из
которой предательски торчали руки и ребра, целеустремленный взгляд во
внутренность переносицы, и рыжая бороденка, в которой каждый волос знал себе
цену и рос по траектории, описать которую было невозможно. Все это выдавало
в отце Виталии орла, как он сам полагал. По крайней мере хищную птицу.
- Время восемь - он продолжал - ни свечей, ни псалтыря, ни завтрака.
Мать твою божию, прости Господи.
- Виталий Федорыч, так вот пирожки вам пекла нонича. Ваши любимые.
Упыхалась вся, пока донесла.
- Так я че, не пойму. Они у тебя с кирпичной начинкой, что-ли - ты так
упыхалась. Отец Виталий ехидно прохрюкал, восхищаясь своей шуткой.
- Да я... и... это того - замешалась и сразу нашлась Варвара - там вот
эти сучки... э, побирушки вернее, понимаешь такое...
И понеслась обычная тирада. Был затронут глобальный вопрос того, что
если вообще не прекратить это безобразие, то храм этот, простоявший без году
250 лет, не сегодня-завтра рухнет, загубив тем самым тысячи невинных жизней.
А вот эти вот... вот те вот, нет слов кто, будут бегать по развалинам
величайшего творения наших зодчих и дружно тырить ваши, Виталий Федорыч,
серебряные подсвечники, который и были, собственно, куплены на деньги,
предназначенные на
восстановление храма. Но тогда это уже не имело бы никакого значения.
В середине трапезы, когда с жадностью была сожрана утка, и уходил в
последний путь энный пирожок с кирпичной начинкой, тонкий на такие дела слух
Варвары уловил слабую, на первый взгляд, суету у стен церкви. Она выглянула
в зарешеченное окошко и обомлела: к церкви подкатывали две машины явно!!! не
русского производства. Мгновенно оценив свалившееся счастье тысяч эдак в
сто, Варвара самопроизвольно издала вопль, подобный звуку горна на рыцарских
турнирах средневековья. Бросив одну треть трапезы на растерзание мухам и
отцу Виталию, Варвара побежала экипироваться. Добродушное, с оттенком
вселенского горя, лицо, помятая одежда и небольшая котомка (или коробка) с
надписью "На восстановление храма". Ее ждали великие дела. Отец Виталий
прикинул, что у него есть еще минут пять, который можно посвятить борьбе с
голодом - орел, он нуждается в свежей пище.
Машины плавно подЦехали к крыльцу, и, как подобает дорогим машинам,
высокомерно уставились фарами на стены непонятного дома. Ни ресторан, ни
казино, ни банк, ни ... , кругом бомжи. Единственное, что их восхищало, так
это кресты. От это да. Если б они к тому же были золотыми и на груди их
хозяев, то они, эти машины, были бы вообще бесценны. Да что там, бесценны...
Мысли машин прервал голос хозяина.
- Какого хрена, Саша, я же говорил, что у "мерина" дверцы должны
открываться двумя пальцами - указательным и мизинцем. А то братва увидит,
что я здесь как козел езжу, так засмеют.
Водитель Саша в ответ засуетился в видом, что не иначе как сейчас он
свернет горы, найдет точку опоры и сделает какое-то хитрое устройство или
приспособление. Но жена Леонида Львовича, Люся, жестом его остановила.
- Лелик - она умоляюще посмотрела на мужа - я же просила тебя хотя бы
сегодня - ни слова о делах. Мы же в церковь...
- Послушай - перебил Леонид Львович - может не нужно это вовсе, перевод
денег.
- Да Леля, посмотри, все твои друзья, да и не только друзья, ходят в
дружбанах с боженькой. Давно все вымолили себе царство небесное. Так и нам
не хватит. А здесь, хоть может и подороже, зато наверняка уж. Гарантию там
может какую. Ты ж договоришься, Лелик, я знаю, ты у меня такой.
- Сколько раз говорить, не называй меня Леликом - жестко отрубил Леонид
Львович и вышел к людям.
Одет он был в черный костюм, хотя в глазах читалось тяготение к красным
тонам в верхней одежде. Могучие перстни перекрывали поступление крови к
верхним фалангам, и то ли от этого, то ли просто так по прихоти, пальцы
казались такими пухлыми, что вот вот лопнут. Тело величаво горбилось под
