к Графине. Графиня же наняла двух адвокатов-профессоров, которые тут же
пошли в расход при встрече с Луи, и двух телохранителей: Сэм Вудроуб (из
Чикаго) и Гари Каминский (из Зальцбурга),которые неустанно хранили ее тело,
в особенности по ночам, дабы враг не проник в священное место Графини, оно
было постоянно занято и забито сильными мужчинами...................
Весь Париж наполнился слухами о предстоящей свадьбе Графини Гофрэ и
мадам Шаршон, которая на самом-то деле была видным писателем эпохи сугубизма
и старых, прозаик Онан Ойль (по сыну - Глеб, никто его не читал, потому что
страшились).
Последний подарок Гофрэ бывшей подруге Зорбэ были билеты на теплоход
"Кондрат и Яков".
Не замечая революционно настроенных граждан, рвущихся к княжне, мадам
Гофрэ-Шаршон протянула своей русской подруге билеты и пропела:
Нема мого
Миленького
Що я полюбила....
- Ну, а теперь прощай до веку!
И спрыгнула с парашютом вниз, прямо на пол, задев графин и помяв
половичок и выбив зубы швейцару (всем).
Сэм Вудроуб из Манчестера был небезопасным юношей ростом в три этажа
или маленький Дом Союзов, носил с собой брюки и обходился без почтальона,
был гладко выбрит, неподвижен и сугуб. За деньги мог даже..., но в тайне был
сентиментальным - в сумерках, когда никто не видит, он пробирался в курятник
и кормил птичек маленькими слонами, подвергшимися коррозии, он их похищал из
цирка и откармливал их так, что они уменьшались и худели и помещались во
внутренний карман Вудроуба (хотя они и так туда залезали, но так вмещалось
больше).
Гари Камински - член масонской ложи с 1897 года, весь в оспинах, весьма
неприятен, неженат, характер зависит от количества выпитого виски, ростом со
среднюю трость, но с пистолетом, бывший поляк, кличка "Дождь".
Оба они отошли, так как кончилось оплачиваемое время, и удушающие газы,
и цели...
Революционеры беспрепятственно вошли к Графине. Коммивояжер кого-то
лихо бил по морде, чтобы быть злее к пришествию врага. Битым вероятно был
Гашек, хотя теперь это точно не установить, да и не имеет значения. (После,
на могиле его будет написано "убит прямым", и внизу "скорбим" и список
акционеров.)
Уставший коммивояжер отправился отдыхать, и княгиня приготовилась к
самолету...
-Я глубоко извиняюсь, - вышел из кармана Трусцой, - у вас не будет
холодного пива, или хотя бы горячего, или хотя бы не будет!?
- Не будет! - поправил его Майор и легким жестом передвинул друга к
Норд - Осту.
- Где у вас тут незаконноскрываемые (статья 88), - из под мышки добавил
Трусцой и был опять поправлен начальником, - от революционных сил партии,
так сказать народа коммунистической державы, во имя прогресса и процветания
всего... Где золото? - и он достал орудие пристрастия - маленький точильный
аппарат фирмы "Феникс".
Но тут внезапно вылезшая из печи рука подполковника Сбруева, стоявшего
у парохода, насосно вытянула Графиню, перепугавшуюся до слез, с 968 этажа и
поместила на 13-е место в 6 кабину самолета Москва-Иссыккуль. На этом
самолете она прилетела через день к теплоходу у которого ее ждал Сбруев. Он
шикарно улыбнулся и проводил Графиню в салон-ресторан. Но по пути пароход
захватила группа негров из североафриканского поселка "Чумы" и пригрозив
Сбруеву недолгой пенсией, повели теплоход через Ла-Манш в северо-восточную
Якутию и затем через море Ягозыло в Африку к террористической ассоциации
пигмеев "Шумилов и повстанцы" близ пролива Сукэ, ну там где пальмы, вы
знаете, правда, там везде пальмы.
Этот адрес был написан на маленькой бутылочке, стоявшей неподалеку от
одной лохматой, симпатичной пальмы, которую оставил там, в свою очередь,
Сбруев.
-Я - Себастьян Нигеро по прозвищу Дикий Шумилов - и я торговец черными
ящиками с навозом и сыром, я продам вас за шестьдесят семь динаров и куплю
себе говорящего попугая, который оповестит обо мне весь мир, и каждый житель
Нигерии, не говоря уже о других странах, будет жить в страхе и просыпаться
утром, вспоминая мое имя. Все будут дрожать и молчать, ползая по колючей
соломе для моих старых навозных коров. Но тут к повелителю подлетела,
непонятно откуда взявшаяся муха ЗБ и укусила его в шею, - так и закончилось
правление великого императора.
Мухой ЗБ был замаскировавшийся тайный поклонник ума Графини и сердцеед
сэр Эксперт 96-й, во время вылетевший из кармана Сбруева и ужаливший
рукоплескателя.
Cбруева после этого сильно зауважали, даже Эксперт, сам особо не зная
за что, но боялся и постоянно старался как-нибудь угодить Cбруеву, который
был не по вечерам всегда зол, а по вечерам спал, и будить его никто никак не
решался.
Время пребывания Сбруева с Экспертом, а также коммивояжера с Графиней
не заставило себя ждать, их спокойствие длилось не более трех часов.
Ослепительной вспышкой, прорвав небо и сломав две пальмы, на территорию
Африки, подобно молнии и ветру, плавно вошел вертолет Йозофа Железо с
подофицером Трусцым, заведовавшим всей операцией, но, видимо этого не
показывающим, вероятно из-за отсутствия возможности. Луи больше не скрывал
своего подлинного революционного имени и вождем продвигался по отсталой от
революционной жизни Африке. Мирные люди незадумчиво ели овес и глину. Били
птиц и детей. Ловили рыбу и скармливали старому, но чрезвычайно злому слону,
чтобы тот не трогал население.
Йозоф собрался с жесткими мыслями, протекавшими по его красно-ржавому
лицу в виде гусениц и громко запел: "Свободу неграм и темнокожему населению
Нигерии вообще!" На его лозунг негры лениво повернулись в сторону
лозунгатора, почесываясь от укусов различных насекомых и с абсолютно
безразличным взглядом. Заметив некоторое оживление в слоях темнокожего
населения Нигерии, Йозоф незамедлительно продолжил речь:
- Т'к вот, революция, господа товарищи, э...., грядет! - Как бы
подыскивая подходящее, наиболее революционное по смыслу слово, добавил
Йозоф. Тут из кармана Йозофа вылез слегка помятый Трусцой и тонким голосом
пропищал: "Свободу демократии и гласности!", но тут же был погребен внезапно
ошарашившей его улыбкой невесть откуда подошедшего Сбруева.
- Так вот вы где! - от радости завопил Йозоф и схватил Сбруева за щеки
что есть мочи, как бы пытаясь оторвать их или просто что-то сказать.
Сбруев, не замечая усилий майора, продолжал улыбаться в сторону
Трусцого, затем повернулся в сторону Графини и широким жестом предложил даме
присесть на одного престарелого полуседого с обвисшей кожей как у носорога,
негра. К тому времени улыбка с лица Сбруева уже спала, и бедный Йозоф
вынужден был отпасть в канаву, где очень дурно и совсем не по революционному
воняло.
Весь в саже и в перьях, грязный как не на параде Йозоф выбрался из
канавы и потребовал немедленной амнистии и адвоката. Его предложение было
незамедлителено рассмотрено с высоты стоящим и подпирающим небо Сбруевым,
который лаского, как лягушку, взял его в руки и поцеловал в правую щеку, а
затем плюнул, чуть не утопив Майора, и протер его как матрешку, и строго, но
справедливо взглянул в его невинные глаза, тем самым как бы показывая, что
готов выслушать его идеи по поводу революции.
Слегка обрадовавшийся Йозоф было начал рассказывать о том, как
совершить революцию в Нигерии, а затем во всем мире, но Графиня позвала всех
пить чай, и подполковник, ненароком забыв о Йозофе, случайно обронил его в
тот же самый ров, чем Йозоф был по всей видимости чрезвычайно недоволен.
На этот раз Йозоф твердо и никогда как чрезвычайно решил cовершить свои
планы, и тут же почленно стал принимать всех негров в партию, а недоросших
до 18 лет по виду, то есть, которые еще не способны были сдвигать
полуторатонные мешки с дегтем - в октябрята. Набравшись смелости, он,
незамедлительно разрубая на ходу тростник и сшибая довольно толстые пальмы,
подошел к Графине и потребовал незамедлительно и неизбежно вернуть золото в
интересах всего мирового пролетариата, и от имени никому не известного
moncier Дзержинского. Графиня была очень растрогана кратким рассказом Йозофа
о грядущей победе пролетариата, и готова была на все, только не на золото.
Но тут сильная мужская рука легла на ее плечи и медленно опустилась до
пояса и чуть ниже, и тогда Графиня на утро отдала Йозофу все свое золото и
Коммивояжера впридачу. Народные средства сразу же вместе с Майором Йозофом
были направлены через границу, но по дороге заглянули в Париж, в корчму для
русских революционеров, где до копейки были истрачены на пиво. И допившись
до степени мягкого и вялого верблюда, герои революции попали в карцер, где
зимой сгнили от мороза и недостатка в жилье...
В тот момент подполковник Сбруев копнул своей бесконечной рукой богатые
земли Африки и достал оттуда восемь кладов и маленького барана, который
скончался на месте от разрыва бычьей жилы в области ягодиц. На эти деньги
они купили себе часть Австралии и выращивали на ней коноплю и антоновские
яблоки. Коноплю затем пересылали никому не известному Борису Зайцеву на
абонентский ящик, даже толком не зная, где он живет, который от чрезмерных
пожитков капитализма вскоре тоже умер.
лето 1994.
