ничего не нашли.
- Но, капитан, несколько здравомыслящих честных претендентов могут
легко объясниться, создать отряд обороны и решать организационные проблемы
как разумные люди.
- Ты не найдешь здравомыслящих претендентов. Здравомыслящие люди
сидят дома и покупают драгоценные камни у предпринимателей после того, как
развеется дым от выстрелов.
Бартоломью надулся. За две недели, прошедшие со дня старта, его
волосы отрасли и стали завиваться над ушами и на шее.
- Тогда каким образом мы собираемся захватить этот рассадник
преступной деятельности и застолбить себе участки?
- Вот это разумный вопрос. Я рад, что ты проявляешь интерес к таким
мелочам. Это позволяет мне надеяться, что ты успеешь проснуться до того,
пока будет слишком поздно, и начнешь принимать все это всерьез.
Генри подошел к столу, щелкнул выключателем. На экране появилась
карта.
- Большое дело - знать, что ты хочешь. Официальные карты дают
очертания материков и отмечают некоторые горячие места, например, пустыни,
действующие вулканы и так далее. Остальное - забота покупателя.
- Но это глупо! Официальные лица наверняка подробно знакомы с
территорией...
- Да, но это лишает дело всякой романтичности. Смысл в том, чтобы все
партии имели одно и то же препятствие: невежество. Но в результате на
Коразон летают последние тридцать лет, производят воздушную съемку,
промеряют бухты, добывают минералы...
- Невозможно! Карантинная Служба...
- ...Состоит из людей. Смешных, ошибающихся, подкупаемых людей. Не
все одинаковы, конечно. Даже не большая часть. Но нужно подкупить только
одного служащего Карантинной Службы, чтобы очутиться на планете и
выбраться с нее с добычей.
- Но мы не сможем тягаться с теми, кто имеет подобную информацию...
- Конечно, не смогли бы, если бы у нас не было хорошей собственной
неофициальной карты.
Бартоломью посмотрел на карту на экране. Генри покрутил ручку
увеличения изображения. Детали укрупнились, горные хребты, отметки
температуры, влажности, давления.
- Вы имеет в виду... - задохнулся Бартоломью, - что это незаконная
карта? У нас на борту контрабанда?
- Угу, ты помнишь особую статью расходов, двадцать тысяч кредиток,
которые я попросил на навигационное оборудование?
- Вы хотите сказать, что эта карта...
- Именно так. Это лучшая из существующих. Я провел у нее много часов.
Я наметил нашу начальную цель - и можешь быть уверен, что это же место
было выбрано другими.
- Вы заплатили двадцать тысяч отцовских денег за эту... ворованную
информацию?
Генри кивнул.
- Но вы даже не знаете, точна ли она! Может, это просто подделка,
фальшивка...
- Нет. Я получил ее от своего друга, старого космического волка,
который слишком стар, чтобы участвовать в гонке.
- Но как он может быть уверен, что она подлинная - даже если он и
верит в это?
- Абсолютно. Он ее составил. Он хотел воспользоваться ею сам, но
Карантин продлился слишком долго. Так что он передал ее мне.
- Но это неслыханно! О Боже, капитан, вы отдаете себе отчет, какое
наказание предусмотрено за владение подобным документом?
- Нет, но я знаю, какое наказание ждет того, у кого его нет.
- Вы говорите так, словно речь идет о военной атаке!
- Правильно! Основные правила гонки просты. Все участники сообщают о
прибытии в район старта, а это десятимильный радиус вокруг Панго-Ри-И,
регистрируются. Затем мы ждем час "ноль" и отправляемся в путь.
Ограничений на используемое оборудование нет. У нас в грузовом отсеке
есть вездеход Боло Майкор. Это получше, чем то, что будет против нас, но
ненамного. Будут и такие, кто побежит на своих двух, - люди, которые
потратили последние кредитки на то, чтобы добраться до Коразона. Поверь
мне, когда они начнут грызться из-за добычи, добром это не кончится.
- Наверняка места всем хватит...
- Ты скажешь это человеку, который шел и день и ночь в течение недели
для того, чтобы застолбить участок, сведения о котором он получил у
какого-то проныры, и обнаружил на этом месте еще трех других претендентов.
Все участники выступают на рассвете, это шесть часов по местному времени.
Разрешается взять с собой любую еду, четыре межевых знака, переговорное
устройство и легкое оружие - для охоты, как говорится в проспекте.
Бартоломью покачал головой.
- Это дело крайне глупо организовано. Было бы гораздо проще
произвести съемку планеты, расставить метки на координатной сетке и
распределить участки между участниками при помощи жребия.
- Посмотри на дело реально, Лэрри. Новые земли на девственных
планетах нельзя разделить, как кусочки торта на церковном собрании.
Галактический Совет может устанавливать какие угодно правила, но на
Коразоне будет действовать только один закон, самый древний из законов
природы. И выживет не статистически средний человек, а настоящий сукин
сын, который окажется более крутым, чем те бандиты, которые будут на него
охотиться. Может, Служба Наблюдения и не знает этого, а может, те, кто там
сидит, хитрее, чем мы думаем. Чужие миры нельзя покорить при помощи отряда
бюрократов.
- Но такая организация - открытое приглашение к беззаконию.
Генри кивнул.
- И можешь мне поверить, желающих принять в нем участие будет много.
- Но что можно сделать против людей такого сорта?
- Не волнуйся, - ответил Генри. - Мы будем делать то же, что и они,
только сделаем это первыми.
Шел семнадцатый день пути. Капитан Генри сидел за чертежным столом.
Он поднял голову, принюхался, встал, вышел на лестницу, снова принюхался.
Схватившись за перила, прыгнул вниз и нырнул в энергетический отсек. Из
прикрытого решеткой корпуса валил густой дым. Кашляя, Генри пробрался к
аварийному щиту и дернул за тяжелый разъединитель. Послышался резкий
воющий звук. Дым заклубился, потянулся к стенным вентиляционным
отверстиям. Генри выскочил в коридор, непрерывно кашляя.
- Вы в порядке, капитан? - послышался за спиной напряженный голос
Бартоломью.
- Еще не знаю, у нас что-то с гироскопом.
Генри глубоко вдохнул и снова нырнул в дым. Воздух стал заметно чище.
Вой затихал, пока, наконец, совсем не смолк.
- Подшипники полетели, - объяснил Генри со злостью. - Может, нам
удастся заменить их, а может, и нет. Давайте-ка, прыгайте сюда, мистер.
Каждая минута против нас! Хватай ключ и попробуй снять кожух!
Генри бросился к указателю инструментов, нажал кнопки. Замигал
зеленый огонек. Из-за панели послышался грохот. Он достал из окошка два
тяжелых, запаянных в пластик диска, каждый восьми дюймов в диаметре и в
три дюйма толщиной.
- Откуда вдруг такая тишина?! - закричал юноша.
- Я отключил воздушные насосы.
Генри надорвал пластик; на фоне серо-коричневой упаковки заблестел
полированный металл.
- Мы задохнемся, - сказал Бартоломью. - В отсеке еще полно дыма.
- Чувствуешь слабое дрожание под ногами, примерно каждые пять секунд?
- рявкнул Генри.
- Да, но...
- Продолжай работать! - Генри освободил от пластика второй подшипник.
- Этот корабль статистически уравновешенная конструкция. Она вращается с
частотой чуть больше одного оборота в секунду. Ось вращения и центр массы
совпадают. Имеет значение и инерция жидкости, воздуха, и вода в
резервуарах, цистерны со смазочными веществами. Я отключил насосы, чтобы
свести к минимуму эксцентрические толчки - но это не сильно поможет.
Раскачивание будет возрастать - и чем сильнее, тем быстрее оно будет
усиливаться. Это логарифмическая кривая, через несколько минут мы пойдем
по ней вниз, затем корабль начнет разваливаться. Картина ясна? А теперь
снимай к черту эту проклятую крышку, и я посмотрю, проживем мы еще час или
нет...
Побледневший Бартоломью набросился на зажимы. Генри подготовил второй
подшипник, кинулся, чтобы помочь юноше сдвинуть крышку в сторону. Из
гироскопа вновь повалил густой дым. Генри помахал рукой, чтобы хоть
чуть-чуть его развеять, и стал всматриваться в почерневший вал.
- Неудивительно, что он сгорел! - резко сказал капитан. - Подшипники
работали всухую.
Он повернулся к Бартоломью. Молодой человек, шумно сглатывая, смотрел
на него широко открытыми глазами.
- Когда ты в последний раз делал профилактический осмотр, Лэрри?
- ...Я... ну... сегодня утром...
- Не лги мне! На этих подшипниках не было смазки по крайней мере
часов тридцать шесть!
- Откуда мне было знать, что случится такое?
- Тебе было приказано снимать показания приборов каждые четыре часа и
поддерживать давление масла на уровне сто двадцать фунтов. Это был приказ,
а не предложение. Вчера или чуть раньше труба, по которой поступает масло,
забилась, и давление упало. А где были в это время вы, мистер?
- Я подумал, что это типа учебной тревоги, - взорвался Бартоломью. -
Я устал лазить вверх и вниз по этой лестнице! Я не знал...
- Отлично. Вы не знали... - Генри хлопнул ладонью по валу главного
гироскопа. - Давай заменим подшипники!
Пол поднялся, съехал вправо, упал, сдвинулся влево.
- Напряги ноги, и когда я скажу, вытаскивай этот конец.
Генри схватился за ручку лебедки, подождал, пока Бартоломью покрепче
ухватится.
- Вверх и выбрасывай! - крикнул капитан.
Его мышцы напряглись, мощные плечи выпрямились. Вал прошел над краем
крышки, закачался и съехал в сторону. Генри опустил его на палубу.
- Положение быстро ухудшается, - сказал Бартоломью.
Один из старых подшипников, лежавший на полу, пронесясь мимо них,
врезался в переборку. Генри потянул за трос, сервомотор застонал от
непривычной нагрузки, когда раскачивание корабля закрутило тяжелый вал.
Позеленевший Бартоломью вцепился во второй конец вала.
- Держись, когда корабль качнется...
Казалось, стены кружатся в безумном танце. Подшипник снова заскользил
по палубе, с грохотом ударился о тяжелую крышку.
- Надо было привязать эту заразу, - прохрипел Генри. - Не давай ему
раскачиваться.
Толчок снизу отбросил Генри в сторону. Он поднялся, вытянул руки,
чтобы удержать раскачивавшийся вал. Подпрыгивая, как сумасшедший,
подшипник, стукнул Генри по руке, которой он держался за крышку.
Бартоломью выпрямился, шумно дыша. Его взгляд упал на руку капитана.
При виде окровавленной плоти и обнажившихся костей юноша вскрикнул и
бросился к Генри.
- Оставь это, - выдавил сквозь зубы капитан. - Сейчас или никогда...
Он схватился за трос, раненая рука соскользнула, он выругался,
свирепо набросился на лебедку. Бартоломью повис на свободном конце вала,
на какое-то мгновение ноги оторвались от палубы, и его швырнуло на крышку.
Затем вал опустился немного, потом еще, еще и наконец стал на место. Генри
на секунду расслабился, пытаясь отдышаться.
- Хорошо, Лэрри. Отцепись от вала и крепи крышку.
Два часа спустя, вытянувшись в люльке, капитан Генри посмеивался,
любуясь своей забинтованной рукой.
- Славненько, - сказал он. - Так как у нас на борту не оказалось
лаборатории для калибровки гироскопа, мне придется настраивать его вручную
и наблюдать, наблюдать, в течение шести дней.
- Рука сильно болит? - лицо юноши было совершенно белым.
Генри покачал головой.
Лэрри сглотнул. Он глубоко вдохнул и замер, словно пытаясь собраться
с духом. Его лицо казалось еще белее.
- Это моя вина, капитан, - произнес он с трудом. - Исключительно моя.
Генри посмотрел на него с любопытством. Исходя из понятий, по которым
жил этот мальчик, для такого признания требовалось определенное мужество.
На какое-то мгновение в памяти всплыли слова Дульчии о Лэрри,
