безумные шутки... Ты... Ты...
- Минуту назад ты называл это благородным предприятием, а сейчас
говоришь о безумных шутках.
- Я не это имел в виду! Ты перекручиваешь мои слова!
- А ты не перекручивай моих, сенатор. Давай выясним раз и навсегда.
Ты рискуешь своим капиталом, я - своей шеей. Я вернусь - твой мальчик тоже
- с добрым куском Коразона, и это сделает нас всех слишком богатыми, чтобы
общаться с кем-либо.
- Мне кажется, я понимаю. Тебе нужен заложник! Ты мне не доверяешь!
- Может, дело и в этом, если ты хочешь откровенности.
Бартоломью вытащил новый платок, промокнул лицо, вытер за ушами.
- Мой мальчик не готов к подобным делам, - сказал он. - Он слабый, он
устал, работая на своей Территории...
- Знаю-знаю, политик никогда не спит, но он также не дышит свежим
воздухом, не чувствует прикосновения прямых солнечных лучей к своей коже,
не ест сырого мяса и не спит в носках. Он получит возможность проделать
все это во время похода.
- Капитан Генри, ты ставишь под угрозу чудесную возможность из-за
мстительности. В этом Секторе уже никогда не будет другого похода.
Ближайшие неколонизированные миры в сотнях лет пути от нас!
Капитан посмотрел на сенатора Бартоломью. Длинное, бледное, обрюзгшее
лицо, несколько подбородков, влажные пухлые руки, выпирающее брюшко.
- Твой сын, сенатор, - сказал Генри спокойно, - или я не двинусь с
места.
Бартоломью не сводил глаз с капитана, желваки так и играли на его
лице.
- Хорошо, - прошептал он. - Мой сын полетит с тобой.
- Ну а теперь, - деловито заговорил Генри, - мне нужен новехонький
разведывательный катер - генди, класс инамората, он должен быть доставлен
сюда в виде груза, независимо от расходов.
- Но это будет стоить не одну тысячу... - Бартоломью глотнул. -
Согласен.
- То же касается его снаряжения. Я составлю список - и не задавать
никаких вопросов.
Сенатор кивнул.
- Нечего напускать на себя вид старой девы, соглашающейся лишиться
своей девственности, - сказал Генри. - Это ради успеха предприятия. Позови
своих адвокатов, и мы подпишем бумаги сейчас же. И свяжись с Клиникой по
омоложению, скажи, что я направляюсь туда.
- Да-да, конечно. Это первое, что я сделаю утром. Я позвоню доктору
Спренглеру, как только откроется его учреждение...
- К черту завтра! Я уже готов. До завтра я могу умереть.
- Умереть? Ты ведь не болен?..
- Не волнуйся. Ночь я протяну.
- Но уже перевалило за полночь.
- Ну да, - вмешался Амос. - А в Антиподе уже четверть десятого утра.
Если капитан хочет что-то сделать, он делает это немедленно!
- Хорошо... - Бартоломью подергал пурпурные лацканы своего халата. -
Вы наслаждаетесь ситуацией, но нет причины грубить.
- Есть, - рявкнул Амос. - Мы должны поддерживать репутацию
вспыльчивых старых задир. Это одно из немногих удовольствий, которые нам
остались.
Сев в машину, Генри перешел на третий уровень и направился в сторону
блестящего шпиля Медицинского центра.
- Ну скажи, Генри, - спросил Амос, - что ты затеял с этим сосунком?
Для чего нам нужны эти шелковые подштанники?
- Просто мне нужен член команды.
- Что ты хочешь сказать? - голос Амоса охрип от возмущения. - Я
что...
- Нет. Ты отлично знаешь, что тебе нельзя проходить еще одно
омоложение. И я не уверен на сто процентов, что мне можно.
- Ну подожди хоть секундочку, Генри! Я с самого начала занимался
этим...
- Извини, Амос, - более мягко произнес Генри. - Ты знаешь, что ты мне
нужен - но факты есть факты... К тому же путешествие может пойти мальчику
на пользу.
Какое-то время Амос сидел молча.
- Так вот почему ты вдруг так легко поддался на уговоры, - сказал он
наконец. - Полагаешь, что сможешь сделать из мальчика мужчину?
- Возможно. Тщательно изготовленному образцу идеального среднего
человека Алдорадо не повредит оказаться за пределами города с
искусственным климатом.
- Ты делаешь ошибку. Молодой Бартоломью все свое время тратит на
теннис и статистику. Он станет тебе обузой при первой же трудности.
- Надеюсь, что нет. Из-за множества причин.
Образ первой Дульчи задрожал перед ним. Казалось, она взвешивает его
мотивы, глядя на него своими ясными серыми глазами.
Под сине-белыми лампами Клиники омоложения капитан Генри наблюдал,
как доктор нервно расставляет приборы.
- Это самое нелепое из того, что я когда-либо слышал, - бросил он.
Это был крошечный, похожий на птицу человек с громадными глазами,
прикрытыми затененными контактными линзами.
- Человек вашего возраста, среди ночи... Надо пройти десяток
проверок, измерений, сдать химические анализы, побыть по крайней мере
недели три на специальной диете - а я всего лишь проверил ваш пульс. И вы
хотите, чтобы я поместил вас в регенерационную камеру и подверг ваш
метаболизм семидесятичасовому глубокому шоку...
- У меня всего три месяца, чтобы добраться до места действий, -
сказал Генри. - И мне нужны все мои лошадиные силы, чтобы успеть. У меня
нет трех лишних недель.
- Я знаю веские причины для отказа, - Спренглер внимательно посмотрел
на Генри. - Речь идет о профессиональной этике.
- Я дал расписку. В конце концов это моя шея.
Доктор сердито схватил шприц, взял Генри за руку.
- Отлично, но, что касается ответственности, я умываю руки. Я вам не
гарантирую улучшения даже на двенадцать месяцев, - он выпустил жидкость,
швырнул инструмент на стол, нервно вытер руки.
- Ложитесь на стол, капитан, вы почувствуете действие укола
мгновенно. Будь что будет. Обратного пути уже нет. - Казалось, его голос
раздавался откуда-то издалека. - Надеюсь, вы отдаете себе отчет в том, что
делаете...
ПОСЛЫШАЛИСЬ ЗВУКИ, КОТОРЫЕ ТО ПРИБЛИЖАЛИСЬ, ТО ИСЧЕЗАЛИ: ГРОХОТ
ПУШКИ, КРИКИ, ГОЛОСА ИЗ ПРОШЛОГО. БЫЛИ МОМЕНТЫ ОСТРОЙ БОЛИ, И ОН БОРОЛСЯ,
НАПАДАЯ НА ВРАГА, КОТОРЫЙ ВСЕГДА БЫЛ ПЕРЕД НИМ. СВЕТ ОСЛЕПИТЕЛЬНО СИЯЛ,
ЗАТЕМ НАСТУПИЛА ТЕМНОТА, ЧЕРЕЗ КОТОРУЮ ОН ПЛЫЛ ОДИН БЕЗ СКАФАНДРА. ПУСТОТА
КОСМОСА. А В ЕГО ТЕЛЕ УЖАСНАЯ БОЛЬ, НАКАТЫВАВШАЯСЯ НЕУМОЛИМЫМИ ВОЛНАМИ...
ПОТОМ ЕМУ ПОКАЗАЛОСЬ, ЧТО ОН ПОВИС, ОЩУЩАЯ БОЛЬ КАЖДОЙ КЛЕТОЧКОЙ,
СЛОВНО ОГРОМНЫЙ НОЮЩИЙ ЗУБ. ПОД НИМ СГУЩАЛОСЬ ЧТО-ТО ТВЕРДОЕ. НОГИ, РУКИ
ПОКАЛЫВАЛО. ОН ПОПЫТАЛСЯ ВСПОМНИТЬ, ЧТО ПРОИЗОШЛО, НО НЕ БЫЛО НИЧЕГО,
ТОЛЬКО ГОЛОС, РАЗДРАЖАЮЩИЙ ГОЛОС, КОТОРЫЙ ПРОБИВАЛСЯ, ВРЕЗАЛСЯ, ВЛАМЫВАЛСЯ
В ЕГО СОЗНАНИЕ...
- Просыпайтесь! Просыпайтесь!
Он открыл глаза. Над ним плавали расплывчатые очертания лица. Лицо
было приятным, похожим на уже виденное в жизни или во сне... Он закрыл
глаза, окунувшись в благодатную темноту...
- Он выходит! - теперь голоса звучали резко, они врезались в его
нервы, словно пила.
- Уходите, - пробормотал он.
Внезапно он почувствовал, что во рту у него язык. Сухость и мерзкий
привкус...
- Воды, - прохрипел он.
Чьи-то руки подняли его, какие-то люди засуетились вокруг его тела.
Он почувствовал, как снимают ремни, затем холодное прикосновение шприца.
Он уже сидел, голова кружилась, но глаза осматривали маленькую светлую
комнату.
- Вы заставили нас волноваться, капитан, - произнес высокий голос.
Капитан попытался сосредоточиться, человек был ему знаком...
- Сто восемь часов, - продолжал голос.
Теперь он вспомнил. С ним был Амос...
- Где Амос? - его вопрос прогремел в ушах.
Генри глубоко вздохнул, почувствовал резкую боль, которая быстро
прошла. Он затряс головой.
- Мне нужен Амос...
- Его... его здесь нет, капитан.
- Он не дождался?
- Мистер Эйбл... не перенес.
- Не перенес чего? - У капитана росло чувство крайнего раздражения. -
Что вы за человек? Сюда его сейчас же!
- Вы не поняли, капитан. Его организм не смог выдержать нагрузки...
- Где он?.. - Генри, шатаясь, поднялся на ноги. - Подержите меня!
- Он умер, капитан, - произнес худощавый человек. - Омоложение... для
него это слишком... Он умер четыре часа назад. Я сделал все, что смог.
- Вы подвергли Амоса омоложению? Зачем, идиот чертов?
- Но он сказал, что вы так приказали, - Спренглер сделал жест в
сторону накрытого простыней стола. - У меня даже не было времени...
Генри сделал шаг к столу, пытаясь сохранить равновесие, оттянул
простынь. С воскового лица с тонким носом, ввалившимися щеками на него
глядели глаза, отрешенные, как у статуи фараона.
- Амос... - капитан Генри растерянно посмотрел на врачей. - Он был
моим партнером... с самого начала.
- Он оставил... это для вас.
Доктор протянул белый конверт. Генри вскрыл его.
ЕСЛИ ВСЕ ПРОЙДЕТ ХОРОШО, ТО Я БУДУ ТЕБЕ ЛУЧШИМ ПАРТНЕРОМ, ЧЕМ ШЕСТЕРО
ЗЕЛЕНЫХ ЮНЦОВ ВМЕСТЕ ВЗЯТЫХ. А ЕСЛИ НЕТ - ТОГДА УДАЧНОЙ ПОСАДКИ, ГЕНРИ.
ЖАЛЬ, ЧТО МЕНЯ С ТОБОЙ НЕ БУДЕТ.
АМОС ЭЙБЛ.
Генри положил руки на плечо Амоса, через кожу и простыни почувствовал
кости.
- Ты не дождался. Ты ушел вперед без меня...
Через час капитан Генри стоял под ультрафиолетовыми, отфильтрованными
лучами в городе Молл. С одной стороны его поддерживала Дульчия, стройная в
своем облегающем светло-зеленом костюме, подчеркивающем золотистый цвет
волос; с другой - нервно болтавший доктор Спренглер.
- Отличный результат, капитан. Откровенно говоря, я удивлен. Думаю,
что не ошибусь, сказав, что мы достигли индекса старости примерно ноль
целых четыре десятых.
- Дедушка, я так волновалась, - девушка чуть не рыдала. - Ты так
слаб...
- Он быстро восстановит силы, - Спренглер уверенно закивал. - Через
неделю он восстановит старую форму. То есть новую форму.
Доктор засмеялся от собственного каламбура.
К ним подкатила низкая широкая машина, сиявшая светло-серым фарфором
и ослепительным хромом. Из нее выскочил высокий стройный юноша с короткими
вьющимися волосами, одетый в модный спортивный костюм.
Он подошел к Генри, взял его за локоть.
- Приятно увидеть вас таким бодрым, сэр, - проговорил он. - Дульчия
была сама не своя...
- Дедушка, это низко, уехать, а мне оставить только записку! -
вмешалась девушка.
Юноша помог Генри сесть в машину, обошел ее и сел на переднее
сиденье; когда он обернулся, на его правильном лице была вежливая улыбка.
- Я, конечно же, был рад, когда узнал, что вы согласились взять меня
в это путешествие, капитан. Я уверен, что получу от него огромное
удовольствие. С нетерпением жду старта.
Генри откинулся назад, чувствуя, как за ухом стекает пот. Он
посмотрел на парня тяжелым взглядом.
- Чертовски сомневаюсь в том, что ты наговорил, сынок, - сказал он. -
Человек, который был лучше любого из нас, умер во имя этой гонки.
Возможно, еще до того, как она закончится, ты пожелаешь себе того же.
Улыбка сползла с лица молодого человека.
- Дедушка! Какие ужасные вещи ты говоришь Лэрри.
- Знаю, - ответил Генри. - Но сейчас не время для бодрящих разговоров
о том, как выгодно работать бригадой. У меня не то настроение. Я еду домой
и заваливаюсь спать на сорок восемь часов, а затем мы приступим к работе.
- Хорошо, капитан, - сказал молодой Бартоломью. - Я ожидаю, что...
- Боль делает с ним такие вещи, каких не ожидаешь, - оборвал его
Генри. - Подтяни потуже пояс, мальчик, у нас впереди шестьдесят тяжелых
дней, а потом будет еще тяжелее.
2
Размахивая наркотической палочкой, сенатор Бартоломью швырнул листы
на стол перед капитаном.
- Этот список фантастичен! - заорал он. - Ты тратишь тысячи, тысячи,
слышишь! На что?
Он хлопнул по бумаге влажной ладонью.
- Батарея трехсантиметровых беспредельных усилителей, огромный
