Заглядывал и в восточные сочинения, но сломался, не осилив. Там просто
иная ментальность.
- Понял, понял... - кивнул клерк, убирая сигареты. - Но в основном
вы изучали библию.
- В основном библию. И надо сказать, изучение этой книги не
способствует укреплению веры.
- А что вы хотите... Сборник правил и наставлений для
невежественных кочевников, написанный четыре тысячи лет назад и слегка
переработанный через две тысячи лет. Вас удивляет, что там столько
крови, подлости и грязи? А меня удивляет, что там их так мало. Если бы
вы повидали в жизни с моё, то поняли бы, что мерзости в этой книге
могло быть и больше. Одно слово - агитка. Просто создатель, прежде
благодушно наблюдавший за нашими действиями, именно тогда обеспокоился
и начал принимать ответные меры.
"Ай, Моська", - подумал Егор, но деликатно промолчал.
- Несколько позже книга была отредактирована и дополнена и с тех
пор не менялась. Разумеется, она устарела. Но у создателя слишком
много иных дел, чтобы возвращаться к своей писанине.
- Какие дела могут быть у всемогущего? - не выдержал Егор. - Ему
достаточно просто пожелать, и всё будет тип-топ.
- Теперь уже недостаточно, - с чувством скрытой гордости произнёс
нечистый. - Но вы тоже не кончили рассказывать о причинах своего
неверия. Меня интересует философия безбожия. Одно дело всевозможные
построения, вытекающие из атеизма, совсем иное - философия, из которой
вытекает атеизм.
- Какая это философия, - смущённо отмахнулся Егор. - Филозов без
огурцов... Так, пара рассуждений на голом месте, - Егор вскинул глаза
и увидел, что его собеседник ждёт, молча, с серьёзным видом. В мягком
полумраке комнаты, казалось остановилось время, смолкло тиканье
старомодных напольных часов, погас экран компьютера, и даже
проповедники за окном прекратили своё топтание и словно прислушивались
к недоступному для них разговору.
На мгновение мелькнула тревожная мысль, что вновь, как тогда,
перед зеркалом в приёмной, на него пытаются подспудно оказывать
психическое давление, но Егор отбросил эту мысль и медленно начал
говорить:
- Видите ли, я всегда с подозрением относился к такому понятию,
как бесконечность. Гегель недаром назвал её дурной. А ведь бог
бесконечен, значит, идеалист Гегель обозвал дурным бога. Бесконечность
всеобъемлюща, она неподвижна, ибо всякое движение ограничено и,
значит, по сравнению с бесконечностью просто не существует.
Обыкновенное тепловое движение в расчёт не берём, это не движение, а
толкотня, недаром оно сохраняется даже при тепловой смерти. А бог,
если он таков, как постулировано в библии, бесконечен. Ведь
всемогущество это бесконечность в чистом виде, простите за скверный
оксюморон.
Человек за столом медленно кивал, не перебивая Егора ни единым
звуком.
- Наша вселенная, - продолжал Егор, - безгранична, но она не
бесконечна, только поэтому она может существовать. Но если есть бог,
то ничто конечное не существует, оно просто не имеет смысла. По
сравнению с бесконечностью всё прочее равно нулю. Но я знаю, что
вселенная есть, а у жизни, моей по крайней мере, есть смысл.
Следовательно, нет бога. Во всяком случае, нет бога всемогущего, а с
любым иным богом можно бороться и иметь шансы на победу.
Хозяин кабинета кивнул чуть энергичнее, словно подтверждая: "Да,
можно бороться..."
- Конечно, от этой философиии попахивает телеологизмом, в её
основе лежит обычный инстинкт самосохранения. Забавно, что этот же
инстинкт лежит и в основе всякой религии. Люди боятся умирать и
выдумывают себе загробную жизнь. А я понимаю, что если есть жизнь
загробная. то, значит, нет этой. Вы можете сказать, что смысл жизни
мне только кажется... согласен, но в таком случае, человек мыслящий
создан так, что он не может верить в бога. Капля может верить в океан,
но только потому, что океан не бесконечен. Если представить
бесконечную массу воды, то она заполонит всё сущее, растворит в себе
все капли, так что верить в этот божественный океан будет просто
некому. Поэтому я и говорю: нет не только бога, в мире попросту не
существует бесконечности.
- А как же натуральный ряд чисел, - тихо подсказал чёрт. - Ведь он
бесконечен.
- Покажите мне его! - вскинулся Егор. - Покажите мне пресловутую
математическую бесконечность, только не в виде восьмёрки, упавшей в
обморок от глупости математиков, а как полагается записывать
информацию, в виде ряда единиц. Даже если вы всю вселенную превратите
в единый информационный носитель, вам будет негде записать подобное
число. И вам будет нечего считать такой химерой, ибо число объектов во
вселенной ограничено. В уме мы можем оперировать ещё и не с такими
монстрами, можем, например, рассуждать о боге, которого тоже нет. Бог
от этого не появится. Натуральный ряд, это один из идолов,
измысленных, но реально не существующих.
- А как же доказательство, что натуральный ряд бесконечен?
Помните, в первом классе... Предположим, что есть самое большое число.
Прибавим к нему единицу и получим число ещё большее.
- Чушь и гиль, - сердито сказал Егор. - Это доказательство для
тех, кто и без того верит, что натуральный ряд существует. Если
предположить, что есть самое большое число, то оно должно включать в
себя все остальные числа, так что единицу нам просто будет негде
взять. Любая единица уже будет в составе этого числа. Ведь единица
берётся из натурального ряда, а мы предположили, что он конечен и уже
включён в самое большое число. Впрочем, это отчаянная схоластика,
недаром на острие иголки могло поместиться большое, но не бесконечное
число ангелов.
- Совершенно верно, - со знанием дела подтвердил падший ангел.
- Таким образом, - заключил Егор, - всемогущий бог не может
существовать вместе со всем множеством бесконечностей, а бог не
всемогущий, это не бог, а природное явление, подлежащее изучению.
- Увы, не только изучению, - медленно произнёс дьявол. Потом он
тряхнул головой и, взглянув в лицо Егору сказал: - Я должен
согласиться с каждым вашим словом. Бог действительно таков:
бесконечный, всемогущий и недеятельный. Вернее, он таким был, прежде
всех век, как сказано в символе веры. Вы правы м в другом: в мире
может существовать либо всемогущий бог, либо сам мир. Поэтому, когда
господь сотворил вселенную, он автоматически перестал быть всемогущим,
и его всеведение окончилось на словах "Да будет свет". Казалось бы, от
бесконечности можно черпать бесконечно, однако, получается, что если
кроме бесконечности реально существует ещё хоть что-то, абсолют
перестаёт существовать.
- ХитрО, - признал Егор. - И что же из всего этого следует? Прежде
всего, зачем, по-вашему, бог создал вселенную, которая так его
ограничила?
- Зачем? Пути господни неисповедимы. Возможно, ему просто стало
скучно. Или это был случайный спазм, боженька неловко икнул... Во
всяком случае, сотворив сущее, бог немедля раскаялся в содеянном и
принялся его уничтожать. Так что, смею вас уверить, армагеддон уже
давно начался. И страшный суд тоже начался в момент сотворения.
Вернее, всем нам уже вынесен приговор. Всё сущее, людей и нелюдей,
разумных и безмысленных, живых и неживых, грешников и праведников,
ожидает одна судьба. Все мы должны воссоединиться в господе, всех и
вся он собирается сожрать с потрохами и дерьмом, чтобы вернуть себе
былое всемогущество.
- Вполне понятное желание, - заметил Егор. - Ну а вы, в таком
случае, чем заняты? Из ваших слов я понял, что господства над миром
вам не видать, так чего ради вы занимаетесь вот этой коммерческой
деятельностью? - Егор широким жестом обвёл уютный интерьер.
- Помилуйте, какое господство, зачем оно? Мы всего-лишь хотим
жить. Видите ли, мы не бессмертны, но живём достаточно долго, чтобы
понимать, что на наш век не хватит. Вы покуда можете жить с интенцией
на бессмертие, ибо ваша жизнь слишком коротка, а мы видим
надвигающуюся опасность и вынуждены ей противостоять. По счастью, не
только мы, одних нас господь уже давно бы сожрал. Сама материя, вещный
мир сопротивляется разрушению, и именно туда направлены основные силы
бога. Впрочем, до сих пор бывший творец не выходил за рамки законов
природы, сложившихся в миг творения. Когда это произойдёт - нам
придётся выступать немедленно. Вот для этой битвы мы и вербуем себе
сторонников.
- Вы что, хотите сказать, что бог это энтропия, а акт творения -
всего-лишь великая флюктуация, вызвавшая к жизни наш мир? В таком
случае, зачем богу было творить такую большую вселенную? - достаточно
было плоской Земли с хрустальными сферами над ней.
- Слово "зачем" применительно к богу теряет смысл, - сухо напомнил
дьявол, - а что касается энтропии, то можете считать её одной из
ипостасей.
- Хорошо, хорошо... - медленно проговорил Егор. На мгновение он
поймал себя на мысли, что его уже не тянет улыбаться авгуровской
улыбкой, стройность изложения и серьёзный, уважительный тон
собеседника завораживали. - Вот только есть ещё одна несостыковочка.
Ведь бессмертные человеческие души, освободитвшись от бренной
оболочки, сами увидят истинное положение вещей и заново переосмыслят
всё. К чему тогда ваша здешняя работа?
Чёрт виновато улыбнулся.
- Реклама, это всегда враньё, - сказал он. - Наша реклама тоже не
вполне честная. Там написано: "бессмертные души", - только для того,
чтобы люди сразу поняли, о чём идёт речь. На самом деле человек живёт
исключительно здесь и сейчас. После смерти человеческая душа либо
немедля рассасывется, как то будет с душонкой господина, что вышел
отсюда незадолго до вашего появления, либо, если это настоящая душа,
закукливается и в латентном состоянии дожидается решения своей судьбы.
При этом очень многое зависит от настроя, бывшего её владельца. Те,
кто предал душу свою в руки господни, будут поглочены им прежде чем
смогут что-либо осознать.
- Ваал, - припомнил Егор.
- Верно, - согласился дьявол. - В священном писании, когда
говорится о сатане, частенько появляется божий автопортрет. Если
хочешь оклеветать противника, пиши его образ с себя самого.
"Это обоюдоострое оружие", - хотел сказать Егор, но вместо этого
спросил:
- А душа того, кто пошёл на сотрудничество с вами, значит,
воскресает для новой жизни?
- Я не стану врать, я уже сказал, что человек смертен и живёт
только здесь. Душа это тот запас силы, который человек собрал за свою
земную жизнь. После воскрешения человек уже ничего не приобретает. А
после армагеддона те люди, что выживут, не смогут даже толком
порадоваться своей победе. Ваше участие в последней битве сродни тому
удару, что порой успевает нанести уже мёртвый человек. С человеком
можно договориться только пока он жив. Поэтому, на самом деле в
рекламе следовало писать не "бессмертные", а "живые" души. То же самое
можно сказать и о нас. Те из нас, кто уже умер или умрёт не дождавшись
апокалипсиса, воскреснут для последней битвы, но после неё исчезнут
окончательно. Конечно, не бесследно, ведь в случае нашей победы,
останется живой мир.
- Но зато погибнет живой господь, этот мир создавший, -
объективности ради напомнил Егор.
- Конечно. Но здесь уже ничего не поделаешь, каждый борется за то,
что ближе и родней ему.
- Послушайте, - вдруг сказал Егор. - Всё это замечательно... с
богом борется природа, бесовская рать и живые человеческие души, но
