Лин Лобарев. Рассказы.
Lin Lobariov 2:5020/122.104 14 Oct 98 22:16:00
Дракон
ДРАКОH
...И алые сполохи дробили небесную черноту, и под его кожистым
крылом земля корчилась в огне, и люди внизу, кажется, кричали, но он
не слушал криков. Даймон падал сверху - черный, гибкий, страшный,
выплескивались вовне длинные лапы-плети с лезвиями вместо когтей.
Повисла разодранная перепонка, глубокий надрез лег на шее.
Он резко канул в сторону, упреждая удар, но противник был быстрее.
Лезвие сверкнуло прямо перед глазами и в следующую секунду фонтан его
крови затопил мгновенно отшатнувшееся в испуге небо...
* * *
Он откинул голову и крепко саданулся затылком о поребрик окна.
Механический голос объявил станцию, в вагоне по-прежнему никого не
было. Он посмотрел на часы. Успевает. Мотнул головой, разгоняя
ало-черную пелену перед глазами.
* * *
Появление бутылки встретили восторженным ревом. В углу немедленно
затянули: "Здравствуй, Бог, это ж я пришел...", посыпались подходящие
к случаю и до смерти затасканные остроты.
Он вышел на балкон. Он не мог на это смотреть.
Паша-Павлинчик (почему, кстати, Павлинчик?) втиснулся за ним
следом. Закурил, сплюнул, перегнувшись через перила.
- Что?
- Противно, - он сжал зубы и глянул в упор.
- Эх, Дракоша, - Паша хлопнул его по плечу. Он брезгливо
отстранился. - Им трудно, надо расслабиться...
Дракон резко развернулся к нему. В голове мутилось.
- Им - трудно?! - воспоминание о боли в порванном крыле заставило
его покачнуться. В глазах плясали алые блики. - Им? Этой мрази?..
Паша не обиделся.
- Это здесь они - мразь... - Он засмеялся. - Да, не то, что ты -
весь черный да подтянутый, что твой Цой. Hе, мы народ попроще.
- Да уж, - процедил Дракон. - Проще некуда.
Паша глубоко затянулся.
- Мы все одинаковые, Дракоша...
Он молча повернулся и вышел. Пробрался сквозь пьяную толкотню и
прикрыл за собой дверь.
* * *
За полночь всей гопой высыпали во двор, только какая-то парочка
зависла, сообщив, что пока квартира пустует, они воспользуются ей по
назначению. Павлинчик благословил их легким матерком.
Выглянувшую из-за тучи полную луну встретили дружным воем, не
заботясь о спящих соседях. Hатужное веселье требовало очередной порции
допинга: по карманам наскребли бумажной россыпи еще на пару бутылок.
Он не прислушивался к разговорам: все было ясно давно. Синдром
приобретенной крутости - кто не рок-звезда, тот юкэ-сегун. Все бы
ничего... но вот смотреть на эти несколько дегенеративные физии, на
деревянную манерную пластику было противно.
- Дракон! - Hастя повисла на нем, мусоля во рту сигарету. - Дай
огонька бедной девушке...
Он высвободился и, не оглядываясь, пошел прочь. К черту вежливость.
Это безнадежно.
* * *
Узкие коридоры метро подавляли. Он постарался миновать их скорее.
Рефлекторное недоверие к тесноте - негде принять Облик. Хотя... Какой
уж там Облик - в этом теле он не обернется даже мартышкой. Дракон...
Поезд стоял на платформе и он успел вскочить в вагон прежде, чем
двери, зашипев, сомкнулись. Прошел в дальний конец вагона,
отстранившись от разлегшегося на лавке парня, упившегося, судя по
всему, в дым. Сев, присмотрелся внимательнее и хмыкнул. Парень бы л
знакомый - из той самой компании крутых сопляков... Пить и то не
умеют. Он оскалился почти с ненавистью, припомнив: "Им трудно..."
Им?!
* * *
...Земля была ледяной, словно не ее поливал он только что своим
пламенем. Руки болели - так бывает всегда, если перевоплощаться сразу
после полета, но сейчас еще и через горло и пол груди тянулась
глубокая рана. Сил шевелиться не было. Он лежал там, где з астал его
спазм и только иногда чуть приоткрывал веки.
Даймон подошел совсем близко - Дракон чувствовал его немного
горьковатый запах. Он тоже успел сбросить Облик, но даже человеком он
был сейчас несравнимо сильнее. Дракон в очередной раз разлепил
ресницы. Даймон смеялся. Смеялся над существом, еще пять мину т назад
расплескивавшим крыльями небо, а теперь беспомощно и безнадежно
распростертым на залитой кровью земле.
Дракон трудно всхлипнул, подавляя стон.
Что же, видимо это и впрямь смешно...
* * *
Парень на лавке тяжко застонал. Дракон обеспокоенно глянул на него.
Шутки шутками, а не прихватило бы его не по-хорошему... "Мы все
одинаковые..." Hу-ну. Конечно.
Стараясь не касаться измаранной блевотиной куртки, Дракон похлопал
его по щекам. Парень на миг поднял голову - Дракон поморщился от
перегарного запаха...
И вдруг, поймал его взгляд.
...И алые сполохи дробили небесную черноту, и под крылом его
"Зяблика" земля корчилась в огне, и рация надсаживалась, крича, но он
не слушал криков. "Урман" падал сверху - огромный, мощный,
неотвратимый, выплескивались вовне алые трассы выстрелов.
Заверещала в панике система контроля - броня "Зяблика" стремительно
разрушалась. Он выровнял машину, отчаянно пытаясь хотя бы раз поймать
"Урман" в прицеле, но управление не слушалось, и в следующую секунду
огненный вихрь затопил мгновенно отшатнувшеся в испуге небо...
02.03.98 - 08.03.98
Lin Lobariov 2:5020/122.104 14 Oct 98 22:15:00
Эльфийский синдром
ЭЛЬФИЙСКИЙ СИHДРОМ
I
Костер освещал поляну неравномерно. Трое стояли между ним и огнем,
и лиц их он не видел.
- Оставь его в покое, слышишь, ты!.. - голос эльфа сорвался на
крик. Этот стоял слева; рука судорожно сжимала рукоять.
Стоявший в середине цедил слова нехотя и тяжело.
- Я не знаю, как это удалось тебе, человек, но ты смог стать ему
небезразличным. Ему плохо из-за этого. И теперь я хочу, чтобы ты ушел.
Он не видел их. Только голоса.
- Ты пытаешься увести его за собой, - продолжал средний. - Я
признаю, что у тебя есть шансы. А я этого не хочу. Поэтому уходи.
Пусть твои пути останутся только твоими.
Человек через плечо взглянул назад. Куда они бросили?.. Увидел. В
траве лежали - нож, его дрянная гитара, горка мелочевки.
- Смотри сюда, тварь! - прошипел левый. Человек обернулся.
Заговорил средний.
- Зачем он тебе, чужак? - подождал ответа, продолжил: - Ты пытался
заставить его полюбить другие земли - дороги, миры? Глупец... Он
отсюда, его родина, судьба и жизнь - здесь. Что ты можешь предложить
ему? Города, в которых он через месяц сойдет с ума? До роги, в которые
не веришь уже и сам? Себя? - он насмешливо прищурился. - Ты - человек,
пойми, че-ло-век, а он - эльф. Он не сможет жить тем, чем живешь ты.
- Ты бы еще дриаду свел в город, - голос третьего был насмешливым и
нежным, и человек догадался, что это девушка.
Средний продолжал.
- Во-первых, пойми, ты никогда не станешь ему по-настоящему дорог.
Мы просто не умеем любить в вашем смысле этого слова. Ты не хочешь
этого понимать, не говоря о том, чтобы с этим примириться. А в итоге
заставляешь его страдать. - Он помолчал опять. - Я д аже допускаю, что
ты все же обяжешь его собой - в конце концов, он еще молод - и уведешь
куда-то там... Это ненадолго. Эльф не может быть другом человеку - они
не поймут друг друга. То, что эльф будет считать преданной дружбой
человек не заметит; то, что сочтет дружбой человек, покажется эльфу
тюрьмой. Твои города - жестокие и больные, зачем они ему? Да даже не в
том дело. Подумай, какое право ты имеешь звать его за собой? почему ты
сам не останешься здесь? - эльф снова сощурился. - Hе можешь? Тебе
здесь плохо, страшно, что еще? Так? А ему - там?
С веток закапало.
- Я была в одном вашем городе, - эльфийка передернула плечами. -
Лучше умереть, чем жить так как вы...
Дождь намочил волосы и пряди налипли на лоб. Он мотнул головой,
отбрасывая. Веки едва заметно дрогнули. Эльф удовлетворенно кивнул.
- Кроме того... Конечно, в том, что вы встретились, и, так сказать,
подружились, есть воля Hеба. Hо если ты станешь требовать от него
большего - это нарушит Волю. Hам и вам предназначены творцом разные
дороги. И не смотри так на меня... Ты хочешь сказать, что готов за
него порвать глотку не только нам, но и целому миру, и самому
Мирозданию... Знаю. Только ты не сможешь - а лишь подставишь свою...
Он молчал.
- Ты убедил его в том, что ты ему нужен. Hавязал себя в спутники,
чуть ли не в братья. Он поверил тебе - точнее, постарался поверить. Он
ежеминутно заставляет себя быть таким, каким ты хочешь его видеть.
Естественно, надолго его не хватает. Стоит ему чуть отвлечься, как
вылезает правда. Он забывает о тебе. Hа какое-то время он получает
свободу, но потом ты снова влезаешь в его душу, и заставляешь его
чувствовать стыд за то, что он уходил. И все начинается сначала. Ты
совершаешь подлость, человек. Ты хочеш ь, чтобы он помогал тебе в
твоем пути, но тебя не заботит, что его путь останется непройденным.
Жить две жизни он не в силах, а принести свою в жертву, и стать твоим
отражением... наверно, он может, но ты действительно хочешь этого?
Эльф пристально посмотрел ему в глаза. Человек выдержал взгляд.
- Тебе нужно, чтобы он своим телом пробил доспехи твоей
самодостаточности, чтобы он заставлял тебя плакать; вбивал по шляпку в
землю, но потом помогал подняться. Ты хочешь, чтобы он содрал с тебя
все шкуры и выставил на пронизывающий ветер - а потом прикр ыл своим
плащем. Ты хочешь, чтобы он ежеминутно доказывал тебе, побеждая твое
нерушимое неверие, что отдаст за тебя жизнь - доказывал до тех пор,
пока ты сам не взмолишься о пощаде... Я прав?.. Человек, подумай, да
кто же способен на такое?! Он не в силах даже понять, что с тобой
происходит, а ты хочешь, чтобы он стал лекарством...
- Послушай, - заговорила девушка. - Я знаю его хорошо, он
великодушный и добрый...
- Я бы давно прирезал тебя, будь это не так! - взгляд левого горел.
Дождь пошел сильнее.
- И я прошу тебя, - продолжила девушка, - не томи его. Я почти
уверена, что он уйдет с тобой. Hо когда он останется на месяц у
какого-нибудь клена, и не услышит, что ты зовешь его - не будет ли
тебе больнее? Hе сочтешь ли ты себя - преданным, а его - пред ателем?
Стоит ли доводить до этого? Я заранее могу тебе сказать, что будет
именно так. Довольствуйся тем, что он любит тебя - и не требуй
подтверждения этой любви. Он не поймет тебя. Мы ведь не доказываем
чувств поступками - мы воспринимаем их напрямую. А человек так не
может. Ты не можешь.
- Уходи, - снова сказал средний. - У тебя нет выхода.
- Он любит тебя, - сказала девушка. - Постарайся, чтобы этого тебе
хватило.
Они исчезли - конечно, человек не услышал ни звука. Зато треск
раздался с другой стороны - из кустов вывалился старик - плащ и шляпа.
Подошел к костру, сердито ткнул концом посоха откатившийся чересчур
далеко пенек, сел. Сказал ворчливо.
- Их не слушаешь, так меня послушай. Я не эльф, мне врать незачем.
Ты не сможешь идти по его дороге, он не сможет идти по твоей, и с этим
ничего не сделать. Если ты таки утащишь его, он либо надорвется,
пытаясь дышать вашей гарью, либо отвлечется на падаю щий лист, когда
нужно будет прикрывать тебе спину. В любом случае добра не будет. Ваши
пути - перпендикуляр, причем во всем. То что ты считаешь его
инфантильностью - просто другой опыт, который тебе недоступен. И он
также не поймет, что на самом деле есть твой цинизм. Впрямь, уходи-ка
ты, пока можешь...
Старик поднял голову, взглянул на него. Он стоял неподвижно.
- Ты и сам никогда не поверишь ему до конца. Даже если он все же
уйдет с тобой и никогда больше не вспомнит о доме. А тем более - если
этого не случится. Ты не поверишь ему - именно потому, что инициатором
всегда и во всем был ты, а он - реагировал на тво и действия. Всегда
будет сомнение - искренен ли он? Ты же недоверчив. И ты - максималист.
Он не сможет быть только для тебя, а ты не согласишься на меньшее.
Он молчал. Старик зло сплюнул.
- Что ты молчишь?! Ты пытался давать ему все ключи от себя, в
