Окраина ОРТЫ
Великий Ур, это милость или кара? Он, 327 Учитель на Дороге, верил,
что Ур говорит его устами. А теперь не знал - милость или кара. Кон
Морт вчера вечером спустился в подземелье близ Орты. Здесь, еще в
самые первые годы Ухода, на берегу маленького подземного озера была
база отдыха. Потом они освоили внутреннее море и эту базу забросили.
Один кон Морт любил отдыхать здесь.
Подсвеченная тусклыми лампами, вода казалась пугающе зеленой и
холодной. На самом деле озеро питалось теплыми ключами. Кон Морт
обдумывал здесь свой последний, решительный шаг. Оказавшись вблизи
Орты, он просто не мог удержаться от соблазна посидеть на берегу и
подумать. Когда утром Морт поднялся на поверхность, отряд неофитов
спал: на рассвете ученые нанесли свой удар. Морт не стал проверять
другие отряды - все было ясно. Милость Ура или кара - вот последнее,
что занимало его в это утро. уже не первое в его одиноких скитаниях.
Как прекрасен был восход! Давно Морт не слышал такой ликующей
тишины. В подземелье, на берегу озера, тоже царила тишина, но она была
совсем другая - сырая, настороженная, притаившаяся в расщелинах камня.
Здесь же все пело под лучами солнца, каждый листочек, каждая травинка.
И голоса птиц, беззаботно распевающих на пустых улицах некогда шумной
Орты, и звонкие шлепки перезрелых тугих шаров орры о землю - все это
было первозданной, древней, до появления Дороги, тишиной. И где-то в
безоблачном небе вечный Ур готовил Дар новым грассианам. А в сырых
ущельях гор уже шевелился в яйце будущий Змей, сподвижник мрачного
Рука. Приходит день - и уходит день, набегает волна - и с шипением
откатывается обратно. Были грассиане - н будут снова. Великий Болл
положил начало Дороге, великий Морт ее завершил. Их деяния равны перед
вечностью, и он, Морт, бредет по дороге в таком же одиночестве, в
каком выходил на нее Провозвестник. Хвала тебе, о великий Ур!
Морт действительно чувствовал себя повелителем этого прекрасного
мира. В нем одном слились тысячи и тысячи Идущих, оставивших тем, кто
придет, ухоженный. чистый, ликующий мир. Сотрет время следы ушедших,
стряхнет Планета камень городов, поглотит трава шрамы дорог - все так
же будет сиять светило, петь птицы и звонко разбиваться о землю
золотистые шары орры. Хвала тебе, Ур!
Неожиданным и отвратительным диссонансом прозвучали шаги. Чьето
присутствие, кроме него, Морта, нарушило гармонию. Он сразу вспомнил
еще сидящих в центрах ученых. Во имя Ура, это же несправедливо!
Из-за угла показалась фигура грассианина. Сгорбленный, опирающийся
на посох, похожий на посох Болла, он приближался медленной, усталой
походкой. И что-то знакомое показалось Морту в этой фигуре. Никогда
еще Морт не был так близок к тому, чтобы возроптать - если кто-то
должен уйти первым, так это кон Ропур, Ведущий. А он бредет сюда,
растеряв своих ведомых! Кон Морт подтянулся, принял величественную
позу и молча ждал, пока Ропур приблизится. Каждой клеткой своего
жилистого сухого тела Морт ощущал желание схватить Ведущего за шею и
сжимать, пока дыхание его не перестанет отравлять благоухание мира.
Еще лучше подошла бы стрела, которую Ур метнул в Змея. Вот это
полностью завершило бы круг.
- Ровной Дороги, Учитель, - кон Ропур подошел совсем близко.
Морта поразили его слова. Бесконечное спокойствие слышалось в
голосе Ропура, и глаза его глядели с твердым спокойствием.
- Какой Дороги, несчастный? Куда Дороги? Где грассиане?
- Они придут.
- Что значит "придут"? - Морт утратил монументальность и изменил
позу. - Новые грассиане пойдут по новой Дороге, а ваш прах развеет
ветер, размоет дождь, поглотит земля.
- Наш прах, Учитель. Но мы же и останемся. Не все, но останемся. Я
прошел долгой дорогой от Реанды до Орты. Я прошел пешком, Грасса
прекрасна. Найду ли я ее такой, когда вернусь? Тебе легче Учитель, ты
не вернешься.
Страшное кощунство творилось ь опустевшей Орте. И, всего страшнее,
кон Морт чувствовал, что слышит правду. Он молча ждал.
- Я сложил сказание, пока шел. Я не Болл. может быть, ты, Учитель,
единственный, кто услышит это. Разными дорогами, но к единому концу
пришел наш народ. Да и как иначе - ведь мы дети одного отца, Ура, и
одной матери - Грассы. Тебе будет легче умирать, Морт, если ты
узнаешь, что наш народ все же бессмертен. Слушай.
Вечна Дорога, н вечно на ней обновленье.
Кто ты, пришедший из дали влекущей Вселенной?
Кто ты, дитя искрометной н радостной жизни,
Вскормленный силой чужого для Грассы светила?
Ревностно небо к рожденным его синевою,
Встанет Земля на защиту рожденного ею.
Смеем ли мы отбирать эту теплую искру,
Дар незнакомых и чуждых для Грассы богов?
Все же приди, помолчи над ушедшею жизнью,
В Центр ступи, сохраненный от гнева столетий.
Это не зло, а покорная просьба народа,
Брата по жизни, столь редкой в просторах Вселенной!
Если действительно вечно над нами Светило,
Если действительно разум - его порожденье,
Искорку жизни, угасшей на этой планете,
В дом свой возьми н дыханием теплым раздуй.
Видишь дитя? Полюбуйся прекрасным ребенком,
Вслушайся в лепет, возьми его пальцы в свои.
Верю, что жизнь не допустит погибели жизни.
Верю, полюбишь - и наш возродится народ!
- Что это? - прошептал Морт. - Что это значит?
- Рано или поздно на Грассу придет иная жизнь. Иная, но подобная. И
в ней возродятся грассиане. Вот и все. Прощай, Учитель. Жаль, что не
будет на новой Грассе нового Морта. Как будет не хватать его моему
потомку! Я встречу свой конец во Дворце. Ты остаешься один, Морт.
Ровной тебе Дороги!
Кон Морт не пытался задержать уходящего Ропура. О, какое коварство,
какой гнусный замысел! Ур, ты слышал это? Слышал и не вмешался! Да
есть ли ты вообще? Невыносимо горько было кону Морту представить на
воз рожденной Грассе конов Ропуров, Малов и даже Фиеров, но без него
великого Учителя. Он, кон Морт, никогда не поделился бы жизнью своего
народа с другим. Но это сделано, и на планете будет жизнь - без него.
Не прав ты, Ур...
Кон Морт не запомнил дороги, он очнулся только у храма, прямо
напротив входа. Он стоял, напряженно выпрямившись, вслушиваясь и
вглядываясь. Пусто было в Реанде. Сзади раздался шорох. Кон Морт
обернулся - статуя Фиера повернулась к храму и бросила на Учителя
грозный взгляд. Вот она, кара - каменный Фиер смотрит на жалкого
Учителя, бестрепетно и сурово смотрит на храм.
"Интересно, - подумалось Морту, - когда грассиане возродятся, как
отнесутся они к этому идолу? Простят ли ему гибель народа? И возродят
ли храм?"
Легкий ветерок качнул ветви деревьев у памятника, и по каменной
фигуре заметались тени. Кону Морту показалось, что Фиер поднял руку.
Испугавшись, Морт метнулся в полураскрытые двери храма. Его охватил
озноб. Вся Грасса была сейчас так же пуста и безлюдна, как этот храм.
Придет возрождение или нет - но пока Грасса умерла. Пока не вернулся
Дар - тело смертно. Такова воля Ура. Здесь когда-то обитала душа
Грассы - Учение, и здесь тоже было пусто. Душа Грассы умерла, а с нею
умер и он, Учитель. Даже если сейчас появится блистающий Ур с Даром в
руках, - он уже не воскресит кона Морта.
Но что-то еще держало Учителя на Грассе, что-то не сделанное.
Медленно, тяжелым шагом кон Морт прошел через Реанду и углубился в
горы. О, если бы с обрывов сошла лавина и накрыла его, как Болла! С
этой единственной мыслью он поднимался все выше и выше, пока не
оказался на узкой площадке у подножья одной из скал. Длинная, в рост
человека, щель прорезала скалу сверху донизу. Кон Морт узнал это место
- отсюда так красиво смотрелась лежащая у ног Реанда!
Когда-то, давным-давно, были приготовлены запасные выходы - тайные.
Здесь, кажется, была еще и естественная пещера, которую кон Морт
приказал оштукатурить и покрасить. Да, вот она. Ощутив знакомый воздух
подземелья, кон Морт подумал, что он должен предупредить. Предупредить
чужую жизнь. Если Грассе суждено возродиться, она должна возродиться
сама. Он уже знал, как предостеречь пришельцев, но где это сделать? В
храме? Выдержит ли храм натиск времени? Что вообще способно ждать
века? Только творение природы. Разве не захотят неведомые пришельцы
полюбоваться отсюда видом на Грассу?
Недалеко от входа, в одном из помещений, кон Морт отыскал краски.
Его даже не взволновал вид лежащих в разных позах грассиан. Чего
бояться мертвому среди мертвых, о чем жалеть? Сейчас кон Морт думал
только об одном - как сделать предупреждение понятным.
Завершив работу, он понял - удалось. Последняя пакость Рука -
ловушки в центрах - будет посрамлена. Он, Учитель, воистину завершил
Дорогу Грассы. А теперь пора, народ ждет своего Учителя. Торжественный
и строгий, кон Морт прикрыл за собой дверь и пошел, твердо ступая по
коридору, вглубь подземелья.
Из воспоминаний Станислава Комарова, члена Совета
космонавтики, сопредседателя Объединенного комитета планет
...Я показал Светлане жетон не потому, что хотел опереться на
авторитет более высокой власти. Хотя власть координатора - фикция, не
понимаю, почему мы сохраняем ее? Удивительное дело, когда Ляо Ши
поставил вопрос о координаторах в Совете, я, представьте себе,
голосовал за ее сохранение. Было это... в две тысячи двести
пятидесятом. Так вот, я воспользовался жетоном скорее из чувства
неуверенности. "Бык" меня не поддержал. Для "Быка" Арно, а тем более
картинки - не указ. Я бы тоже сдался, начни Светлана меня уговаривать.
На Земле были недовольны, что ни одна исследовательская программа не
выполнена до конца, мне с Варнисом и Чандром пришлось долго
отбиваться. Но время нас рассудило. А тогда... Особенно свирепствовали
физики. Я вообще перестал обедать в общем зале в то время, когда туда
вваливались, врывались, впихивались молодые и злые гении. Их
недовольство принимало такой характер, что мне казалось - сейчас будут
бить.
На Земле, узнав о нашем возвращении, впали в панику. Если
исследовательский космолет возвращался до срока - значит, беда. И
пошло - запрос за запросом, чем больше я объяснял, что все в порядке,
тем больше на меня наваливались. А аргументов - с гулькин нос, одна
интуиция. Кстати, в положении о координаторах интуиция учтена и даже
специальный параграф есть, но никто и никогда им не пользовался -
случая такого не было. В конце концов Варнис (он тоже со мной
отбивался) не выдержал - пришел с Чандром ко мне в каюту. Стали
думать, очень не хватало Светланы, но она с отлета ко мне и носа не
показывала. Сказала только, что я - доказательство ее профессиональной
несостоятельности: весь рейс под ее носом разгуливал потенциальный
пациент, а она и не заметила. Варнис с порога предложил взять
ответственность за возвращение на себя, жетон-то я ему вернул. Но я
отказался: так или иначе, а решение принял я и отступать не собираюсь.
До Солнечной системы уже рукой подать, и диспетчер на Луне-главной
просто пеной исходит. Ему неясно, карантин какой степени нам
устанавливать. И чем больше я объясняю, что обычный, тем больше он
сомневается. В общем, если бы не Варнис, я, может, и назад бы
повернул. Хотя потом век за топливо отчитываться, его не из вакуума
добывают. В тот вечер Варнис мне сказал: - Послушайте. Станислав.
Допустим даже, что у нас нет ничего, кроме интуиции. Но она совпадает
с интуицией Петра и Анны Арно - это уже кое-что. И потом, если Земля
не поверит члену Совета, известному биологу и тому, кого она сама
облекла властью координатора, то я первый потребую всепланетного
