такие приемы связывает активное воздействие на вводимую в мозг информацию
с целью привести его в состояние, к которому стремятся не потому, что оно
адекватно как регулятор отношения человека к окружающей среде, а потому,
что оно приносит наслаждение или эмоциональную встряску (катарсис 1), то
есть, попросту говоря, сильные и глубокие ощущения.
Являлись ли эти обряды проявлением коллективного садизма или
мазохизма? А может быть, они носили культовый характер или же были
зачатками того "искусства масс", в котором нет деления на исполнителей и
зрителей и все являются совместными творцами "действа"? Почему это вообще
нас интересует?
Дело в том, что эта проблема некоторым образом связана с
классификацией самой фантоматики.
Психоаналитики различных школ склонны отыскивать причину всех
человеческих действий в элементарных источниках побуждений. При таком
подходе как на пуританскую аскезу, так и на самую крайнюю распущенность
наклеивают ярлыки "мазохизма" или "садизма". Дело не столько даже в том,
что это неверно, сколько в том, что подобные истины слишком тривиальны и
потому бесполезны для науки. Дискуссии на темы пансексуализма и т.п. так
же бесплодны, как был бы бесплоден спор о том, является ли половой акт
проявлением солнечной активности. В конечном счете это, несомненно, так.
Поскольку жизнь возникла благодаря солнечному излучению, то, анализируя
длинные цепочки причин и следствий, связывающие нашу звезду с земной корой
и идущие далее через весь процесс эволюции, можно показать, как
энергетическое вырождение квантов солнечного света в растениях, являющихся
в свою очередь пищей для животных (к которым относится также человек), в
конце концов приводит на некотором, уже весьма далеком от источника
энергии этапе к половым актам, благодаря которым весь этот процесс может
продолжаться (потому что без размножения все организмы вымерли бы). Точно
так же можно сказать, что половое влечение сублимируется в произведение
искусства. Такое утверждение является скорее метафорой, чем истиной, тем
более научной истиной. Ведь не всякая истина является научной: океан
тривиальностей, несущественных переменных таков, что он свободно поглотил
бы океан глупости, а это уже кое-что да значит.
Когда цепочки причинно-следственных связей становятся достаточно
длинными, любая попытка связать отдаленные друг от друга звенья
приобретает характер скорее метафоры, чем научного утверждения. Это
особенно относится к сложным системам, вроде нейронных сетей, где из-за
множества внутренних соединений и петель обратных связей трудно
установить, что служит следствием, а что - причиной. Поиск "первопричин" в
такой сложной системе, как человеческий мозг, является априоризмом чистой
воды. Хотя психиатр-психоаналитик будет это отрицать, из его рассуждений
вытекает, что строгий наставник и садист-детоубийца отличаются друг от
друга только как два автомобиля, у одного из которых намного лучше тормоза
и поэтому он не давит людей. Сотни лет назад религиозные и магические
обряды, зрелища и развлечения не были так отделены друг от друга, как в
наше время. Мы называем фантоматику "техникой развлечения", поскольку
генетически она связана с современными развлечениями, что, конечно, никак
не предопределяет ее грядущих, быть может универсальных, функций.
В нашей системе классификации периферическая фантоматика определяется
как опосредствованное воздействие на мозг - в том смысле, что
фантоматические раздражители сообщают мозгу только информацию о
ф_а_к_т_а_х; аналогичным образом на него воздействует окружающая среда.
Фантоматика всегда определяет состояния внешней среды, но не внутренние
состояния человека, потому что чувственная констатация о_д_н_и_х и т_е_х
ж_е фактов (например, того, что началась буря, что мы находимся на
пирамиде) независимо от реальности или искусственности этих фактов
вызывает у различных людей неодинаковые ощущения, эмоции и реакции.
Возможна также "центральная фантоматика", то есть непосредственное
возбуждение определенных центров мозга, вызывающее приятные ощущения или
чувство наслаждения. Эти центры находятся в среднем мозгу и стволе мозга.
Очень близко от них расположены также центры гнева и тревоги
(агрессивно-оборонительных реакций). Работа Олдса и Милнера стала уже
классической. Животное (крыса) с хронически (то есть навсегда) вживленным
в промежуточный мозг электродом помещалось в клетку. Крыса могла
раздражать этот участок мозга электрическим током, нажимая лапкой педаль,
которая замыкала контакт. Отдельные животные делали это непрерывно в
течение двадцати четырех часов с частотой, доходившей до 8000 нажимов в
час, то есть более двух раз в секунду. Если электрод ввести несколько
глубже, то крыса, вызвав один раз раздражение, больше никогда этого не
делает. Как пишет Г. Мэгун, можно полагать, что в этой части мозга
находятся два противоположных нервных механизма - "вознаграждения" и
"наказания". "Не находятся ли, - спрашивает Мэгун, - рай и ад в мозгу
животного?" 2.
Джаспер и Якобсен обнаружили аналогичные связи в мозгу человека; при
этом в зависимости от места раздражения человек испытывал то беспокойство
и страх (как перед припадком эпилепсии), то приятные ощущения.
"Центральная фантоматика", основанная на этих анатомо-физиологических
предпосылках, была бы чем-то вроде "мозгового онанизма", хотя ощущения,
испытываемые при раздражении окрестностей гиппокампа, не тождественны
сексуальной кульминации (оргазму). Конечно, мы склонны осуждать такого
рода "припадки наслаждения", вызываемые электрическим раздражением, как
самый обыкновенный онанизм. С другой стороны, кибернетики, и в частности
уже упоминавшийся Стаффорд Вир, вполне понимают необходимость включить в
структуру сложного гомеостата механизм вознаграждения и наказания. В
простом гомеостате (например, в состоящем из четырех элементов гомеостате
Эшби) такой специальной подсистемы не требуется; подобный
"альгедонический" 3 контроль необходим только в очень сложных системах со
многими равновесными состояниями, системах, которые могут стремиться ко
многим целям по многим самопрограммируемым путям.
Ведь и до сих пор люди не перестали использовать средства, вызывающие
"приятные состояния", в том числе ядовитые вещества (алкалоиды, алкоголи и
т.д.), поэтому нельзя исключить возможность возникновения в будущем
"центральной фантоматики" только потому, что, будучи "техникой
облегченного наслаждения", она вызывает моральное осуждение. Как бы то ни
было, "искусством" этот вид фантоматики признать нельзя: это такое же
"искусство", как и употребление наркотиков или алкоголя. Совсем иное дело
периферическая фантоматика, которая в определенных условиях могла бы стать
искусством - и вместе с тем полем всевозможных злоупотреблений.
1
Катарсис - очищение (греч.). Термин, введенный впервые Аристотелем.
Восприятие произведений искусства "очищает душу" от эмоций гнева,
сострадания, страха. - Прим. ред.
2
Г.Мэгун, Бодрствующий мозг, изд-во "Мир", 1965.
3
Альгедонический - слово-гибрид, происходящее от греческих слов алгос
- боль и эдонэ - наслаждение. - Прим. ред.
[ Титульный лист ]
[ Содержание ]
<= Глава шестая (b) ]
[ Глава шестая (d) =>
Станислав ЛЕМ
СУММА ТЕХНОЛОГИИ
[ Титульный лист ]
[ Содержание ]
<= Глава шестая (c) ]
[ Глава шестая (e) =>
ГЛАВА ШЕСТАЯ
ФАНТОМОЛОГИЯ
(d) ПРЕДЕЛЫ ФАНТОМАТИКИ
Периферическая фантоматика - это введение человека в мир ситуаций,
нереальность которых обнаружить невозможно. Мы уже отмечали, что ни одна
цивилизация не может "полностью фантоматизироваться", так как это означало
бы для нее самоубийство. Однако подобное reductio ad absurdum можно
применить и к телевидению. Точно так же не могла бы существовать
цивилизация, которая разделялась бы на две части: на тех, кто передает
телевизионную программу, и тех, кто ее смотрит на экранах телевизоров.
Поэтому фантоматика возможна и даже вполне вероятна, но лишь как техника
развлечения, а не как путь, вступив на который общество может отойти от
реального мира и "замкнуться в капсулу" (о чем мы уже говорили).
Представляется, что фантоматика является своеобразной вершиной, к
которой стремятся многочисленные виды современных развлечений. К ним
относятся "луна-парки", "иллюзионы", "дворцы духов". Наконец, громадным
примитивным фантоматом является весь Дисней-ланд. Кроме таких вполне
законных видов развлечений, существуют и незаконные (один из них изображен
Ж. Жене в "Балконе", где "псевдофантоматизация" осуществляется в доме
терпимости) 1. Фантоматика располагает всеми данными, чтобы стать
искусством, по крайней мере так кажется на первый взгляд.
Поэтому продукция фантоматики может разделиться, как это произошло в
кинематографе и в других видах искусства, на художественно ценную и
дешевую рыночную продукцию.
Однако фантоматика может иметь несравненно более опасные последствия,
чем извращенный или даже выходящий за нормы морали (например,
порнографический) фильм. Ввиду своих особых качеств фантоматика позволяет
человеку испытывать ощущения, которые по своей "интимности" сравнимы
только со снами. Фантоматика - это техника суррогатного удовлетворения
желаний, которой можно легко злоупотреблять, нарушая общественно
допустимые нормы. Нам могут возразить, что "фантоматическая распущенность"
не представит опасности для общества, так как будет чем-то вроде
выпускания "дурной крови". Ведь "сотворение зла ближнему" в
фантоматических спектаклях никому не принесет вреда. Разве кого-нибудь
привлекают к ответственности даже за самые кошмарные сны? Разве не лучше,
если человек изобьет или даже убьет своего недруга в фантомате, чем
сделает это в действительности? Или "пожелает жены ближнего своего", что
могло бы легко разрушить чью-нибудь безоблачную семейную жизнь? Короче
говоря, не может ли фантоматика отвлечь на себя без ущерба для кого-либо
разрушительные силы, скрытые в человеке?
Такая трактовка может наткнуться на возражения. Ее противник будет
утверждать, что преступные действия в фантоматическом спектакле будут лишь
побуждать человека к повторению их в реальной ситуации. Как известно,
человек больше всего стремится к тому, что для него недоступно. С такой
"извращенностью" мы встречаемся на каждом шагу, хотя она лишена
какого-либо рационального основания. К чему, собственно, стремится
любитель искусства, готовый все отдать за подлинного Ван Гога, отличить
которого от мастерски выполненной копии он может, лишь прибегнув к услугам
целой армии экспертов? К "подлинности". Следовательно, неподлинность
фантоматических ситуаций лишила бы их "буферных" свойств, и, вместо того
чтобы стать "амортизатором" общественно недопустимых действий, они
превратились бы в своего рода тренировку, систему упражнений для
подготовки к таким действиям. С другой стороны, неотличимость
фантоматического спектакля от действительности привела бы к непоправимым
последствиям. Может быть совершено убийство, после которого убийца в
оправдание станет утверждать, что он был глубоко убежден, будто все это
лишь "фантоматический спектакль". Кроме того, многие люди до такой степени
запутаются в неотличимых друг от друга подлинных и фиктивных жизненных
