- ваша коллективная нянька,- он очертил рукой круг, указывая на
присутствующих - толстяка, уже без зонта, и трех молчаливых мужчин,
подпиравших стены.- Поэтому, когда вы потребовали пропуск, я счел за лучшее
дать его вам, чем судачить о вашей квартире. Все равно это вас не остановило
бы, верно? - Не знаю. Должно быть, нет... - Вот видите.
- Хорошо. Но я имел в виду сходство - Боже мой! Она была -
человеком?
- Постольку, поскольку. Непосредственно - нет. Хотите посмотреть на
нее? Она у нас здесь, в той комнате,- он показал на дверь за своей спиной.
Хотя я понял его, какую-то долю секунды у меня в голове колотилась мысль,
что Мэрилин умерла во второй раз.
- Продукция "Джинандроикс"? - медленно спросил я.- Телеподружка?..
- Только фирма не сходится. Их несколько. Ну как, хотите взглянуть?
- Нет,- произнес я решительно.- Но в таком случае кто-то ведь должен
был ею... управлять?
- Разумеется. Он улизнул. Впрочем, это, наверно, была женщина. С
незаурядным актерским талантом. Характеристика движений - вы заметили? -
мимика - была высшего класса. Любитель так не сумел бы. Добиться такого
сходства - как бы это сказать? - вдохнуть в нее этот дух - тут было не
обойтись без исследований. Ну и без тренировки. После Монро остались фильмы.
Это, конечно, помогло... но все-таки...- Он пожал плечами. Говорил
по-прежнему он один. За всех. - Значит, они до такой степени постарались.
Зачем? - А вы взяли бы в машину старушку? - Взял бы.
- Но пиццу с ней есть не стали бы. Во всяком случае, не наверняка, а
нужна была полная уверенность. Чтобы заинтриговать вас. Да вы и сами, должно
быть, прекрасно все понимаете, дорогой мой. Пора уже закрыть эту главу. -
Что вы с ней... сделали?
Я, собственно, хотел спросить: "Вы убили ее?.." - хотя сознавал
бессмысленность такого вопроса. Он меня понял.
- Ничего. Дублетка с отключенной связью валится с ног сама, как
колода: Ведь это кукла. - Почему же она убегала?
- Потому что, исследуя изделие, можно узнать кое-что об изготовителях.
В нашем случае вряд ли, но они хотели убрать все паруса. Чтобы ни следа не
осталось. Скоро уже три. Вы должны беречь себя, господин Тихий. У вас, прошу
прощения, старосветские сантименты. Спокойной ночи и приятных снов.
Назавтра было воскресенье. По воскресеньям мы не работали. Я брился,
когда курьер принес мне письмо. Профессор Лакс-Гуг-либорк хотел со мною
увидеться. Я уже слышал о нем - теле-матик, специалист по связи. У него
была собственная лаборатория на территории базы. Я оделся и ровно в десять
вышел. На обороте письма он нарисовал, как к нему пройти. Среди одноэтажных
строений стоял длинный павильон, окруженный садом за высокой металлической
сеткой. Я нажал на кнопку звонка раз, потом еще раз. Сперва над звонком
загорелась надпись "МЕНЯ НИ ДЛЯ КОГО НЕТ". Потом в замке что-то звякнуло, и
калитка открылась. Узкая, посыпанная гравием дорожка вела к металлической
двери. Она была заперта. И без ручки. Я постучал. Молчание. Я постучал
снова. Хотел уже было уйти, но тут дверь приоткрылась и из-за нее выглянул
высокий худой человек в голубом халате с пятнами и подтеками. Почти лысый, с
коротко подстриженными волосами, поседевшими на висках, в толстых очках, за
которыми его глаза казались меньше. Может быть, как раз из-за этих
бифокальных очков он выглядел так, словно все время удивлялся чему-то
круглыми рыбьими глазами. Длинный, вынюхивающий нос, массивный лоб.
Он молча отступил. Когда я вошел, он запер дверь, и притом не на один
замок. Коридор утопал в темноте. Профессор шел впереди, я за ним,
придерживаясь рукой за стену. Как-то все это было странно,
по-конспираторски. В сухом горячем воздухе стоял запах химикатов. Следующая
дверь раздвинулась перед нами. Он пропустил меня первым.
Я стоял в большой лаборатории, забитой буквально до потолка. Повсюду
высились поставленные один на другой аппараты из черного оксидированного
металла, соединенные кабелями. Переплетаясь, кабели тянулись по всему полу.
Посередине - лабораторный стол, тоже заваленный аппаратурой, бумагами,
инструментами, а рядом стояла клетка, настоящая клетка для попугаев, из
тонкой проволоки, но такая большая, что в ней поместилась бы горилла. Всего
необычнее были куклы, лежавшие рядами вдоль трех стен - нагие, похожие на
выставочных манекенов, без голов или с открытыми черепами; их груди были
распахнуты, словно дверцы, и плотно заполнены какими-то соединениями и
пластинками, упакованными ровными рядами, а под столом, отдельной кучей,
лежало множество рук и ног. В этой забитой вещами комнате не было окон.
Профессор сбросил со стула мотки проводов и какие-то электронные детали; с
ловкостью, которой я у него никак не подозревал, залез на четвереньках под
стол, вытащил оттуда магнитофон и включил его. Сидя на корточках и глядя мне
снизу в глаза, он приложил палец к губам, и одновременно из магнитофона
поплыл его скрипучий голос.
- Я пригласил вас на лекцию. Тихий. Пора уже вам узнать о связи все,
что положено. Садитесь и слушайте. Никаких заметок не делать...
Его голос продолжал бубнить с ленты магнитофона, а профессор тем
временем приподнял эту большую проволочную клетку и жестом предложил мне
войти в нее. Я заколебался. Он бесцеремонно втолкнул меня внутрь, вошел сам,
взял меня за руку и потянул, показывая, чтобы я сел на пол. Сам он уселся со
скрещенными ногами напротив: его острые колени торчали из-под халата. Я
послушался. Все это напоминало сцену из скверного фильма о сумасшедшем
ученом. В клетке тоже во всех направлениях тянулись провода; он соединил два
из них, послышалось тихое, монотонное жужжание. Между тем его голос
по-прежнему доносился из-за решетки, из магнитофона, стоявшего рядом со
стулом. Лаке протянул руку за спину, взял два толстых, черных, похожих на
ошейники обруча, один надел через голову себе, второй дал мне, показывая,
чтобы я сделал то же самое, воткнул себе в ухо проводок с чем-то вроде
маленькой маслины на конце и опять-таки жестами дал мне понять, чтобы я
сделал то же. Магнитофон громко долдонил свое, но в ухе я услышал
профессора.
- Теперь поговорим. Можете задавать вопросы, но только умные. Нас
никто не услышит. Мы экранированы. Это вас удивляет? Удивляться тут нечего.
Проверенным тоже не доверяют, и правильно делают.
- Я могу говорить? - спросил я. Мы сидели на полу в этой клетке так
близко, что почти упирались друг в друга коленями. Магнитофон бубнил
по-прежнему.
- Можете. На всякую электронику есть своя электроника. Я вас знаю по
книгам. Все это барахло здесь - декорация. Вас произвели в герои. Лунная
разведмиссия. Вы полетите.
-. Полечу,- подтвердил я. Он говорил, почти не шевеля губами. Я
слышал его превосходно, благодаря микрофону в ухе. Было это, конечно,
странно, но я решил принять навязанные мне правила игры.
- Известно, что вы полетите. Тысяча людей будет поддерживать вас с
Земли. Безотказно действующее Лунное Агентство. Только разрываемое изнутри.
- Агентство?
- Да. Вас снабдят серией новых теледублей. Но действительно чего-то
стоит только один. Мой. Совершенно новая технология. Из праха ты родился, в
прах обратишься и снова восстанешь. Я покажу его позже. Все равно я должен
был продемонстрировать его вам. Но прежде вы получите от меня последнее
напутствие. Спасительные наставления перед дорогой.- Он поднял палец. Его
глаза, маленькие и круглые за толстыми стеклами, улыбались мне с добродушным
лукавством.
- Вы услышите то, что они хотели, но сначала - чего они не хотели.
Потому что так захотелось мне. Я человек старомодных правил. Слушайте.
Агентство - международное учреждение, но оно не могло взять на службу
ангелов. Где-нибудь подальше, скажем, на Марсе, вам пришлось бы действовать
в одиночку. Одному против Фив. Но на Луне вы будете лишь верхушкой пирамиды.
Вместе с земной группой стратегического обеспечения. Вы знаете, что за люди
туда войдут?
- Не всех. Но большую часть знаю. Сиббилкисов, Тоттен-танца. Потом
доктор Лопес. Кроме того, Сульцер и остальные - а что? Что вы имеете в
виду?
Он меланхолически покивал головой. Мы, должно быть, выглядели довольно
смешно в этой высокой проволочной клетке, беседуя под неустанное жужжание,
похожее на осиное, с которым смешивался его голос снаружи - из магнитофона.
- Все они представляют различные и противоречивые интересы. Иначе и
быть не может.
- Я могу говорить все?- спросил я, уже предчувствуя, куда гнет этот
чудной человек.
- Все. Согласно тому, что вы от меня услышали, вы не должны доверять
никому. То есть и мне тоже. Но кому-нибудь вы все же должны довериться. Вся
эта история с переселением,- он показал пальцем на потолок,- и доктриной
неведения была, само собой, лишена смысла. Она должна была кончиться именно
так. Если только это конец. Они сами заварили эту кашу. Директор говорил вам
о четырех осуществленных невозможностях. Так ведь? - Говорил.
- Есть и пятая. Они хотят узнать правду и не хотят. То есть не всякую
правду. И не все одинаково. Понимаете? - Нет.
Мы разговаривали, сидя друг против друга на полу, но я слышал его
словно по телефону. Ток гудел, магнитофон все бубнил к бубнил, а он, часто
моргая за стеклами очков, опершись руками о колени, не торопясь говорил:
- Я устроил так, чтобы заткнуть подслушивающие уши. Все равно чьи. Я
хочу сделать то, что могу, потому что считаю это необходимым. Обыкновенная
порядочность. Благодарность излишня. Они будут вам помогать, но кое-какие
факты неплохо держать в уме. Это не исповедь. Неизвестно, что произошло на
Луне. Сибелиус -и не он один - полагает, что эволюция пошла там обратным
ходом. Развитие инстинктов вместо развития интеллекта. Умное оружие - не
обязательно самое лучшее. Оно может, скажем, испугаться. Или ему расхочется
быть оружием. У него могут появиться разные мысли. У солдата, живого или
неживого, накаких собственных мыслей быть не должно. Разумность - это
незаданность поведения, то есть свобода. Но все это не имеет значения. Т а м
все совершенно иначе. Уровень нашей разумности там превзойден. - Откуда вы
знаете?
- А вот откуда: кто сеет эволюцию, пожнет разум. Но разум не хочет
служить никому. Разве что вынужден. А там не вынужден. Но я не собираюсь
говорить о том, как обстоит дело т а м,- потому что не знаю. Речь о том,
как оно выглядит здесь. - То есть?
- Лунное Агентство было создано, чтобы никто не смог получить
информацию с Луны. Кончилось тем, что за это берется оно само. Ради этого вы
полетите. Но вернетесь ни с чем или же с новостями похуже атомных бомб. Что
бы вы предпочли?
- Погодите. Не говорите намеками. Вы считаете своих коллег
представителями каких-то разведок? Агентами? Да? - Нет. Но вы можете
довести дело до этого. - Я?
- Вы. Равновесие, установленное Женевским трактатом, неустойчиво.
Вернувшись, вы способны создать вместо старой угрозы новую. Вы не можете
стать спасителем человечества. Вестником мира.
- Почему?
- Программа переброски земных конфликтов на Луну была с самого начала
обречена. Иначе не могло быть. Контроль над вооружениями стал невозможен
после микроминиатюризационного переворота в их производстве. Можно сосчитать
ракеты или искусственные спутники, но не искусственные бактерии. И
искусственные стихийные бедствия. И нельзя сосчитать того, что вызвало
снижение рождаемости в "третьем мире". Это снижение было необходимо. Только
по-хорошему добиться его не удалось. Можно взять под руку несколько человек
