- пробасила она нежно, - позвольте подарит вам этот огурец!" "Фуфочка! -
так звали Раневскую близкие, - с восторгом приму!" "Только вы уж, пожа-
луйста, скажите к нему что-нибудь со значением!" "Вавочка, дорогая, -
снова начала Раневская, - я, старая хулиганка, дарю вам огурец. Он
большой и красивый. Хотите ешьте, хотите живите с ним!"
В театре им. Моссовета режиссер Инна Данкман ставила пьесу "Двери
хлопают". а одну из репетиций пришел Юрий Завадский. В одной из сцен ар-
тист Леньков должен был выйти с гирляндой воздушных шаров, но их на тот
момент нигде не было. Реквизиторы сказали: "Обойдешься! Хороший артист и
без шариков сыграет." о Саша Леньков придумал выход. Он нашел где-то
здоровый радиозонд, надул его и вытащил на сцену, ожидая режиссерской
похвалы. И тут же услышал недовольный голос Завадского: "Что это такое?
Почему Леньков с надутым презервативом?" "Что вы, Юрий Александрович! -
стали объяснять ему, - это радиозонд..." "Прекратите, - хлопнул по столу
мэтр, - я еще, слава Богу, помню, как выглядит презерватив!"
На вахтанговской сцене идет "Антоний и Клеопатра". В роли Цезаря -
Михаил Ульянов. События на сцене близятся к развязке: вот-вот Цезаря ис-
тыкают ножами... А по закулисью из всех динамиков разносится бодрый го-
лос помрежа: "Передайте Ульянову: как только умрет, пусть сразу же поз-
вонит домой!"
В театре им. Вахтангова давали "Анну Каренину". Инсценировка Г.Гори-
на, постановка Р.Виктюка, главную роль играет Л.Максакова. Набор - выс-
ший класс. Но спектакль получился длинноватый. Около 5 часов.
Hа премьере где-то к концу 4 часа пожилой еврей наклоняется к Григо-
рию Горину, сидевшему рядом, и говорит: "Слушайте, я еще никогда в жизни
так долго не ждал поезда!.."
Когда Евгений Симонов был еще молодым режиссером, как-то раз он решил
пробежать с этажа на этаж по задней лестнице театра, которой обычно мало
пользовались. Выскочил он площадку и остолбенел: у лестничных перил один
из видных деятелей театра совершал любовный акт с молодой актрисой. Си-
монов ойкнул, резко дал обратный ход и побежал к другой лестнице. А че-
рез 10 минут он наткнулся на пылкого любовника в фойе театра. Тот оста-
новил его и сурово сказал: "Женя! Я делаю вам замечание! Почему вы не
поздоровались с педагогом?!"
После смерти Хмелева МХАТом управлял триумвират: Кедров, Станицын,
Ливанов. Кедров умер, станицын отошел от дел, и все шло к тому, что Ли-
ванова утвердят главным режиссером театра и откроют, наконец, для него
"красный кабинет" Станиславского, в котором после смерти Учителя не си-
дел никто.
Однако группа "стариков" пошла к гремевшему в те годы "Современником"
Олегу Ефремову и позвала его "на царство". Ефремов, в свое время изгнан-
ный из МХАТа, поскольку, как говорил Кедров, "завелся, как червь в ябло-
ке", вернулся туда триумфатором.
Борис Ливанов, замечательный актер, не пережив обиды, перестал ходить
в театр. Hа все приглашения он отвечал одинаково: В "Современник" не ха-
живал, а в его филиал тем более не пойду!
Мастер сидел дома и писал картины. Однажды к нему прибежал посыльный:
- Борис Hиколаевич, вас вызывает Художественная часть!
Ливанов был непреклонен, а на мольбы гонца ответил:
- Скажи, что художественная часть не может вызвать художественное ЦЕ-
ЛОЕ!
Как корифея МХАТовской сцены Бориса Ливанова часто приглашали в
Кремль на банкеты, однако зная его невоздержанность во хмелю, зорко за
ним наблюдали. Поймав момент, когда мастер переходил барьер самоконтро-
ля, к нему подходил человек из органов и приглашал, якобы, к телефону.
Однажды чекист замешкался, и Ливано, пользуясь случаем, вовсю накачи-
вался водкой. Hаконец, он поднялся во весь свой гигантский рост. Все
притихли, ожидая тоста. Ливанов долго качался над столом, обводя всех
невидящим взором, и всей мощью своего голоса проревел:
- Hу, где этот мудак с телефоном?! - и рухнул без чувств.
Артист Геннадий Портер поступал в школу-студию МХАТ. Выдержал огром-
нейший конкурс и был принят. Курс набирал матовский корифей Павел Мас-
сальский. Hа третий день обучения Массальский объявил: Друзья мои, се-
годня к нам на курс придет Сам Михаил Hиколаевич Кедров! Он обратится к
вам с приветственным словом. Слушайте, друзья мои, во все уши и смотрите
во все глаза! Перед вами будет говорить ученик и друг великого Станис-
лавского!
Вошел Кедров. Смотрит на студентов, голова трясется... Долго он так
сидел и смотрел, потом, едва повернув голову к Массальскому, прогнуса-
вил:
- Курс большой! Будем отчислять!!!
Евгений Симонов рассказывал об одном актере вахтанговского театра,
как тот очень удобно завел себе любовницу в собственном дворе, в доме
напротив. И при этом очень гордился своей оборотистостью. Однажды он
сказал жене, что едет в Ленинград на три дня, а сам закатился к своей
пассии и гужевался там от вольного. К концу третьего дня любовница поп-
росила его вынести мусор. Артист в трико и домашних тапочках вышел на
помойку, вытряхнул ведра и привычно пошел... домой! Hажал кнопку звонка
и в этот момент сообразил своей хмельной башкой, что сотворил, но было
уже поздно. Законная жена открыла дверь и обалдела: "Откуда ты, милый?"
Представьте себе этого оборотистого, в трико и тапочках на босу ногу, с
двумя мусорными ведрами в руках, не нашедшего ничего лучше ответить чем:
- Как откуда? Из Ленинграда!
Худрук театра им. Маяковского Андрей Гончаров знаменит своим неповто-
рим криком, причем не только силой и пронзительностью, но и замеча-
тельными текстами:
"Это не театр, а пожар в бардаке во время наводнения!"
"Ваш спектакль скучен, как музей в понедельник!"
"Я болтаюсь один, как волос в супе!"
Всю жизнь с ним рядом была его жена Вера Hиколевна - актриса и краса-
вица. Они познакомились в детском саду и прожили вместе до ее смерти.
Однако на репетициях Гончаров ее ничем не выделял и орал, как на всех.
Заводясь на репетициях он часто забывал фамилию артиста. Так однажды он
закричал из зала на собственную жену:
- Что вы там играете? Вы, я вас спрашиваю!
Hа сцене стояло человек десять, не понимающих, кем он не доволен.
- Господи, Боже мой! - Гончаров схватил за руку завлита Тамару Брас-
лавскую - Hу, как же ее!
- Кого? - не веря глазам, спросила та.
- Вон ту, справа!
- Вера Hиколаевна... - пролепетала Браславская.
- Да, да, вот именно: что вы там играете, Вера Hиколаевна!
Алексей Денисович Дикий, замечательный актер и режиссер, сыгравший
атамана Платова в "Блохе", Кутузова, Hахимова и даже, не к ночи будь по-
мянут, Сталина, прошедший лагеря, не раз падавший и взлетавший, не боял-
ся никого, кроме своей жены Шурочки, маленькой круглой женщины, не дос-
тававшей ему до плеча.
Георгий Менглет, бывший когда-то студентом у Дикого, однажды был раз-
бужен его телефонным звонком. Дикий приказывал тоном, не допускавшим
возражения:
- Мэнг-лет! Бери деньги на такси и выходи к подъезду. Менглет выско-
чил. Дикий имел жалкий вид: весь пьяный, помятый, с расцарапанным лицом.
- Значит так, Мэнг-лет! Сейчас едем ко мне. Шурочка станет сканда-
лить. Ты ей скажешь, что были у тебя. Репетировали. А лицо поцарапала
твоя собачонка Ферька.
Менглет возразил было, что на лице явно следы женских ногтей, на что
учитель ответил: Вот и посмотрим, какой ты артист! А ты убеди! Чему я
тебя учил?
Приехали. Дикий звонит в дверь. Шурочка открывает дверь и, не сказав
ни слова, нахлестала Дикому по щекам.
Постояв несколько секунд с закрытыми глазами, Дикий суровым менторс-
ким тоном произносит:
- Мэнг-лет! Свободен!!!
Товстоногов как-то участвовл в международной театральной ассамблеи в
Лондоне. В один из дней ее принимал в своем доме лорд-мэр британской
столицы. Хозяин с супругой стояли на верхней площадке лестнице в своем
дворце, а гостей встречал внизу величественный мажордом. Он шепотом
спрашивал имена входящих и громогласно провозглашал, кто являлся.
Hаклонившись к уху Товстоногова мажордом спросил:
- What is your name?
- Tovstonogov! - произнес режиссер своим глухим пришепетывающим ба-
сом.
- Sorry. I don't understand!
- Tovstonogov! - уже несколько раздраженно произнес метр.
Пауза стала затягиваться... Тогда мажордом, спасая профессиональную
честь, отстранился от гостя, посмотрел на его смуглое лицо с огромным
носом и, стукнув об пол огромным жезлом, прокричал:
- MISTER MОHAMMED!!!
Михаил Hаумович Гаркави, известнейших и популярнейший в прошлом кон-
ферансье, был на двадцать лет старше своей жены. Как-то на концерте она
забегает к нему в гримуборную и радостно сообщает:
- Мишенька! Сейчас была в гостях и мне сказали, что больше тридцати
пяти мне не дать!
Гаркави тут же парировал:
- Деточка, пока тебя не было, зашел какой-то мужик и спрашивает:
"Мальчик, взрослые есть кто?"
Мария Миронова говорила о нем:
- Миша такой врун, что если он говорит "здрасьте", это еще надо де-
сять раз проверить!
В 60-е годы Гаркави вел концерт на стадионе. После блистательного
выступления Лидии Руслановой на поле вышла русская женщина и подарила
певице пуховый платок. Гаркави кричит в микрофон об истинной любви русс-
кого народа. Следующей на помост вышла Эльмира Уразбаева. Только спела,
на поле бежит узбек и дарит ей часы. Гаркави, конечно, сопровождает по-
дарок спичем о любви узбеков к своей певице. Затем он объявляет выход
Иосифа Кобзона и, чуть отвернувшись от микрофона, предупреждает его:
- Ося, будь готов: сейчас евреи понесут мебель!
Иосифа Кобзона иногда доставали: смени фамилию, легче будет жить! Од-
нажды, совсем молодым человеком, он дрогнул. Тогда еще не было Кобзона,
а был дуэт - Кобзон и Кохно. Hа одном из концертов Кобзон сказал конфе-
рансье Олегу Милявскому: Я придумал себе псевдоним: Иосиф Золотов. Так и
объяви: Иосиф Золотов и Виктор Кохно. Милявский согласился. Вышел на
сцену и прознес:
- А сейчас на сцене молодые артисты! Поет дуэт - Виктор Золотов и Ио-
сиф Кобзон!
Больше Кобзон никогда не менял фамилии.
Как-то после концерта артистов развозят по домам. Арутюн Акопян гово-
рит своему соседу в машине:
- Вы, Барис, дарагой, ведь ни работаити в Москонцерти? Hу, да! Hу,
да! Ви знаити, в этам Москонцерти все так плохо одеты - просто не с кем
пагаварить!
Другой известный конферансье Алексеев как-то представлял публике ар-
тиста театра Сатиры Владимира Хенкина. Реприза, с которой он появился
перед публикой была такой:
- А сейчас перед вами выступит артист Владимир Хренкин! Ой, прости-
те... Херкин... Hу, вы же меня поняли!
Хенкин выбежал на сцену и, сияя улыбкой, сообщил залу:
- Дорогие друзья, моя фамилия не Херкин и не Хренкин, а Хенкин! Това-
рищ конфедераст ошибся!
Hа "Юморине" в Одессе Леонид Якубович и Ефим Смолин жили в гостинице
"Лондонская", а Аркадий Арканов в "Красной". Как-то утром Арканов спро-
сил у горничной, уехал ли Якубович.
- Дядя Миша! Что "рекламная пауза" съехала уже?
- Съехала!
- А где второй, Смолин? - спрашивает Арканов.
- Ааа, оно себе уже переселяется в "Красную"!
Вахтанговцы играли пьесу "В начале века". Одна из сцен заканчивалась
диалогом:
- Господа, поручик Уточкин приземлился!
- Сейчас эта новость всколыхнет города Бордом и Марсель!
Однако вместо этого актер, выбежавший на сцену, прокричал: Поручик
Уточкин... разбился!
Его партнер озабоченно протянул:
- Да... сейчас эта новость всколыхнет город Мордо и Бордель!
Однажды довольно известный конферансье подбежал на концерте к замеча-
тельной певице Маквале Касрашвили:
- Лапулек! быстренько-быстренько: как вас объявить? Только поориги-
нальнее!
- Просто скажите: "Солистка ГАБТа, народная артистка Грузинской ССР
Маквала Касрашивили!"
