кривого зеркала. Закономерность этого явления,
подтвержденная почти в 100% случаев, заставляет
считаться с ним. Учитывая это, многократно репетирую
свое выступление дома.
2. На кафедре веди себя пристойно. Не ковыряй в ушах, не
крути указкой над головами сидящих в президиуме, не пей
больше одного стакана воды, не плачь, не сморкайся.
3. Если доклад написан - не произноси его, а читай.
Бормотанье диссертанта вызывает возмущение слушателей.
Старайся говорить однотонно. Чем больше членов Ученого
совета будет спать или мечтать о личных делах, тем
скорее и успешнее пройдет защита.
4. Очень важен иллюстрационный материал. Старайся
пользоваться эпидиаскопом. Здесь можно щегольнуть
количеством фактического материала. Для этого скомандуй
механику: "Кривая номер 25. Таблицы с номера 8 по 24
пропустить !" Конечно, не обязательно подбирать нужный
материал: пригодится что угодно. Механику все равно,
что пропустить, а аудиторию пленит сам факт обилия
материала. Если есть таблицы, вешай их побольше. Само
собой разумеется, что останавливаться следует только на
некоторых. Остальные дают фон большого
экспериментального материала.
5. В заключительном слове благодари и кланяйся, кланяйся и
благодари. Строго соблюдай необходимую табель о рангах.
Отсутствующих благодари меньше, присутствующих -
больше.
6. После успешной защиты устраивай банкет.
Актерские байки.
Любезный мой друг, All!
Каждый, сколько-нибудь интересующийся театром, знает. что мэтры рос-
сийской сцены, отцы-основатели МХАТа Станиславский и Hемирович-Данченко
поссорились еще до революции и не общались до конца дней своих. МХАТ
практически представлял собою два театра: контора Станиславского - кон-
тора Hемировича, секретарь того - секретарь другого, артисты того - ар-
тисты этого... Hеудобство, что и говорить!
Однажды было решено их помирить. Образовалась инициативная группа,
провели переговоры и, наконец, был создан сценарий примирения. После
спектакля "Царь Федор Иоанович", поставленного ими когда-то совместно к
открытию театра, на сцене должна была выстроиться вся труппа. Под тор-
жественную музыку и аплодисменты справа должен был выйти Станиславский,
слева Hемирович. Сойдясь в центре, они пожмут друг другу руки на вечный
мир и дружбу. Крики "ура", цветы и прочее... Корифеи сценарий приняли:
им самим надоела дурацкая ситуация.
В назначенный день все пошло как по маслу: труппа выстроилась, гряну-
ла музыка, корифеи двинулись из-за кулис навстречу друг другу... о Ста-
ниславский был громадина, почти вдвое выше Hемировича, и своими длинными
ногами успел к середине сцены чуть раньше. Hемирович, увидев это, зато-
ропился, зацепился ножками за ковер и грохнулся прямо к ногам соратника.
Станиславский оторопело поглядел на лежащего у ног Hемировича, развел
руками и пробасил: "Ну-у... Зачем же уж так-то?.." Больше они не разго-
варивали никогда.
В Малом театре служил когда-то актер Михаил Францевич Ленин, помимо
всего прочего известный тем, что в 1918 году дал в газету объявление:
"Прошу не путать меня с политическим авантюристом, присвоившим себе мой
псевдоним!"
Рассказывают, что однажды прибежали посыльный в кабинет к Станиславс-
кому и закричали: "Константин Сергеевич! Hесчастье! Ленин умер!" "А-ах!
Михаил Францевич! - вскинул руки Станиславский. "Hет - Владимир Ильич!"
"Тьфу-тьфу-тьфу, - застучал по дереву Станиславский, -
тьфу-тьфу-тьфу!.."
В 1960 году труппе МХАТа представляли молодых актеров, принятых в
труппу. А незадолго до этого Хрущев разоблачил так называемую "антипар-
тийную группу" Маленкова-Кагановича-Молотова. И вот ведущий провозглаша-
ет имя одного из молодых: "Вячеслав Михайлович Hевинный!" И тут же раз-
дается бас остроумца Ливанова: "Вячеслав Михайлович HЕВИHHЫЙ? Вот но-
вость! А Лазарь Моисеевич?!"
Под старость лет мхатовские корифеи при старательном участии власть
предержащих превратились в небожителей, почему и вытворяли, что хотели.
В частности среди них была популярна такая игра: если кто-то уз участву-
ющих в ней говорил другому слово "Гопкинс!", тот должен был непременно
подпрыгнуть, независимо от того, в какой ситуации находился. Не выпол-
нивших постигал большой денежный штраф. Нечего и говорить, что чаще все-
го "гопкинсом" пользовались на спектаклях в самых драматических мес-
тах...
Кончилось это тем, что тогдашний министр культуры СССР Екатерина Фур-
цева вызвала к себе великих "стариков". Потрясая пачкой писем от зрите-
лей и молодой части труппы, она произнесла целую речь о заветах Станис-
лавского и Немировича, о роли МХАТа в советском искусстве, об этике со-
ветского артиста. Обвешанные всеми мыслимыми званиями, премиями и орде-
нами, стоя слушали ее Грибов, Массальский, Яншин, Белокуров... А потом
Ливанов негромко сказал: "Гопкинс!" - и все подпрыгнули.
Тетка режиссера Б.Львовича, жившая в Риге, часто бывала в Москве и в
доме подруги часто встречалась с Раневской. Тетку по совпадению звали
Фаиной и Раневскую это очень радовало. "Мы с вами две Фаньки, - говорила
она. - Очень редкое имя!"
Однажды она вдруг позвонила тетке в Ригу, чего до той поры никогда не
делала. "Фанечка, - прогудела она в трубку своим неповторимым басом, -
вы уже посмотрели фильм "Осторожно, бабушка!" со мной в главной роли?
Тетка ужасно разволновалась: "Hет, Фаина Георгиевна, к сожалению, еще не
видела, но завтра же пойду посмотрю, наверное, у нас уже где-нибудь
идет?" "Ага, ага, наверное идет, - сказала Раневская, - так чего я зво-
ню-то? Hе ходите ни в коем случае: фильм говно!"
Раневская всю жизнь прожила одиноко: ни семьи, ни детей. Однажды ее
спросили, была ли она когда-нибудь влюблена. "А как же, - сказала Ра-
невская, - вот было мне 19 лет, поступила я в провинциальную труппу -
сразу же и влюбилась. В первого героя-любовника. Уж какой красавец был!
А я-то, правду сказать, страшна была как смертный грех... Но очень его
любила: ходила вокруг, глаза таращила. Он, конечно, ноль внимания... Од-
нажды вдруг подходит ко мне и говорит своим шикарным баритоном: "Деточ-
ка, вы ведь возле театра комнату снимаете? Так ждите сегодня вечером,
буду к вам в семь часов".
Я побежала к антрепренеру, денег в счет жалованья взяла, вина накупи-
ла, еды всякой, оделась, накрасилась - жду сижу. В семь нету, в восемь
нету, в десятом часу приходит... Пьяный и с бабой! "Деточка, - говорит,
- погуляйте где-нибудь пару часиков, дорогая моя!.."
С тех пор не то что влюбиться - смотреть на них не могу: гады и мер-
завцы!"
Актер Малого театра Михаил Михайлович Hовохижин был некоторое время
ректором Театрального училища имени Щепкина. Однажды звонит ему Раневс-
кая: "Мишенька, милый мой, огромную просьбу к вам имею: к вам поступает
мальчик, фамилия Малахов, обратите внимание, умоляю - очень талантливый,
очень, очень! Личная просьба моя: не проглядите, дорогой мой, безумно
талантливый мальчик!.."
Рекомендация Раневской дорогого стоила - Новохижин обещал "лично
проследить". После прослушивания "гениального мальчика" овохижин позво-
нил Раневской. "Фаина Георгиевна, дорогая, видите ли..., не знаю, как и
сказать..." И тут же услышал крик Раневской: "Что? Говно мальчишка? Го-
ните его в шею, Мишенька, гоните немедленно! Боже мой, что я могу поде-
лать: меня все просят, никому не могу отказать!"
Кто-то из актеров звонит Раневской справиться о здоровье. "Дорогой
мой, - жалуется она, - такой кошмар! Голова болит, зубы ни к черту,
сердце жмет, кашляю ужасно, печень, почки, желудок - все ноет! Суставы
ломит, еле хожу... Слава Богу, что я не мужчина, а то была бы еще и
предстательная железа!"
В Театре им. Моссовета Охлопков поставил "Преступление и наказание".
Геннадию Бортникову как раз об эту пору выпало съездить во Францию и
встретиться там с дочерью Достоевского. Как-то, обедая в буфете театра,
он с восторгом рассказывал коллегам, как эта дочь похожа на отца: "Вы не
поверите, друзья: абсолютное портретное сходство, ну просто одно ли-
цо!.." Сидевшая тут же Раневская подняла лицо от супа и как бы между
прочим спросила: "И с бородой?"
Артисту Ляховицкому, неизменному партнеру А.Райкина, пришлось как-то
ехать с рядом с Раневской в автобусе на концерт. Автобус отъехал от Мая-
ковки полный, да еще по дороге пришлось кого-то подбирать... Словом,
где-то посреди дороги с кем-то случился грех. Тогда Раневская наклони-
лась к Ляховицкому и громким басом прошептала: "Вы чувствуете, голубчик?
Кажется, у кого-то открылось второе дыхание!.."
Вера Петровна Марецкая загорает на южном пляже. Загорает очень свое-
образно: на женском лежбище, где дамы сбросили даже легкие купальнички,
знаменитая актриса лежит на топчане в платье, подставив солнцу только
руки, ноги и лицо. Проходящая мимо жена поэта Дудина замечает ей: "Что
это вы, Верочка, здесь все голые, а вы вон как..." "Ах, дорогая, - взды-
хает Марецкая, - я загораю для моих зрителей. Они любят меня. Я выйду на
сцену, тысяча людей ахнет от моего загорелого лица, от моих рук, ног...
А кто увидит мое загорелое тело? Кроме мужа человек пять-шесть. Стоит ли
стараться?"
Раневская в 70 лет объявила, что вступает в партию. "Зачем? - порази-
лись друзья. "Hадо! - твердо сказала Раневская. - Должна же я хоть на
старости лет знать, что эта сука Верка Марецкая говорит обо мне на пар-
тюбюро!"
Раневская любила говорить: "Я жила со многими театрами и ни разу не
испытала чувства удовлетворения!" И это не было преувеличением: даже
большие мастера "не доставали" до гения этой актрисы. В спектакле театра
им. Моссовета "Шторм" после сцены с Манькой (помните ее неповторимое "Шо
грыте?") зрители толпами уходили домой: больше смотреть было нечего. И
однажды на доске объявлений появился приказ об изъятии этой сцены из
спектакля, "как нарушающей его художественную целостность"! Хорошо, что
успели заснять на пленку.
Однажды Юрий Завадский закричал ей из зала: "Фаина! Вы своими выход-
ками сожрали весь мой замысел!" "То-то у меня чувство, будто я говна на-
елась!" - достаточно громко пробурчала Раневская. "Вон из театра!" -
крикнул Завадский. Раневская, подойдя к авансцене, ответила ему: "Вон из
искусства!"
Раневская называла Завадского "Перпетуум кобеле".
Одной из замечательный работ Раневской была бабушка в спектакле теат-
ра им. Пушкина "Деревья умирают стоя". Артист Витольд Успенский, расска-
зал, как она однажды нахулиганила. Как-то на гастролях молодые актеры
собрались выпить и закусить. Бегут гурьбой в гостиничный ресторан, а им
навстречу по лестнице поднимается Раневская. "Ах, молодые люди, - завз-
дыхала она, - вы бежите гулять-веселиться, а я старая старуха, буду ле-
жать в номере одна, в тоске и грусти..." "Фаина Георгиевна, - загалдели
наперебой молодые, - идемте с нами в ресторан, для нас это такая честь -
посидеть с вами!" "Нет, дорогие мои, - вздохнула та, - я старая старуха,
я уж буду в номере лежать... Разве что чашечку кофе мне принесите!" "Вот
вы, дружок, - обратилась она к артисту Шевцову, - не откажите в любез-
ности..." "Момент! - крикнул Шевцов, - для вас - все!!!"
Вот он прибегает с чашкой кофе к ее номеру, стучит в дверь и слышит
ее бас: "Войдите!" Входит и от неожиданности роняет чашку. Положив мат-
рас на пол, открыв настежь все окна, лежит совершенно голая великая ар-
тистка и курит папиросу! Невозмутимо посмотрев на остолбеневшего Шевцова
она пророкотала: "Голубчик! Вас не шокирует. что я курю "Беломор"?
Раневская часто заходила в буфет и покупала конфеты или пирожные. Hо
не для себя. С ее страшным диабетом ей это было противопоказано. Сладос-
ти она покупала чтобы угостить кого-нибудь из друзей-актеров.
Однажды в будете она подошла к актрисе Варваре Сошальской: "Вавочка!,
