Станислав Лем. Дневник, найденный в ванне.
перевод с польского - Колесников О. Э. /Москва, 1994/
ВВЕДЕНИЕ
Записки человека неогена - один из наиболее ценных
культурных памятников древнего прошлого Земли. Происхождение их
относится к периоду расцвета предхаотической культуры,
предшествовавшему великому Распаду.
Ироническим парадоксом истории предстает тот факт, что о
цивилизациях раннего неогена, о пракультурах Ассирии, Египта,
Греции мы знаем неизмеримо больше, нежели о предатомистических
временах и периоде ранней астрогации. Ибо древние культуры
оставили после себя прочные памятники из кости, камня, керамики
и бронзы, в то время как в среднем и позднем неогене для
увековечивания всей совокупности знаний служила так называемая
бумага.
Эту непрочную белую субстанцию, производную целлюлозы,
скатывали в рулоны, а затем разрезали на четырехугольные листки,
на которые с помощью черной краски наносили самую разнообразную
информацию, после чего листки эти складывали в стопки и особым
образом сшивали.
Для того, чтобы понять, как же дошло до Великого Распада,
этой катастрофы, в течении недели уничтожившей культурное
достояние веков, необходимо заглянуть на три тысячелетия в
прошлое.
В те времена не существовало ни метамистики, ни техники
кристаллизации информации. Все функции сегодняшних памятователей
и гностеров выполняла бумага. Правда, существовали уже зачатки
механической памяти, однако это были огромные и неудобные в
обращении машины, которые, впрочем, использовались только в
узких и специальных целях. Называли их "электронными мозгами",
вследствие того же самого, лишь в исторической перспективе
понятного, преувеличения, находясь в плену которого древние
зодчие Малой Азии считали башню святилища Баа-Бек достигающей
неба.
Мы не знаем точно, когда и где началась эпидемия
папиролиза. Весьма вероятно, что это случилось в южных пустынных
районах тогдашнего государства Аммер-Ка, где были выстроены
первые космодромы. Очевидцы этого события не сразу поняли суть
столь грозного события.
Нам трудно согласиться с суровым осуждением их
легкомыслия, высказанным многими позднейшими историками. Бумага
действительно не отличалась особой стойкостью, и нам кажется,
нельзя возлагать на предхаотическую культуру ответственность за
то, что она не предвидела существование каталитического фактора
"РУ", известного также как фактор Харча.
Впрочем, действительную природу этого фактора открыл лишь
Продуктор Фолсос Шестой уже в галактическом периоде, установив,
что колыбелью этого явления служит третий спутник Урана.
Занесенный случайно на Землю одной из раннекосмических
исследовательских экспедиций (согласно прогностеру Фаа-Вааку,
это была Восьмая Малагасийская экспедиция), фактор Харча вызвал
лавинообразный распад бумаги на всем земном шаре.
Все подробности этого катаклизма нам неизвестны. Согласно
устным пересказам, которые были кристаллизированы лишь в
четвертом галакте, очагами эпидемии были крупные хранилища
содержащих знания бумаг, так называемые био-блиотеки. Поражение
происходило почти мгновенно. На месте ценных запасов
общественной памяти оставались лишь кучи черной, легкой как
пепел, пыли.
Предхаотические ученые предполагали, что имеют дело с
портящим бумагу микробом, и много времени потратили на
безрезультатные поиски оного. Трудно отказать в справедливости
горькому замечанию Гистогностера Четвертого Тавридического, что
они принесли бы гораздо больше пользы человечеству, если бы это
потраченное напрасно время посвятили хотя бы запечатлению
распадающихся познаний в камне.
Поздний неоген, период непосредственно катастрофы, не
знал еще ни гранитроники, ни киберконономики, ни синтафизики.
Экономика отдельных этнических групп, называемых нациями, носила
лишь относительно автономный характер. Она находилась в полной
зависимости от обращения небольших прямоугольных кусочков
бумаги. От них также зависело бесперебойное снабжение Марса, где
Тиберис Сыртис находился в первой стадии строительства.
Папиролиз привел в полное расстройство не только
хозяйственную жизнь. Времена эти часто называли, и не без
оснований, эпохой папикратии. Бумага регулировала и
координировала всю коллективную деятельность людей и, кроме
того, предопределяла, не вполне понятным для нас образом, судьбы
отдельных членов общества (так называемые "личные документы").
Впрочем, все употребимые ритуальные и фольклорные
применения бумаги тех времен - а катастрофа пришлась на период
наивысшего расцвета предхаотической культуры неогена - до сих
пор полностью не установлены. Значение одних ее видов нам
известны, а от других остались лишь пустые названия (_афиши,
чеки, бан-кноты, удостоверения_ и прочие). В эту эпоху немыслимо
было родиться, расти, получать образование, работать,
путешествовать, добывать средства к существованию без посредства
бумаги.
В свете этого становится понятен размер катастрофы,
постигшей Землю. Все превентивные защитные средства: карантин,
изоляция целых городов и континентов, строительство
герметических убежищ - не давали результатов.
Наука того времени была бессильна перед субатомной
основой каталитического фактора, возникшего в результате
абиотической эволюции. Первый раз за всю историю человечества
общественным связям стал угрожать полный распад. Как гласит
надпись, обнаруженная на стене бани при раскопках Фри-Ско -
одного из наиболее хорошо сохранившихся городов южного Аммер-Ка
- сделанная анонимным бардом катаклизма, "небо почернело от
застилающих его туч распавшейся бумаги, а затем сорок дней и
сорок ночей беспрестанно шел грязный дождь, и так вот, с ветром
и потоками уличной грязи, сгинула с лица Земли человеческая
история".
Это был поистине сокрушительный удар по самомнению
человека позднего неогена, который в своем воображении достиг,
казалось, уже звезд...
Кошмар папиролиза оказал воздействие на все стороны
жизни. Города были охвачены паникой, утратившие отныне
индивидуальность люди теряли рассудок, нарушалось снабжение
товарами, множились акты насилия. Техника, прогресс наук,
образование - все распадалось и рушилось. Когда прекратили
работать энергоцентрали, их невозможно было исправить из-за
отсутствия планов. Гасло освещение, наступавшую тьму озаряли
лишь огни пожарищ.
Так неоген вступил в эпоху хаоса, продлившуюся более
двухсот лет.
Первая четверть века не оставила никаких записей по
вполне понятным, разумеется, причинам. Так что мы можем лишь
догадываться, в каких условиях пытались правительства за полвека
до возникшей затем Земной Федерации предотвратить общественный
распад.
Чем больше цивилизация, тем большую жизненную важность
приобретает для нее необходимость поддерживать циркуляцию
информации и тем острее реагирует она на любой перебой в такой
циркуляции.
И вот этот общественный ток крови замер, единственным
хранилищем знаний была память живущих специалистов, и,
естественно, ее-то и нужно было запечатлеть прежде всего.
Проблема, на первый взгляд относительно простая, была на самом
деле неразрешима.
Знание позднего неогена было настолько дифференцировано,
что ни один специалист не охватывал целиком своей области.
Воспроизведение накопленных знаний требовало, следовательно,
кропотливых и длительных усилий совместно работающих групп
специалистов. Если бы эта работа была предпринята сразу же,
цивилизация неогена, как утверждает Лаа-Бар Полигностер Восьмой
из Бермандской Исторической Школы, была бы быстро
реконструирована. Однако знаменитому создателю систематики
неогена следует ответить, что, вероятно, рекомендованная им
деятельность и привела бы к нагромождению монбланов знаний, но
после исполнения этого задания плодами его воспользоваться было
бы некому. Не были бы способны к этому орды кочевников,
странствующие по руинам городов, а их одичавшие дети вообще не
знали бы искусства чтения и письма. Цивилизацию приходилось
спасать в тех условиях, когда разлагалась промышленность,
останавливалось строительство, застывал транспорт, когда звали
на помощь миллионы голодающих всех континентов Земли и лишенные
снабжения, оказавшиеся на грани гибели колонии Марса.
Специалисты не могли оставить человечество на произвол
судьбы, надеясь, что будут изобретены новые способы записи.
Предпринимались отчаянные усилия стабилизировать ситуацию.
Всю продукцию некоторых отраслей развлекательной
индустрии, например, так называемое "кино", мобилизовали для
насущно важной регистрации поступавшей информации о движении
кораблей и ракет, поскольку число их катастроф множилось.
Воссозданные по памяти планы энергетических магистралей
оттискивали на материалах, из которых производили одежду. Все
запасы пригодных для письма пластиков были распределены между
школами. Ученые-физики следили за угрожающими взорваться
ядерными реакторами. Спасательные отряды специалистов метались
от одного пункта земного шара к другому. Все это было, однако,
лишь крупицами порядка, атомами организации, растворявшимися в
океане затопляющего Землю хаоса. Однако о переживавшей
непрестанные потрясения в непрерывной борьбе с погружением в
неграмотность, невежество, деградацию, полный застой культуре
периода хаоса следует судить не по тому, что она растеряла из
наследия веков, а по тому, что она, несмотря ни на что, сумела
все-таки сохранить.
Наибольших жертв потребовало сдерживание первой волны
последствий Великого Распада.
Были спасены аванпосты землян на Марсе и реконструирована
технология - этот столбовой хребет цивилизации. Фильмотеки и
микрофоны пришли на смену хранилищам уничтожившейся бумаги. Но,
к сожалению, в других областях понесенные потери были огромны.
Производство и использование новых средств записи не
справлялось с удовлетворением даже самых насущных потребностей,
и поэтому приходилось, чтобы спасти фундамент культуры,
жертвовать всем, что ему непосредственно не служило. Наибольший
урон при этом понесли гуманитарные науки.
Гуманитарные знания передавались устно, в виде лекций, а
слушатели становились потом воспитателями следующих поколений.
Это было одним из тех примитивов хаотической культуры,
которые стали причиной того, что Земля, пережив катастрофу,
понесла невосполнимые потери в области истории, историографии,
палеологики и палеоэстетики. Удалось спасти лишь ничтожно малую
часть литературного наследия. Обратились (буквально!) в прах
миллионы томов исторических хроник, бесценные реликты среднего и
позднего неогена.
Когда эпоха хаоса наконец уже близилась к завершению,
наступило одно из наипарадоксальнейших состояний, когда при
относительно развитой технике, при наличии делавших первые шаги
гравитроники и технобиотики, после успешной попытки создания
массового галактического транспорта, человечество ничего, почти
ничего не знало о своем прошлом. То, что сохранилось до наших
дней из колоссального достояния неогена, представляет собой лишь
беспорядочные, разрозненные отрывки, изложения фактов,
искаженные до неузнаваемости, извращенные из-за многократной
передачи из уст в уста. Именно такая история - полная пробелов в
кристалле познания, с неясной до сих пор хронологией важнейших
